Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Они всегда жили в Форксе? – спросил я. Почему раньше, приезжая сюда летом, я ни разу не встретил их?

– Нет. Всего два года назад переселились сюда откуда-то с Аляски.

На меня накатили и досада, и облегчение. Досада от того, что, несмотря на всю красоту, они чужие и явно не признанные здесь. А облегчение – потому что я не единственный новенький в городе и, уж конечно, не самый примечательный по любым меркам.

Пока я разглядывал их, девчонка-совершенство, одна из Калленов, подняла голову и встретилась со мной глазами, и на этот раз на ее лице отразилось явное любопытство. Я сразу отвел глаза, но мне показалось, что в ее взгляде мелькнуло что-то вроде несбывшейся надежды.

– Та рыжая – кто она? – спросил я. Делая вид, будто оглядываю кафетерий, я мимоходом посмотрел и на нее. Она по-прежнему смотрела на меня, но не таращилась, как остальные, а почему у нее недовольный вид, я так и не понял. И опустил глаза.

– Это Эдит. Она, конечно, супер, но лучше не трать на нее время. Похоже, никто из здешних парней ей не пара, – кислым тоном объяснил Джереми и хмыкнул. Интересно, сколько раз она его отшивала.

Я сжал губы, чтобы не дать им растянуться в улыбке, потом снова взглянул на Эдит. Она сидела, почти отвернувшись, но мне показалось, что ее щека слегка приподнялась, словно и она улыбалась.

Еще несколько минут – и все четверо встали из-за стола. Все они двигались легко и красиво, даже король выпускного бала. Странно было наблюдать, как они идут все вместе. Эдит на меня больше не взглянула.

С Джереми и его друзьями я просидел в кафетерии гораздо дольше, чем если бы обедал один. Не хватало мне только опоздать на урок в первый же день. У одного из моих новых знакомых, который вежливо напомнил мне, что его зовут Аллен, следующим уроком тоже был второй курс биологии. До класса мы дошли молча. Аллен оказался таким же стеснительным молчуном, как и я.

В классе он сел за лабораторный стол с черной столешницей, в точности такой, к каким я привык в своей бывшей школе. У Аллена уже был сосед. Занятыми оказались все места, кроме одного. Эдит Каллен, которую я узнал по странному металлическому блеску волос, сидела рядом с единственным свободным местом в среднем ряду.

Мое сердце вдруг заколотилось быстрее, чем обычно.

Направляясь по проходу между столами, чтобы назвать учителю свою фамилию и подать карточку на подпись, я как можно незаметнее посмотрел на Эдит. Когда я проходил мимо, она вдруг словно окаменела на своем месте. А потом вскинула голову с быстротой, которой я не ожидал, и уставилась на меня с необъяснимым выражением – не просто недовольным, а яростным, враждебным. Я в растерянности отвернулся и снова покраснел. В проходе я ненароком задел какую-то книгу, и мне пришлось схватиться за край стола. Сидящая за ним девчонка прыснула.

Насчет глаз я оказался прав: у Эдит были черные глаза. Черные, как уголь.

Миссис Баннер расписалась в моей карточке и выдала учебник. О знакомстве с классом и речи не было. Я сразу понял, что мы с ней поладим. Само собой, ей не оставалось ничего другого, кроме как отправить меня на единственное свободное место в центре класса. Не поднимая глаз, я направился к Эдит, смущенный, неловкий и не понимающий, чем заслужил ее враждебность.

Не глядя на Эдит, я положил учебник на стол и занял свое место, но успел все же заметить мельком, что моя соседка сменила позу. Она отклонилась от меня, отодвинулась на самый край своего стула и отвернулась, как будто от меня воняло. Я незаметно принюхался. От рубашки слабо пахло стиральным порошком. Но разве это вонь? Я отодвинул свой стул вправо, как можно дальше от нее, и попытался слушать учительницу.

Урок был посвящен строению клетки, а я его уже проходил. Но я все равно старательно записывал, не поднимая глаз.

Время от времени я, не удержавшись, поглядывал на свою странную соседку. За весь урок она так и не сменила неудобную позу на краешке стула, на максимальном расстоянии от меня, и все время прятала лицо за волосами. Я видел ее кулак, сжатый на левом бедре, жилы, проступившие под бледной кожей. До конца урока пальцы она так и не разжала. Длинные рукава ее белой рубашки без воротника были закатаны выше локтей, на предплечье под кожей перекатывались на удивление крепкие мышцы. Я невольно отметил, что ее кожа и вправду совершенство: ни веснушки, ни единого прыщика.

Этот урок, казалось, тянулся дольше остальных. Может, потому, что день наконец близился к концу? Или потому, что я все ждал, когда она разожмет кулак? Так и не дождался, а сидела она настолько неподвижно, словно даже не дышала. Что с ней такое? Неужели она всегда такая? Наверное, зря я поспешил осудить Джереми за то, как он неприязненно отозвался об этой девчонке за обедом. Может, дело вовсе не в том, что он затаил на нее обиду.

Но и я ни в чем не виноват перед ней, ведь она увидела меня сегодня впервые.

Перед самым концом урока миссис Баннер раздавала проверенные контрольные и попросила меня передать моей соседке ее работу. Я машинально взглянул на листок – сто процентов, высший балл – и только теперь узнал, как правильно пишется ее имя. Не через «i», а через «y». Никогда еще не видел, чтобы так писали, но в таком начертании это имя подходило ей еще больше.

Я взглянул на нее украдкой еще раз, придвигая ей листок, и сразу пожалел об этом. Она вновь пристально уставилась на меня черными, полными отвращения глазами. Я отшатнулся, такая от нее исходила ненависть, и в голове у меня вдруг мелькнуло выражение «убийственный взгляд».

В этот момент звонок вдруг грянул так громко, что я вздрогнул, а Эдит Каллен сорвалась с места. У нее была походка танцовщицы, все идеальные линии ее тонкого тела двигались в полной гармонии друг с другом. Повернувшись спиной ко мне, она выскочила за дверь прежде, чем остальные успели встать.

Я словно примерз к стулу, тупо глядя вслед Эдит. Какая она все-таки грубая и резкая. Я начал вяло собирать вещи, стараясь не поддаться замешательству и угрызениям совести. С какой стати я чувствую себя виноватым? Я ничего такого не сделал. С чего вдруг? Мы ведь с ней даже не познакомились.

– Это ты Бофорт Свон? – раздался девчоночий голос.

Обернувшись, я увидел симпатичную девушку с детским личиком и светлыми волосами, старательно выпрямленными утюжком. Она дружески улыбалась мне и явно не считала, что от меня воняет.

– Бо, – с улыбкой поправил я.

– А я Маккайла.

– Привет, Маккайла.

– Помочь тебе найти следующий класс?

– Вообще-то я в спортзал. Думаю, не заблужусь.

– Мне туда же. – Она страшно обрадовалась, хотя в этой маленькой школе такие совпадения неудивительны.

Мы отправились на урок вместе. Маккайла оказалась болтуньей – почти все время говорила она одна, и меня это вполне устраивало. До десяти лет она жила в Калифорнии, поэтому хорошо понимала, как мне не хватает здесь солнца. Выяснилось, что и на английском мы в одной группе. Из всех, с кем я познакомился в этот день, она была самой приятной и легкой в общении.