Роберт Говард - Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник)

Ксалтотан поднялся на холм на левой стороне долины, неподалеку от широкого устья. Холм был выше остальных и назывался Королевским Алтарем – почему, никто уже не помнил. Об этом знал лишь Ксалтотан, память которого вмещала события трех прошедших тысячелетий.

Он был не один. Компанию ему составили двое служек, молчаливых, угрюмых и смуглых; они прихватили с собой молоденькую аквилонскую девушку, связанную по рукам и ногам. Служки уложили ее на древнюю каменную плиту, вырубленную в форме алтаря, венчавшую вершину холма. Она оставалась там долгие века, и ветер и дождь изменили ее до неузнаваемости, так что многие сомневались в том, что она когда-либо представляла собой нечто иное, кроме природного камня любопытной формы. Но Ксалтотан еще с прежних времен знал о том, чем плита была на самом деле и кто водрузил ее туда. Служки, сгорбившись, отошли в сторону, похожие на молчаливых гномов, и Ксалтотан, черную бороду которого трепал ветер, остался в одиночестве рядом с алтарем, глядя вниз, в долину.

С этой точки ему открывался вид на всю долину до самой Ширки и холмов за верховьями. Он видел сверкающий, ощетинившийся сталью клин на верхней террасе, стальные каски лучников, поблескивающие среди валунов и кустов, рыцарей, неподвижно замерших на конях, с вымпелами на шлемах и поднятыми копьями.

Глядя в другую сторону, он мог рассмотреть неровный строй немедийцев, которые блестящими стальными шеренгами входили в долину. Вдали, за их спинами, прибрежную полосу усеивали разноцветные шатры лордов и рыцарей, среди которых виднелись во множестве и тусклые палатки простых солдат.

Подобно сверкающей стальной реке, немедийцы вливались в долину, и над их головами рдел на ветру алый дракон. Первыми строгими шеренгами шли лучники, приподняв арбалеты с вложенными в них болтами [34], держа пальцы на спусковых крючках. За ними двигались копейщики, а позади них виднелся костяк армии – конные рыцари с развернутыми знаменами и поднятыми копьями. Они пустили своих огромных коней шагом, словно на параде.

А дальше, на склонах, замерла в угрюмом молчании уступавшая им в численности аквилонская армия.

Немедийских рыцарей в общей сложности насчитывалось тридцать тысяч, и, как это было заведено во всех хайборийских странах, именно они составляли цвет и силу войска. Пехотинцы использовались только для того, чтобы расчистить путь для таранного удара тяжеловооруженных рыцарей.

Лучники открыли огонь еще на ходу, не нарушая строя, и в воздухе защелкали тетивы и засвистели стрелы. А вот болты или не долетали, или же бессильно отскакивали от огромных щитов, которыми прикрылись гундерландцы. И, прежде чем арбалетчики смогли подойти на дистанцию прямого выстрела, стрелы боссонийских лучников начали сеять в их рядах смерть и разрушения.

Так продолжалось совсем недолго, и после бесплодных попыток подавить огонь вражеских стрелков немедийские лучники дрогнули и попятились, смешав ряды. Их легкие доспехи и оружие не могли соперничать с длинными тяжелыми луками боссонийцев. А западные лучники к тому же умело укрывались среди валунов и кустов. Более того, немедийским пехотинцам недоставало твердости духа конных рыцарей, ведь они прекрасно сознавали, что лишь расчищают дорогу для всадников.

Арбалетчики отступили, и в разрывы между их шеренгами выдвинулись копейщики. По большей части они состояли из наемников, и их хозяева не терзались угрызениями совести, хладнокровно рассчитывая принести их в жертву. Они должны были отвлекать внимание от конных рыцарей, пока те не выйдут на дистанцию прямого удара. И пока арбалетчики вели фланговый огонь с большого расстояния, копейщики шли вперед, попав под ураганный обстрел вражеских лучников, а за ними готовились пойти в атаку рыцари.

Когда же и копейщики дрогнули под ливнем стрел, протрубил рожок, и они поспешно подались вправо и влево, а в образовавшуюся брешь устремились тяжеловооруженные рыцари.

На полном скаку они влетели в тучу свистящей смерти. Длинные оперенные стрелы находили малейшие щелочки в сочленениях их доспехов и конских попон. Лошади, взбиравшиеся на ступенчатые террасы, вставали на дыбы и валились вниз, увлекая за собой всадников. Утесы были усеяны телами людей и лошадей. Атака захлебнулась.

Внизу, в долине, Амальрик перегруппировал свои войска. Тараск сражался в первых рядах под знаменем с алым драконом, но командовал воинством барон Тор. Амальрик злобно выругался, глядя на лес копий, видимый над шлемами гундерландцев. Он надеялся своим отступлением выманить рыцарей из-за спин копейщиков и заставить их броситься в атаку вниз по склону, а уже потом лучники с флангов должны были внести сумятицу в их ряды; конники, пользуясь численным перевесом, добили бы их. Но они не тронулись с места. Слуги разносили бурдюки с речной водой. Рыцари снимали шлемы и поливали взмокшие головы и лица. Раненые, оставшиеся лежать на склонах, напрасно требовали дать им напиться. В верхней же части долины в распоряжении обороняющихся оказались свои родники. Так что в тот жаркий весенний день им не грозила жажда.

С Королевского Алтаря, стоя рядом с древним, причудливо выветрившимся камнем, Ксалтотан смотрел, как бурлит внизу стальной поток. Рыцари устремились вперед с опущенными копьями и развевающимися флажками. Подобно грохочущему приливу, они промчались сквозь град жалящей смерти и врубились в ощетинившийся копьями строй на верхнем уступе. Топоры взлетали и опускались над шлемами с плюмажами, им навстречу ударяли копья, сбивая наземь людей и лошадей. Свирепой гордостью гундерландцы не уступали немедийским рыцарям. Они были лучшими пехотинцами в мире, и традиции делали их боевой дух несгибаемым. Короли Аквилонии давным-давно поняли, как извлечь выгоду из непобедимой пехоты. Гундерландцы стояли насмерть; над их сверкающими рядами вился огромный стяг с золотым львом, а на острие клина ревел и буйствовал, подобно тропическому урагану, огромный воин в вороненой броне, и его окровавленный топор с одинаковой легкостью крушил кости и рубил доспехи.

Немедийцы сражались отважно, как того и требовали их мужество и обычаи. Но они не могли прорваться сквозь стальной клин, и с обеих сторон их сбившиеся плотной массой ряды безжалостно выкашивали меткие стрелы, пущенные в упор. Их собственные лучники оказались бессильны, а копейщики не могли вскарабкаться по склонам, чтобы вступить с боссонийскими лучниками в рукопашную схватку. Медленно и неохотно, но угрюмым рыцарям пришлось отступить, чтобы подсчитать опустевшие седла. Оставшиеся на своих позициях гундерландцы не разразились торжествующими криками. Они лишь теснее сомкнули ряды, закрывая бреши, образовавшиеся на месте павших товарищей. Из-под стальных касок глаза им заливал пот. Но они лишь крепче стиснули древка копий и стали ждать. Их гордые сердца переполняла свирепая радость оттого, что сам король бился вместе с ними в пешем строю. Стоявшие за их спинами аквилонские рыцари не шелохнулись. Они держали под уздцы своих коней и напряженно ждали своего часа.