Эллис Нир - Страшные истории для девочек Уайльд

Иногда Изоле казалось, что краем глаза она заметила Сумрака, царственного и сытого единорога, несущегося через подлесок с Леди на спине. Леди скакала на нем, словно никогда и не переставала, а ее длинные французские волосы отросли до самых щиколоток.

Изоле исполнилось семнадцать, и Эдгар лежал рядом с ней в кровати, рисуя на ее ключице кролика. Не белого торопыгу, опаздывающего к важной персоне, отчего бедные безумные девочки потом проваливались в кроличьи норы, а красноглазого зайчика, садового горгуля.

А потом Эдгар и Изола принялись рисовать друг друга на стене-дневнике возле кровати, закрашивая годы страдальческих заметок щедрыми густыми мазками. Случайно касаясь друг друга, они метили места прикосновений отпечатками испачканных краской пальцев.

Глаза Эдгара походили на глазки Зайчика, только не светились красным и не смотрели на Изолу как на десерт. Точнее, в какой-то степени именно так Эдгар на нее и смотрел, но Изоле казалось, что он хочет съесть ее не спеша, наслаждаясь вкусом сотню лет неразлучной жизни вместе.

Утром Эдгар проснулся, тесно прижавшись к Изоле и согреваясь жаром ее горячего, словно пустынный джинн, тела. Он нехотя выскользнул из-под одеяла, потянулся и гигантскими буквами вывел пастельным мелком на все еще мокрой от краски стене:

ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕНА ВСЯ МОЯ ЖИЗНЬ

На восемнадцатый день рождения Изолы Эдгар попросил папу Уайльда отдать ему обручальное кольцо, которое Изола носила как талисман, и украдкой стащил еще один камень – блестящую красную жемчужину, которую Изола хранила в музыкальной шкатулке, играющей прилипчивую мелодию всякий раз, когда ее открывали. Когда Изола думала, что Эдгар ее не видит, она иногда садилась у трюмо, открывала шкатулку и сжимала жемчужину так крепко, что та почти впивалась в ладонь и уходила дальше по венам.

Они устроили праздник, первый для Изолы за десять лет. Эдгар приберег свой подарок напоследок: золотое обручальное кольцо Лилео Пардье, украшенное крапчатым камешком неизвестного ему происхождения.

Ее кольцо в другом обличье. Совершенно новый талисман.

Ради разнообразия Изола на ночь отослала Эдгара в его собственную постель, а сама осталась, чтобы развернуть пришедшую по почте посылку. Внутри оказался вовсе не подарок ко дню рождения. Точнее, подарок, но для кое-кого другого.

Книга в твердом переплете с красивым шрифтом и белой бумагой. Изола провела пальцем по прохладному корешку, словно лаская.

«Сказки для девочек семьи Уайльд»

Лилео Пардье-Уайльд и Изола Уайльд

Фотография на четвертой сторонке обложки: мама на пляже Кровавой Жемчужины, а маленькая Изола обнимает ее за колени. Безбородый папа за кадром щелкает затвором камеры.

Посвящение:

В память о моей маме, Лилео Пардье-Уайльд, и обо всех девочках на земле, мертвых или иного рода.

Изола добавила к маминым сказкам несколько своих, дописала «Королеву росомах» и подарила еще нескольким девочкам счастливые развязки. Изола полночи не спала, восхищаясь новыми иллюстрациями и водя пальцами по заученным наизусть словам, в напечатанном виде таким красивым и непохожим на прежние. Скоро такие книги будут сжимать в руках другие девочки, которым не помешает сказка-другая на ночь. Может, книга дойдет и до какого-нибудь отпрыска Нимуэ, который узнает знакомых персонажей и размытую, но красивую картину иной реальности, и поймет, что он не один такой в этом мире.

– Ложись спать, – прошептал сверху знакомый голос, и невидимые руки забрали у Изолы книгу. – День выдался длинным.

Изола плюхнулась на подушку и с улыбкой ответила:

– Хорошо, хорошо. Люблю тебя.

– Ия тебя.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, querida.

– Убив последнего дракона, Одиночество, седьмая принцесса побежала так быстро, как могла на своих маленьких ножках, и вскоре ее нежные ступни оказались изранены острыми камнями, шипами и травами. Принцесса бежала по следу братьев. Она неслась по кусачему снегу и вдоль берега, и, наконец вернувшись домой, без братьев и став намного старше, заглянула в окно замка и увидела родителей, качающих в колыбельке нового светловолосого малыша.

Изола уже почти спала. Ее ресницы трепетали – она изо всех сил пыталась не уснуть до конца сказки.

– Принцесса знала, что они любили ее и скучали по ней, но она не могла рассказать им об ужасной судьбе, постигшей ее братьев. Кроме того, король и королева обрели свое счастье, и принцесса не смела разрушать их уютный мир. Все еще босая, она под покровом ночи покинула замок, унося за плечом белый, как кость, меч.

На щеках дочери Лилео уже резвились сны – театр теней, защищенный от исходящего изнутри света. Неясные очертания луны, вулканы, извергающие бабочек, и многое-многое другое в той усыпанной звездами вселенной, которая таилась внутри маленькой девочки.

– Вскоре начали ходить легенды о маленькой девочке с костяным мечом, которая защищает королевство и другие страны, выискивая и убивая драконов, освобождая села, возвращая сокровища и время от времени спасая маленьких светловолосых принцев и принцесс. – Лилео Уайльд понизила голос до шепота, бледными губами, словно крыльями бабочки, щекоча ушко Изолы. – А иногда, говорят, если посмотреть на нее под правильным углом, можно увидеть, как заходящее солнце освещает кровавую тропку у ее босых натруженных ног, по которой следом за девочкой бегут тени шестерых ее призрачных братьев.

Седьмая принцесса убила седьмого дракона мечом, сделанным из костей шестерых любимых братьев. Изола лишь недавно поняла, почему принцесса воспользовалась именно им. Убивать драконов костями дорогих сердцу людей – значит побеждать Одиночество воспоминаниями об ушедших любимых.

И Изола часто убивала драконов костями своей матери. Твари являлись по ночам, покусывали открытые части ее тела, выдыхали липкие обжигающе-горячие облачка дыма ей в лицо. И Изола переворачивалась, одной рукой обнимая Эдгара, а другой хватаясь за воспоминания о маме: беременная мама в алом бикини на пляже, мама читает ей сказку, мама в образе Лилео в клепаных ботфортах и с подведенными черным глазами, мама все еще любит папу и изо всех сил остается членом семьи Уайльд. Изола любила Лилео, пока драконы не уползали в свои полные сокровищ пещеры, и Изола оставалась одержимой лишь разливавшимся в груди теплом, а ее тело казалось обитой бархатом музыкальной шкатулкой для хранения сердца.

Любовь изгоняла бесов.

Капли горькой правды о маме сняли с Изолы защитный покров, а любовь вернула ей безопасность. Новые повязки были тоньше привычных. Раньше Изолу защищали принцы и волшебные друзья, туго обхватывая ее крепкими, как броня, руками. Потом, когда хранители ушли, и Изола наконец оказалась открыта миру, ей стало больно и грустно. Но теперь любовь нарастала второй кожей – новой защитной пленкой, никак не оберегающей от людской жестокости, лилейно-белыми доспехами в трещинках, сквозь которые проникала мучительная реальность.