Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Пахнет вкусно, Бо.

– Спасибо.

Пауза затянулась на несколько минут, но неловкости не вызвала. Нас обоих ничуть не напрягало молчание. В некоторых отношениях мы очень хорошо подходим друг другу.

– Ну как тебе школа? Подружился с кем-нибудь? – спросил Чарли, попросив добавки.

– Ну, несколько уроков у меня в одном классе с Джереми. Я обедаю с ним и его друзьями. Есть еще такая Маккайла, она хорошо ко мне относится. И все остальные тоже.

С одним примечательным исключением.

– Это, наверное, Маккайла Ньютон. Хорошая девочка из хорошей семьи. У ее отца магазин спорттоваров в пригороде. Неплохо зарабатывает за счет заезжих туристов.

Еще минуту мы ели молча.

– А Калленов ты знаешь? – прикидываясь равнодушным, спросил я.

– Семью доктора Каллен? Конечно. Доктор – умница.

– Знаешь, ее дети… они не как все. По-моему, в школьную компанию они не вписываются.

Чарли удивил меня, сильно покраснев – так бывало, когда он злился.

– Ох уж эти местные, – буркнул он. – Доктор Каллен – прекрасный хирург, она могла бы работать в любой больнице мира и зарабатывать в десять раз больше, чем здесь, – продолжил он уже громче. – Повезло нам с ней – повезло, что ее муж согласился поселиться в нашем маленьком городке. Для местного сообщества эта пара – настоящий подарок, все их дети хорошо воспитаны и вежливы. У меня были на их счет сомнения, когда они только переехали – думал, с такой оравой усыновленных подростков мы проблем не оберемся. Но все они ведут себя как порядочные и ответственные люди, ни к кому из них у меня нет абсолютно никаких претензий. В отличие от детей некоторых местных, которые живут здесь из поколения в поколение! Вдобавок Каллены держатся все вместе, как и полагается семье, каждый уик-энд выбираются на природу… Но в городе они недавно, вот про них и болтают всякое.

Таких длинных речей от Чарли я еще ни разу не слышал. Вероятно, сплетни о Калленах он принимает слишком близко к сердцу.

Я поспешил поправиться:

– Они показались мне неплохими людьми. Просто я заметил, что они сторонятся остальных. И все они такие симпатичные, – добавил я, чтобы сделать Чарли приятное.

– Видел бы ты доктора! – засмеялся Чарли. – Хорошо еще, она счастлива в браке. Когда она рядом, персоналу нашей больницы не до работы.

Мы закончили ужин в молчании. Чарли убрал со стола, я занялся посудой. Он вернулся к телевизору, а я домыл посуду – посудомоечной машины в хозяйстве Чарли не водилось – и нехотя направился наверх, делать математику. Видимо, так и закладываются традиции.

Той ночью дождь наконец утих, и я от усталости быстро заснул.

Остаток недели событиями не баловал. Я привык к расписанию, к пятнице научился узнавать если не по имени, то хотя бы в лицо почти всех учеников школы. В спортзале мои товарищи по команде усвоили, что мячи мне лучше не пасовать. А я старался не путаться у них под ногами.

Эдит Каллен в школе не появлялась.

Каждый день я наблюдал, притворяясь равнодушным, как Каллены в очередной раз приходят в кафе без Эдит. Только окончательно убедившись в том, что она не придет, я наконец успокаивался и присоединялся к общей беседе. В основном все обсуждали поездку в зону отдыха «Ла-Пуш Оушен-парк», которую затеяла Маккайла. Поездка должна была состояться через две недели. Меня тоже пригласили, и я согласился – скорее из вежливости, чем потому, что мне действительно хотелось поехать. На побережье должно быть сухо и тепло, такое у меня убеждение.

К пятнице я привык входить в кабинет биологии, не опасаясь увидеть там Эдит. Откуда мне знать? – может, она вообще бросила школу. Я старался не думать о ней, но не мог отделаться от мысли, что в ее продолжительном отсутствии виноват я, как бы нелепо это ни звучало.

Мои первые выходные в Форксе прошли без приключений. Чарли почти все время пропадал на работе. Я написал матери еще несколько фальшивых жизнерадостных писем, разделался с домашними заданиями, навел в доме порядок – Чарли пока не высказывал возражений против моего ОКР. В субботу съездил в местную библиотеку, но записываться не стал – там все равно не нашлось интересного чтива; придется наметить на ближайшее время поездку в Олимпию или Сиэтл и поискать там хороший книжный магазин. Мимоходом задумавшись, каков расход бензина у моего пикапа на километр пути, я невольно поморщился.

Все выходные дождь был несильным, почти бесшумным, так что я сумел как следует отоспаться.

В понедельник утром на стоянке со мной поздоровались сразу несколько человек. Имен я не вспомнил, но всем махал в ответ и приветливо улыбался. Этим утром похолодало, зато не было дождя. На английском Маккайла села со мной – она уже вроде как застолбила это место. Нам неожиданно устроили контрольную по «Грозовому перевалу» – без подвохов, совсем легкую.

В общем, я освоился на новом месте гораздо быстрее, чем рассчитывал. И чувствовал себя комфортнее, чем ожидал.

Когда мы вышли после урока, с неба падала снежная крупа. Звучали оживленные голоса учеников. Ветер морозил мои щеки и нос.

– Ух ты, снег! – воскликнула Маккайла.

Мелкие белые крупинки били мне в лицо, скапливались на обочинах дорожки.

– Бр-р.

Снег. Вот тебе и хороший день.

Маккайла удивилась.

– Неужели ты не любишь снег?

– Он означает только, что для дождя уже слишком холодно.

Еще бы.

– И потом, я думал, ему полагается падать красивыми отдельными снежинками – ну, знаешь, каждая из которых неповторима, и все такое. А это что? – похоже на наконечники ватных палочек.

– Ты никогда не видел снегопада? – не поверила своим ушам Маккайла.

– Видел, конечно, – я сделал паузу. – По телевизору.

Маккайла рассмеялась, и в этот момент большой мокрый снежок ударил ей в затылок и развалился. Мы оба обернулись, чтобы посмотреть, откуда он прилетел. Я заподозрил Эрику, которая как раз уходила, повернувшись к нам спиной, но не в сторону класса, где по расписанию у нее был очередной урок. Маккайла, должно быть, подумала о том же. Она наклонилась и принялась сгребать в кучку белую кашицу.

– Увидимся за обедом, ладно? – бросил я на ходу. Меньше всего мне хотелось весь день носить на затылке растаявший шлепок грязного льда.

Она только кивнула, не сводя глаз с удаляющейся Эрики.

После испанского, направляясь в кафетерий вместе с Джереми, я был начеку. Мокрые снежки летали во всех направлениях. Я нес в руках папку, чтобы в случае чего прикрыться ею, как щитом. Джереми твердил, что со мной помрешь со смеху, но, видя мое потрясенное лицо, сам запустить в меня снежком не отваживался.

Маккайла нагнала нас у двери – она смеялась, ее обычно гладкие волосы пушились от мокрого снега. Вставая в очередь за едой, Маккайла с Джереми воодушевленно обсуждали битву на снежках. Я по привычке бросил взгляд на стол в углу и словно примерз к месту. За столом сидели пятеро.