Эллис Нир - Страшные истории для девочек Уайльд

– Не забывайте, – серьезно сказала Изола, – что она наполовину ведьма.

– А наполовину – принцесса, – задумчиво добавил Алехандро. – Неплохо, querida. Возможно, мы нашли тебе ровню.

Дедушка с большим интересом выслушал, что наговорила Изоле мертвая девочка. Особенно его заинтересовало упоминание о злобе, которую вызвало у гостьи бьющееся сердце Изолы. Некоторые призраки, пояснил он, ненавидят живых за то, что те так беспечно распоряжаются тем, чего мертвые лишены. Бьющимися сердцами. Горячей липкой кровью. Возможностью измениться.

Ночной дозор дедушки Ферлонга, похоже, оправдал себя. Шли недели, а покойница не появлялась. Лишь иногда слышалось ее пение, словно доносившееся из океанских глубин. Изола чувствовала себя в безопасности, когда дедушка Ферлонг наигрывал на крыше религиозные гимны и распевал серенады луне, уговаривая ее показать немного больше – то луч серебристого света, то кратер-другой следующей ночью.

Гипнотический перебор струн привлекал к дому номер тридцать шесть все больше фей, и, в конце концов, по ночам в саду начались вечеринки. Цветочек, обычно спавшая в музыкальной шкатулке на книжной полке Изолы, садилась и прижималась к холодному окну. Ее кузине Винзор иногда разрешалось присоединиться, и крошечные светлячки мигали нежно-розовым и изумрудно-зеленым в такт аккордам, а за окном порхали феи всех цветов радуги. Согласие продлилось недолго, потому что Винзор просто не умела себя вести. Уже на третью ночь она поймала ползущую по корешкам книг божью коровку и начала отрывать ей лапки.

– Вон отсюда, ты… ты кровожадная фея Динь-Динь! – зашипела Изола, подгоняя Винзор к щели в стене.

– Да она все равно играть не умеет! – Фея показала зеленый язычок и в качестве прощального подарка швырнула на кровать Изолы трупик насекомого.

Каждую ночь Изола засиживалась допоздна, со слипающимися глазами читая книгу сказок. Она старалась окончательно себя измотать, чтобы не видеть снов. Но сон о том, как она стоит перед загадочной дверью, все равно приходил. Она выдыхала, и дверь распахивалась, приняв тайный пароль – присутствие Изолы, ее теплое дыхание. Ее ослеплял яркий свет, и она просыпалась, чувствуя липкие пальцы на горле и сладковатый запах собственного несвежего дыхания.

Резко проснувшись от того же сна уже в третий раз за две недели, Изола задержала дыхание до тех пор, пока не услышала сквозь стук колотившегося сердца заунывный плач мандолины на крыше.

Изола заглянула в родительскую спальню. Мама лежала на своей стороне кровати. Ее живот под одеялом поднимался и опускался маленькими толчками. Изола отметила еще одну ночь, во время которой мама не умерла во сне.

Лоза вынырнула в конце дорожки: волосы убраны под шапочку, глаза спрятаны за очками для плавания.

– Ну, как я?

– Неплохо, – ответила Изола и показала ей циферблат водонепроницаемого секундомера.

Лоза слегка понурилась и тихо ругнулась.

«Неплохо» никогда не означало «достаточно хорошо». Соревновательная жилка в Лозе была настолько сильна, что, казалось, определяла всю ее суть. Лоза до седьмого пота тренировалась в гимнастическом зале под бодрые симфонии Моцарта и плавала в городском бассейне Авалона, а Изола засекала для нее время.

Лоза приподняла очки; кожа под ними сморщилась от хлорки, из стекол потекла вода.

– Тебе правда не скучно?

Изола покачала головой. У нее была любимая книга и целый сонм мрачных мыслей, не дававших заскучать. Ей не нравилось плавать в бассейне – он казался океаном для узников, а хлорка придавала волосам зеленоватый оттенок.

– Давай, Миэко, – приказала она, обращаясь к Лозе по ее первому имени. – Туда и обратно, марш!

– Но…

Изола щелкнула секундомером, и Лоза торопливо поплыла прочь – соревновательный дух требовал принять вызов.

Там, где только что трепыхалась Лоза, расцвела копна красных волос, и русалка улыбнулась Изоле.

– Итак, – произнесла Кристобелль, устраиваясь на тумбе для ныряния, – что происходит с парнем?

– С Джеймсом? – уточнила Изола, присаживаясь рядом с ней. – Не знаю, он по-прежнему…

– Нет-нет, не с ним! – Русалка вильнула хвостом, и золотистые чешуйки ярко блеснули.

– Тогда с каким еще парнем?

– Сама знаешь – с тем парнем.

Кристобелль радостно подмигнула Изоле единственным глазом – ярко-красным, на несколько оттенков светлее ее волос. Правый глаз прикрывала бледно-розовая ракушка в форме сердца – вернее, под ней скрывалось место, где когда-то был глаз. Его выколол мужчина, укравший сердце Кристобелль, – молодой моряк, рыбак, которого она любила издалека. Житель побережья, с солью в крови, он любил оба мира – его ноги твердо стояли на земле, но ботинки медленно наполнялись водой.

Тоска привлекла Кристобелль слишком близко к его кораблю, и она попалась в сети. Моряк прижал ее к палубе и увидел в ее левом глазу будущее – видение славы и богатства, во сто крат превышающего любовь в его настоящем. «Я стану владельцем прекрасной русалки в бродячем цирке уродов», – думал он, больно сжимая ее плечи.

Испуганная Кристобелль извивалась, кричала и била его могучим хвостом. Моряк ударил ее по лицу, и в ее потрясенном правом глазу увидел другие картины будущего: воплощенную ярость моря, бурные черные волны и затонувший в полночь корабль. Свою смерть в цепких руках русалки, ее кроваво-красные локоны на своем горле.

Он крепко зажал русалку и ножом выколол ей правый глаз – предвестник ужасного будущего. Моряк пригрозил, что если она не прекратит сопротивляться, он чешуйка за чешуйкой срежет ее чешую ржавым ножом, выпустит страдающие от безнадежной любви кишки на палубу и выставит ее в цирке уродов как чучело морской ведьмы.

Он успел забрать у нее только глаз, прежде чем обещанное будущее настало. Кристобелль сумела опутать его волосами и утащить за борт. Она хранила его скелет в подводной пещере, время от времени наведываясь туда, чтобы продеть водоросли между его ребрами, возложить на череп венок из кораллов и отдаться ненависти, смеху и горю над останками самого любимого врага.

Отчего-то Кристобелль по-прежнему обожала саму идею любви.

– Он приятный, – сказала Изола, – но будет нечестно втягивать его во все это.

– Во что?

– Ну, ты знаешь. – Изола повела рукой в символическом жесте, описывающем ее мир. – Все это.

– Ты к нему неровно дышишь, – поддразнила Кристобелль.

– А еще ко мне прицепилось злобное привидение, – возразила Изола. – Он заслуживает большего, чем такую, как я, да еще и с мертвячкой в придачу.

Лоза вольным стилем плыла обратно. Кристобелль скользнула в воду и понимающе подмигнула И золе.