Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)

Афари содрогнулся.

– Как может простой человек солгать этому дьяволу? Глаза его горят, как уголья, и способны заглянуть, кажется, в самую душу. Я видел, как он заставляет трупы подниматься, ходить и разговаривать, а черепа – щелкать и жевать своими лишенными плоти челюстями.

– А ты не лги ему, – ответил Тутмес. – Просто намекни ему на свои подозрения. В конце концов, если Амбоолу действительно убил демон, кто-то же должен был вызвать его из вечной ночи. Не исключено, что за этим стоит Тананда. Так что поспеши!

Когда Афари, обдумывая полученные от патрона распоряжения, удалился, Тутмос на несколько мгновений замер в центре комнаты, стены которой были увешаны гобеленами с варварской роскошью. Голубой дымок курился из куполообразной кадильницы, стоявшей в дальнем углу. Тутмес позвал:

– Муру!

По полу зашлепали босые ноги. Малиновый гобелен, косо висящий на стене, отодвинулся, и необычайно высокий мужчина, пригнув голову, чтобы не удариться о притолоку скрытой двери, шагнул в комнату.

– Я здесь, хозяин, – сказал он.

Мужчина, ростом намного превосходивший высокого Тутмеса, был одет в ярко-красную тогу, переброшенную через плечо. Хотя кожа его была черной как смоль, узкое лицо с орлиным профилем свидетельствовало о принадлежности к правящей касте Мероэ. Бритую голову украшала полоска густых курчавых волос, подстриженных в виде необычного гребня.

– Он вернулся обратно в свою клетку? – осведомился Тутмес.

– Вернулся.

– Все чисто?

– Да, мой господин.

Тутмес нахмурился.

– Как ты можешь быть уверен, что он всегда будет выполнять твои команды и возвращаться к тебе? Быть может, в один прекрасный день, когда ты выпустишь его, он убьет тебя и вернется в тот нечестивый мир, который называет своим домом?

Муру развел руки в стороны.

– Заклинания, которым я научился у своего хозяина, изгнанного из Стигии волшебника, и которым подчиняется демон, еще ни разу не подвели меня.

Тутмес окинул чародея пронзительным взглядом.

– У меня создалось впечатление, что вы, волшебники, бóльшую часть жизни проводите в изгнании. Откуда мне знать, быть может, кто-нибудь из моих врагов подкупит тебя, чтобы однажды ты натравил на меня свое чудовище?

– Хозяин, гоните прочь подобные мысли. Куда мне деваться без вашей защиты и покровительства? Кушиты презирают меня, поскольку я не принадлежу к их народу. А по причинам, которые вам известны, я не могу вернуться в Кордафу.

– Гм… Ну что же, хорошенько следи за своим демоном, потому что скоро, не исключено, он может вновь нам понадобиться. Этому болтливому идиоту Афари больше всего на свете нравится выглядеть большим умником в глазах других. Он распустит слухи об убийстве Амбоолы и о том, что королева приложила к этому руку. Пропасть между Танандой и ее лордами станет еще шире, а выиграю от этого один я.

Посмеиваясь – сегодня он пребывал в прекрасном настроении, что случалось редко, – Тутмес плеснул вина в два серебряных кубка и подал один из них высокому изможденному чародею, который принял его с молчаливым поклоном. Тутмес продолжал:

– Разумеется, он не станет рассказывать о том, что вся эта запутанная история началась с его ложного доноса королеве на Амбоолу и Аахмеса, чего я вовсе не приказывал делать. Он не знает того, что – благодаря твоим умениям некроманта, друг мой Муру, – мне все об этом известно. Он делает вид, что предан лично мне и моей партии, но предаст нас, не раздумывая ни секунды, если решит, что ему это выгодно. Предел его мечтаний – жениться на Тананде и править Рашем в качестве принца-консорта. Когда я стану королем, мне понадобится более надежный и достойный доверия инструмент, чем Афари.

Потягивая вино, Тутмес размышлял вслух:

– С тех пор как последний король, ее брат, пал в битве со стигийцами, Тананда отчаянно цепляется за трон слоновой кости, настраивая одну партию против другой. Но ей недостает силы духа, чтобы твердой рукой удержать власть в стране, где традиции не приемлют женщины-правителя. Она – безрассудная и импульсивная блудница, и единственный способ удержать власть в ее понимании – это убить благородного вельможу, которого она более всего опасается в данный момент, таким образом настраивая против себя всех остальных. Присматривай за Афари хорошенько, Муру. И держи своего демона в узде. Это создание нам скоро понадобится.

Когда кордафанец вышел, опять наклонив голову, чтобы не удариться о притолоку, Тутмес поднялся по лестнице из полированного красного дерева и вышел на плоскую, залитую лунным светом крышу своего дворца.

Глядя через парапет, он увидел под собой тихие улочки Старого Города Мероэ. Он видел дворцы, сады и огромную внутреннюю площадь, на которую по команде своего командира могли в мгновение ока выехать тысяча чернокожих всадников из конюшен соседних казарм.

Взглянув дальше, он увидел большие бронзовые ворота Старого Города, а за ними – Внешний Город. Мероэ стоял посреди гигантской равнины, тянувшейся до самого горизонта, монотонную, ровную, как стол, поверхность которой лишь изредка нарушали покатые холмы. Неширокая речушка, петляющая по саванне, испуганно жалась к беспорядочно застроенным окраинам Внешнего Города.

Высокая массивная стена, окружающая дворцы правящей касты, отделяла Старый Город от Внешнего. Правители были потомками стигийцев, которые много веков назад пришли на Юг, чтобы покорить здешнюю империю и смешать свою гордую кровь с кровью своих чернокожих подданных. Старый Город строился очень продуманно, с прямыми улицами и большими площадями, мощенными камнем, и пышными садами.

Внешний же Город, напротив, представлял собой живописную мешанину землянок и глинобитных хижин. Его кривые улочки сходились и пересекались безо всякого плана, выбегая на открытые неровные места. Во Внешнем Городе жили чернокожие обитатели Куша, аборигены этих земель. В Старом Городе не имел права селиться никто, кроме касты правителей, за исключением их слуг и чернокожих всадников, охранявших их покой.

Тутмес окинул взглядом скопление множества хижин. На грязных площадях горели костры; по кривым улочкам метался тревожный свет факелов. Время от времени до него долетали обрывки варварских песен, в которых слышались нотки гнева или жажды крови. Тутмес плотнее запахнулся в накидку и вздрогнул.

Отойдя от края крыши, он вдруг замер при виде человека, спящего под пальмой в искусственном саду. От толчка Тутмеса мужчина проснулся и вскочил на ноги.

– В словах нет нужды, – предостерег его Тутмес. – Дело сделано. Амбоола мертв, и еще до рассвета весь Мероэ будет знать о том, что его убила Тананда.

– А… дьявол? – весь дрожа, прошептал мужчина.