Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)

Он вновь напрягся изо всех сил, пытаясь разорвать невидимые путы, приковывавшие его к столбу, и вновь тщетно. Но Конан обнаружил, что может пошевелить руками и ногами и даже двигать головой из стороны в сторону – совсем немного, но может. А вот тело его оставалось в незримых тисках, крепко державших его за кольчугу.

Лунный свет стал ярче. Конан вдруг заметил, что у него под ногами и у основания монолита разбросаны останки других жертв. Человеческие кости и зубы были свалены небрежной кучей, словно мусор; должно быть, он топтался по ним, когда таинственная сила прижала его к столбу.

Теперь Конан смог разглядеть и то, что эти останки как-то необычно обесцвечены, и это обстоятельство вызвало у него смутное беспокойство. Вглядевшись повнимательнее, он заметил, что кости выглядят так, словно что-то разъело их в некоторых местах, как будто какая-то едкая жидкость растворила их гладкую поверхность, обнажив внутреннюю губчатую структуру.

Он покрутил головой из стороны в сторону, пытаясь придумать, как спастись. Похоже, гладкоречивый кхитаец сказал правду: теперь он видел и другие железные предметы, буквально прилипшие к покрытому странными пятнами и потерявшему цвет камню колонны. Слева от себя он заметил лом, лопату и ржавый колпак шлема, а с другой стороны к монолиту приклеился изъеденный временем кинжал. И тогда Конан вновь напряг мускулы, пытаясь разорвать невидимые объятия…

Снизу вдруг донеслась зловещая мелодия – кто-то играл на свирели. Напрягая зрение, Конан увидел в неверном лунном свете, что Фенг, оказывается, не покинул место действия. Вместо этого князь уселся на поросший травой склон почти у самого подножия холма. Из своей просторной одежды он извлек необычного вида флейту и теперь наигрывал на ней.

И тут, заглушая пронзительную и резкую мелодию, до слуха Конана донесся какой-то мягкий хлюпающий звук. Похоже, он шел откуда-то сверху. Жилы на шее у Конана вздулись от напряжения, когда он с огромным трудом запрокинул голову, чтобы взглянуть на вершину колонны; при этом движении туранский шлем заскрежетал о камень. И кровь застыла у него в жилах.

Дымка, окутывавшая верхушку пилона, рассеялась. Взошедший полумесяц освещал ее ярким светом, просвечивая насквозь непонятный бесформенный клубок, находившийся на верхней оконечности колонны. Он походил на подрагивающее полупрозрачное желе – и был живым. Жизнь – трепещущая и раздувшаяся – пульсировала в нем. Лунный свет мокро блестел, отражаясь от боков этой штуки, которая билась и дрожала, как огромное живое сердце.

Пока Конан, оцепенев от ужаса, смотрел на него, обитатель вершины монолита выпустил струйку желе в его сторону, вниз по колонне. Блестящая псевдоподия [20]заскользила по гладкой поверхности камня. Конан начал понимать, откуда взялись пятна, которые обесцветили поверхность монолита.

Ветер переменился, и порыв его донес до Конана омерзительный запах. Теперь он понимал, почему кости, лежащие у подножия монолита, имели такой странный вид. Содрогнувшись от ужаса, он сообразил, что желеподобная тварь выпускала пищеварительную жидкость, с помощью которой и пожирала свою жертву. Он даже мимоходом подумал о том, сколько мужчин за прошедшие века стояли здесь до него, беспомощные, прикованные к столбу, ожидая жгучей ласки отвратительной твари, подбирающейся сейчас и к нему.

Может быть, ее привлекла жутковатая мелодия, которую Фенг извлекал из своей флейты, а может, она учуяла запах живой плоти? В чем бы ни заключалась причина, гадина начала медленный спуск по боковой грани столба к его лицу. Дюйм за дюймом приближаясь к нему, тварь хлюпала и причмокивала, пуская слюни.

Отчаяние придало новые силы его усталым мышцам. Конан рванулся сначала в одну сторону, потом в другую, отчаянно пытаясь освободиться из объятий таинственной силы. К своему удивлению, он заметил, что во время одного из рывков немного сдвинулся в сторону.

Выходит, сила, приковавшая его к монолиту, все-таки позволяла ему совершать хоть какие-то движения! У него появилась пища для размышлений, хотя он и понимал, что не сможет долго избегать прикосновений чудовищного желеобразного монстра.

И тут что-то впилось в его обтянутый кольчугой бок. Опустив глаза, Конан увидел тот самый изъеденный ржавчиной кинжал, который заприметил раньше. Сдвинувшись в сторону, он уперся в рукоятку старинного оружия.

Рукав кольчуги все еще прижимал его предплечье к столбу, зато рука оставалась свободной. Сможет ли он выгнуть ее под таким углом, чтобы схватить кинжал?

Он напрягся, стараясь вытянуть руку как можно дальше. Рукав его кольчуги скрежетал о камень, пот заливал глаза. Дюйм за дюймом рука Конана подбиралась к кинжалу. В ушах у него, сводя с ума, звучала издевательски-назойливая мелодия флейты Фенга, а ноздри забивал запах дьявольской желеобразной твари.

Пальцы его коснулись кинжала и через мгновение сомкнулись на рукоятке. Но едва он попытался оторвать оружие от монолита, проржавевшее лезвие сломалось с громким щелчком. Скосив глаза, он увидел, что примерно две трети клинка, начиная от острия, остались висеть на каменной стене. Оставшаяся часть торчала из рукоятки. Теперь, поскольку железа в кинжале осталось совсем немного, Конану удалось невероятным напряжением мышц оторвать оружие от каменного столба.

Быстрый осмотр показал: несмотря на то, что кинжал сломался, в его распоряжении оставался еще достаточно длинный кусок стали с острыми краями. Мускулы вздулись у него под кольчугой, когда дрожащей от напряжения рукой, стараясь не дать клинку снова прилипнуть к столбу, он поднес обломок к кожаному ремню, который соединял две половинки его кольчуги, и принялся осторожно пилить сыромятную кожу ржавым лезвием.

Каждое движение стоило ему чудовищного напряжения сил. Ощущение тревожного беспокойства стало невыносимым. Рука, согнутая под неудобным углом, быстро устала и затекла. Древнее лезвие было иззубренным, тонким и хрупким; от любого неловкого движения оно могло сломаться, и тогда он остался бы совершенно беспомощным. Конан медленно водил обломком взад и вперед, изнемогая от напряжения. Омерзительный запах твари усиливался, а хлюпающие звуки, отмечающие ее продвижение вниз, становились все громче.

И вдруг Конан почувствовал, как ремень лопнул. В следующий миг он рванулся изо всех сил, стараясь освободиться из объятий магнитного поля, цепко державшего его. Ремень выскочил из петель в кольчужной рубашке, и одна ее сторона распахнулась. Плечо и половина руки оказались свободными.

В ту же секунду что-то несильно ударило его по голове. Отвратительный запах стал невыносимым, и его невидимый враг принялся тыкать в шлем щупальцем. Конан понял, что тварь чувствует плоть и жаждет добраться до нее. В любой миг ядовитая жидкость могла хлынуть ему в лицо…