Eugenio Pochini - Пиратская кровь

« Он пират », – подумал Джонни и услышал, как тот усмехнулся, пока Джонни удалялся от него. Это была мрачная неприятная усмешка. Джонни обернулся, боясь, что тот может начать его преследовать. Но флибустьер, напротив, не обращал на него никакого внимания.

Между тем, напряженная жизнь в колонии успокаивалась. Дороги пустели. Тот, кто не имел дома, заходил в какой-нибудь кабак. Фонарщики начинали свою работу: наполняли маслом фонари и зажигали их. Странно, что в лужах не валялись мертвые. Но впереди была еще вся ночь, чтобы они там появились.

Джонни пересек отрезок пути, отделявший его от « P à ssaro do Mar » в состоянии какого-то возбуждения, причины которого он никак не мог понять. Может, виной тому была встреча с загадочным мужчиной? Он продолжал думать о нем, даже когда натолкнулся на одного из многочисленных охранников, стоящих вдоль улицы, где мальчик не старше 12 лет что-то рассказывал. Несколько солдат окружили его с любопытством.

– Наконец-то! – воскликнул один из них.

– Я боялся, что губернатор смягчился, – прокомментировал другой.

– Помолчи, – оборвал его третий. – Надеюсь, ты не хочешь оказаться на виселице, как и он?

Интерес к разговору пропал. Но не для Джонни. Как только мальчик закончил свой рассказ, Джонни подошел ближе, привлеченный словами, написанными на вывеске.

ПО РАСПОРЯЖЕНИЮ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА КОРОЛЯ АНГЛИИ ГЕОРГА, ГУБЕРНАТОР ПОРТА-РОЙАЛА, СЭР ГЕНРИ МОРГАН, ПРИКАЗЫВАЕТ КАЗНИТЬ ПИРАТА ЭМАНУЭЛЯ ВИННА НА РАССВЕТЕ.

Джонни издалека смотрел на это объявление. После заголовка следовал список преступлений, совершенных Винном. Закончив читать его, Джонни пошел дальше.

Мысли его вернулись к тому моменту жизни, когда отец взял его с собой впервые на казнь. Он посадил Джонни на плечи, чтобы тот мог увидеть все поверх толпы. Джонни улыбался, явно веселясь, пока кое-что не изменилось в этом спектакле. Детское возбуждение от присутствия при этой сцене сменилось ужасом, как только палач обвил веревку вокруг шеи преступника. Неизвестно почему, но он не ожидал увидеть его висящим мертвым через несколько секунд. Слезы тут же затопили его лицо.

– Почему ты плачешь? – спросил его отец.

– Тот человек… – ограничился кратким ответом Джонни, показав на несчастного повешенного, раскачивающегося из стороны в сторону.

– Он был плохим человеком, – попытался его успокоить Стивен Андервуд. – Он должен был заплатить за свои преступления.

Джонни кивнул, хотя не понял до конца, о чем говорил отец. Его кивок был только инстинктивным жестом, продиктованным неудержимым желанием поскорее уйти оттуда.

– Запомни, что в жизни тебе встретится много людей, – продолжил Стивен. – Каждый из них совершил какую-нибудь ошибку. Кто-то осознал ее и решил сбросить с плеч свое прошлое. Другие же, напротив, с гордостью продолжают носить на своем лице маску. Прошу тебя, не доверяй вторым. Они так и продолжат выгораживать себя и будут перекладывать свою вину на других. И что хуже всего – они верят в то, что говорят. Точно так же, как тот человек, которого сегодня предали суду.

Вспомнив эту фразу, Джонни понял, что ему очень не хватает его отца.

***

Судя по шуму, доносящемуся из « P à ssaro do Mar », Джонни догадался, что завсегдатаи начали танцы. Кто-то даже начал подыгрывать, поскольку к гаму добавился резкий звук скрипки.

Джонни остановился на мгновение под портиком и прислонился лицом к единственному окну, приложив ладони к стеклу. Стены большого зала, являющегося основным помещением гостиницы, были покрыты треснувшими панелями, напоминая тем самым стены старого парусника. В глубине виднелся прилавок, а слева от него – огромный прокопченный камин. В стороне от последнего находилась дверь, ведущая на кухню.

Вдоль столов стояли десятки свечей в канделябрах. Самым приятным моментом этого места был именно свет. В отличие от других гостиниц, разбросанных по всему Порт-Ройалу, освещение было преимуществом заведения Бартоломеу.

Парень увидел, как он снует среди столов, нося туда-сюда тарелки и бокалы. Он ожидал увидеть также и свою мать, но ее нигде не было видно. Обычно именно Энни была занята обслуживанием клиентов.

Джонни отступил назад и поднял взгляд на единственное окно на верхнем этаже. Створки были закрыты. Но он хорошо помнил, что оставлял их открытыми.

« Возможно, она вошла туда и закрыла их , – подумал он. Но тут же в голову ему ворвался пронзительный голосок: – А если с ней что-то случилось? Этот отвратительный кашель не дает ей покоя. Он с каждым днем только ухудшается ».

Некое болезненное жжение обожгло ему живот. Будто какая-то крыса загорелась, ворвалась внутрь и начала его грызть.

Он с головокружительной скоростью бросился в переулок, ведущий к заднему входу гостиницы, распахнул дверь и помчался по лестнице. Гул снизу стал тише, более приглушенный. Ему казалось, что он бежит по тоннелю внутри горы. Некая галерея, в глубине которой горел огонек на золотых зубах пирата.

– Мама? – позвал он, стуча в дверь их квартиры. Ответа не последовало. – Мама, это я! Я уже пришел!

Комната была погружена в полную темноту. Из глубины квартиры доносился удушающий запах пота, смешанный с чем-то, похожим на запах ржавого железа.

Наконец, он понял, что это за запах.

Кровь.

Охваченный паникой, он начал судорожно искать масляную лампу на тумбочке около входа. При второй попытке он нашел ее, наощупь шаря по поверхности мебели. Когда его пальцы нащупали огниво, он зажег его. Лампа вспыхнула бледным огоньком, и язычок пламени начал двигаться вдоль пола, пока не достиг подножья кровати. И тогда Джонни заметил на ней нечто. Едва уловимое движение. Кто-то двигался в темноте.

В тот же миг раздался вздох, а за ним последовал кашель.

Этого хватило, чтобы сомнения Джонни превратились в уверенность.

Энни лежала на кровати, ее темные длинные волосы растрепанными разметались по подушке. Они напоминали тушку осьминога, которого выбросило на берег. Джонни приблизился к ней и приподнял ей осторожно веки. Лицо ее было бледным, покрытым потом. В уголках рта виднелись красные пятна. По щеке бежала струйка крови, падая на подушку и образовывая кровавое пятно.

– Джонни, это ты? – спросила она голосом, который был скорее похож на шепот. Грудь ее тяжело вздымалась в нерегулярном ритме.

– Да, – ответил он.

– Я ничего не вижу. У меня на глазах словно пелена.

Парень оторопело смотрел на нее, не в силах произнести ни слова. Он боялся, что его ответ прозвучит малоубедительно.

– Все будет в порядке, вот увидишь, – пробормотал он, гладя ее по лбу. Он был ледяным. – Завтра утром тебе станет лучше.