Вольфганг Хольбайн - Заклятие нибелунгов

– …когда Зигфрид находит свой меч и собирается убить дракона, – договорил за нее Зигфинн. В то мгновение, когда все изменилось.

Несмотря на темноту, все увидели, как пальцы Зигфрида сомкнулись на рукояти Нотунга. Герой был исполнен гордости и решимости.

Зигфинн и Бруния начали растворяться в воздухе. Они возвращались в свое время, исполнив волю судьбы. Наковальня тоже начала подрагивать.

– Не стоило отдавать им амулет, – заметил Регин. – Может, он нам еще понадобится.

– Зачем? – возразила Брюнгильда. – Договор нибелунгов с древними богами разорван. Ты, наверное, чувствуешь, что твои братья устали. Амулет останется всего лишь амулетом, украшением легкомысленных людей.

– Тогда мне, видимо, пора, – пожав плечами, сказал Регин. – Отправлюсь к своим братьям. Они наверняка недовольны. Но с другой стороны, когда они были довольны?

Он повернулся, однако Брюнгильда задержала его, ибо еще не завершила разговор.

– Кузнец Регин, на одно словечко.

Нибелунг не торопился возвращаться к своим собратьям.

– Брюнгильда?

– Давным-давно ты говорил, что мы могли бы стать друзьями, – проговорила слепая. – Из-за нашей любви к Зигфриду и симпатии к людям.

– Ну, может быть, и не друзьями, – начал Регин, – но…

– Друзьями, – возразила Брюнгильда. – Я отгоняла от себя эту мысль, потому что там, где находится мое место, нибелунгам не рады, но если я чему-то и научилась, то вот этому: настоящих друзей познают по их поступкам. И за твои поступки я предлагаю тебе мою руку дружбы.

Это порадовало сердце древнего создания, и он растроганно пожал руку Брюнгильды.

– Друзья… Кто бы мог подумать.

– Сегодня мы совершили достойное деяние, но теперь пришла пора уходить…

Они расстались в темноте.

Зигфинн, очнувшись от сна без сновидений, чувствовал себя уставшим. У него болела спина, кровь никак не хотела бежать по венам быстрее, а от затхлого воздуха, который ему приходилось вдыхать, голова казалась невероятно тяжелой. Но когда он увидел утренний свет, его мысли тут же приобрели необычную легкость.

В комнату упал луч света, и все заиграло яркими красками. Принц поднял правую руку и почесал в затылке. Вокруг пахло цветами и пели птицы.

Жизнь. Как много жизни!

Зигфинн выпрыгнул из кровати, но тут же об этом пожалел. Грудь болела после событий прошлых дней – глупой рыбной ловли и едва предотвращенного падения Брунии в пропасть. В отполированном серебряном диске на стене Зигфинн увидел свое отражение и провел ладонью по подбородку. Борода пробивалась сильнее, чем он ожидал. И это его радовало.

Выйдя в коридор, принц на мгновение почувствовал какое-то смятение, необъяснимое одиночество. Но это чувство исчезло, когда солдаты, охранявшие его покои, приветливо кивнули ему.

Зигфинну хотелось есть. Он уже давно не испытывал такого голода. Не расчесавшись и не вымывшись, он побежал в обеденный зал, где родители как раз доедали завтрак.

– Да уж, ранней пташкой тебя не назовешь, – с деланным недовольством буркнул Кристер.

– По-моему, он вчера поздно лег спать, – заметила королева Кари, с довольным видом подставляя лицо солнечным лучам.

Зигфинн обнял обоих родителей, что делал довольно редко. Ему казалось, что прошлая ночь была долгим путешествием.

– Простите мою беззаботность.

Он быстро запихнул в себя пищу: хлеб, яйца, сыр, курицу. Сверху залил все это молоком. Казалось, что принц внезапно забыл о хороших манерах.

– Он что, собирается вырасти в богатыря? – удивился Кристер.

– Кстати, где Бруния? – вдруг вспомнила Кари. – Почему это ты проводишь время без нее?

Королева заметила влюбленность своего сына в дочь Эдельрида и знала, что эти чувства взаимны. Именно поэтому она попросила короля дружественного государства позволить их детям провести некоторое время вместе, прежде чем Брунию посватает кто-то другой.

Упоминание о Брунии привело Зигфинна в крайнее возбуждение. Он вскочил из-за стола, даже не успев дожевать.

– Бруния!

Принц сломя голову бросился бежать из обеденного зала, впрочем, точно так же, как он сюда и прибежал.

– Его обуяло безумие юности, – вздохнув, произнес Кристер и потянулся вилкой к куску жаркого.

– Он ведет себя так, как будто в его распоряжении не вся вечность, – согласилась Кари. – Но горячность – это не порок и не достоинство. Она позволяет обрести свой путь.

Взяв мужа за руку, она с любовью посмотрела на него, и Кристеру уже было не до шуток. Ему вдруг подумалось, насколько же он счастлив и какой подарок преподнесла ему жизнь.

По пути к спальням Зигфинн остановился у открытого окна и перегнулся через подоконник, чуть не вывалившись на площадь перед замком Изенштайн. Он впитывал в себя это зрелище – людей, животных, яркие краски, суету. Лучи солнца щекотали его кожу, в воздухе пахло солью и морем.

– Исландия! – во все горло заорал Зигфинн, радуясь жизни.

Некоторые из подданных подняли головы и помахали ему рукой.

Затем Зигфинн побежал дальше. Страсть ослепляла его, так что он даже забыл постучать в дверь комнаты Брунии. Ввалившись в комнату, он увидел, что принцесса спит, свернувшись под искусно вышитым покрывалом. Ему хотелось полюбоваться ею, но вскипевшая кровь не дала ему на это времени. Запыхавшись, он прыгнул на кровать, навалившись на Брунию. Сейчас он забыл о боли.

Внезапно проснувшись, Бруния обнаружила, что на ней лежит принц Исландии. Они прижимались друг к другу бедрами и грудью, переплетя пальцы. Изумленно уставившись на юношу, она ощутила необъяснимое счастье.

– Зигфинн!

Они вновь нашли друг друга – впервые выполнили обещание, которого никогда не давали. Вчера они легли спать детьми, а сегодня утром проснулись мужчиной и женщиной. Бруния погладила его по щеке.

– У тебя борода колется.

Зигфинн жадно поцеловал ее, и она приняла этот поцелуй, как будто это не противоречило правилам двора. Он не спрашивал у нее разрешения, но она бы ему все равно не отказала.

Она принадлежала ему. Он принадлежал ей.

– Ты никогда больше не уйдешь, – прошептал он ей на ухо. – Мы больше не расстанемся ни на один день.

Она обхватила его ногами, прижимаясь к нему всем телом.

– Никогда больше не буду встречать утро без тебя.

Они оба понятия не имели, что же такого произошло этой ночью, что они влюбились друг в друга настолько сильно, но оба знали, что это правильно и так должно быть.

Зигфинн обеими руками схватил тонкую ночную рубашку у нее на груди и разорвал, покрывая нежную кожу поцелуями. Бруния запустила пальцы в его волосы, прижимая его к себе. Все ее тело болело от страсти.

– Ребенок, – прошептал Зигфинн, покусывая ее сосок. – Сегодня мы зачнем ребенка.