Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Ты чего? – спросил его коротышка. Спросил негромко, но на тихой улице я отчетливо услышал его.

– Я ему не верю, – заявил верзила.

Женщина усмехнулась.

– Как там у пиратов поется? Мертвые не болтают.

– Что? – пискнул я. – Нет, послушайте, это ни к чему. Болтать я не стану. Да и что я могу рассказать?

– Правильно, – согласилась она, перевела взгляд на верзилу и кивнула.

– Мой бумажник вот здесь, в кармане, – сообщил я. – Там немного, но если хотите – пожалуйста… – я попытался достать его из кармана, и совершенно напрасно. Дуло подскочило на пару сантиметров выше. Я снова вскинул руку.

– Не надо шума, – предостерег коротышка и наклонился, доставая из сточной канавы обломок тонкой трубы. – «Пушку» убери, – велел он лысому.

Как только он отвел пистолет, я тут же сорвался с места, парень в татуировках рванул за мной.

Бежать зигзагами – так мне однажды сказал отец. По движущейся мишени труднее попасть, особенно если она движется не по прямой. Ценный совет, если бы я твердо знал, что не споткнусь. Хоть бы раз меня не подвели собственные ноги! Один-то раз можно? Всего один, когда от этого зависит моя жизнь!

Насколько тяжело может ранить пуля, если не убьет сразу? Смогу ли я бежать, превозмогая боль? Очень на это надеюсь.

Я пытался расслабить колени. Мой преследователь с обломком трубы отстал от меня всего на несколько шагов.

Пронзительный визг приковал его к месту. Звук нарастал, все мы ошеломленно вскинули головы.

Лучи фар вылетели из-за угла и понеслись прямо на меня. Машина пролетела всего в нескольких сантиметрах от парня с татухами, тот едва успел отпрыгнуть и со звоном врезался в сетчатый забор. Я бросился было бежать, но автомобиль вдруг вильнул и замер на месте так, что пассажирская дверца открылась прямо передо мной, на расстоянии пары шагов.

– В машину! – прошипел свирепый голос.

Я нырнул в темный салон «вольво», не спрашивая, откуда она взялась; облегчение и новая волна паники захлестнули меня одновременно. А если она пострадает? Рывком захлопнув дверь, я крикнул:

– Газуй, Эдит! Давай отсюда скорее! У него пистолет!

Но машина не сдвинулась с места.

– Пригни голову, – велела Эдит, и я услышал, как открывается дверца с ее стороны.

Вслепую я потянулся на звук ее голоса и наткнулся рукой на ее тонкую холодную руку. От моего прикосновения она закаменела. Но не поддалась, хотя я судорожно вцепился в рукав ее кожаной куртки.

– Ты что? – воскликнул я. – Едем отсюда!

Мои глаза постепенно приспособились к полутьме, я разглядел ее глаза с отражающимся в них светом фар. Она посмотрела на мои пальцы, сжавшиеся на ее руке, потом прищурилась и уставилась сквозь ветровое стекло на незнакомцев, которые тоже не сводили с нее оценивающих взглядов. Они могли выстрелить в любую секунду.

– Дай мне минуту, Бо, – я услышал, как она скрипнула зубами.

Я понимал, что она легко высвободится и уйдет, но она, похоже, ждала, когда я отпущу ее. А я даже не собирался.

– Если ты выйдешь, я выйду с тобой, – негромко заявил я. – Я не дам застрелить тебя.

Еще полсекунды она неотрывно смотрела вперед, потом захлопнула дверцу, и мы развернулись на скорости под сто километров в час.

– Ладно, – отрывисто выдохнула она.

Задним ходом машина завернула за угол, описала широкую дугу, и вдруг оказалось, что мы мчимся вперед.

– Пристегнись, – велела мне Эдит.

Мне пришлось отпустить ее руку, чтобы подчиниться. Ну и хорошо. Некрасиво так цепляться за девчонку. Но мне было все-таки жаль отпускать ее.

Пряжка ремня громко щелкнула в темноте.

Эдит круто повернула налево и погнала машину прямо под несколько «кирпичей».

Но я чувствовал себя в полной безопасности, мне абсолютно не было дела до того, куда мы едем. Я смотрел на ее лицо, озаренное только неяркой подсветкой приборной доски, и был безмерно благодарен не только за свое счастливое спасение.

Она здесь. И это не сон.

Лишь через несколько минут я заметил, что ее совершенное лицо пылает убийственной яростью.

– Все хорошо? – спросил я, удивившись своему осипшему голосу.

– Нет, – отрезала она.

Я молча ждал, изучая ее лицо с горящими глазами, взгляд которых был направлен вперед.

Вдруг машина остановилась, взвизгнув тормозами. Я огляделся по сторонам, но было так темно, что я различил лишь смутные силуэты деревьев у обочины. Мы уже выехали из города.

– Ты не пострадал, Бо? – резким тоном спросила она.

– Нет, – мой голос по-прежнему был хриплым. Я попытался осторожно прокашляться. – А ты?

С раздраженным удивлением она повернулась ко мне.

– Разумеется, нет.

– Хорошо, – ответил я. – Эм-м… можно узнать, почему ты так злишься? Я сделал что-то не так?

Она тяжело вздохнула.

– Не болтай чепухи, Бо.

– Извини.

Она еще раз посмотрела на меня, будто не верила своим глазам, и покачала головой.

– Слушай, ничего, если я оставлю тебя здесь, в машине, всего на несколько?..

Договорить она не успела: я схватил ее за руку. В ответ она снова замерла, но руку не отдернула.

Я впервые прикоснулся к ее коже – на этот раз не случайно и не на долю секунды. Как я и ожидал, ее рука была холодна, как лед, но прикосновение к ней обожгло мои пальцы. Кожа казалась удивительно гладкой.

– Без меня ты никуда не пойдешь.

Она не сводила с меня глаз, словно ждала, что я сам отпущу ее, хотя могла легко выдернуть руку и уйти.

Спустя минуту она закрыла глаза.

– Ладно, – снова сказала она. – Подожди минутку.

Это меня устраивало. Я по-прежнему прикрывал ладонью ее руку и, пользуясь тем, что она закрыла глаза, без стеснения разглядывал ее. Постепенно черты ее лица смягчились, его выражение стало бесстрастным, как у статуи. Прекрасной статуи, созданной гениальным скульптором. Возможно, Афродиты. Кажется, это она считалась богиней красоты?

В машине чувствовался слабый аромат – неопределенный, неуловимый, который я никак не мог узнать.

Наконец Эдит открыла глаза и многозначительно посмотрела на мою руку.

– Хочешь… чтобы я убрал ее? – спросил я.

Ее голос прозвучал настороженно.

– Думаю, так будет лучше.

– А ты никуда не уйдешь? – на всякий случай уточнил я.

– Если ты против – нет.

Я нехотя убрал руку. Она стала холодной, словно я подержал в ней пригоршню кубиков льда.

– Полегчало? – спросил я.

Она сделала глубокий вздох.

– Не совсем.

– В чем дело, Эдит? Что не так?

Она почти улыбнулась, но глаза оставались серьезными.

– Ты, наверное, удивишься, Бо, но я немного вспыльчива. Порой мне трудно прощать тех, кто… оскорбил меня.

– Неужели я?..

– Прекрати, Бо, – она не дала мне договорить. – Речь не о тебе, – она уставилась на меня широко открытыми глазами. – Ты хоть понимаешь, что они в самом деле собирались убить тебя?