Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– И я не стыжусь, – шепнул я.

Она издала невнятный звук, почти замурлыкала, прижимаясь щекой к моей груди на уровне сердца.

В этот момент мы оба услышали хруст гравия под шинами, по окнам скользнули лучи фар и осветили нас. Я вздрогнул, разжал объятия, она отстранилась.

– Ты хочешь, чтобы твой отец узнал, что я здесь? – спросила она.

Я лихорадочно соображал, как быть.

– М-м…

– Значит, в другой раз…

И я остался один.

– Эдит? – шепотом позвал я.

В ответ я услышал призрачную усмешку, а потом тишину.

Отцовский ключ повернулся в замке.

– Бо? – позвал Чарли. Раньше этот вопрос смешил меня: я, конечно, кто же еще? А теперь оказалось, что вопрос не настолько неуместен.

– Я здесь.

Надеюсь, волнение в моем голосе он не заметит. Я поспешно схватил еще кусок лазаньи, чтобы встретить Чарли деловито жующим. После целого дня, проведенного с Эдит, мне показалось, что Чарли при ходьбе издает слишком много шума.

– Лазанью доедаешь? – спросил он, заглянув в мою тарелку.

– Ох, извини. Вот, тут еще осталось.

– Ничего, Бо, я сделаю себе сэндвич.

– Извини, – снова пробормотал я.

Чарли шумно расхаживал по кухне, готовя себе ужин. Я доедал свою гигантскую порцию с молниеносной быстротой. И думал о том, что сказала Эдит: «Ты хочешь, чтобы твой отец узнал, что я здесь?» А это не то же самое, что в прошедшем времени – «Ты хочешь, чтобы твой отец узнал, что я была здесь?». Значит ли это, что на самом деле она не ушла? Было бы здорово.

С сэндвичем в руке Чарли сел за стол напротив меня, и я вдруг засомневался, что всего несколько минут назад на этом же самом месте сидела Эдит. В отличие от нее, Чарли идеально вписывался в обстановку. А воспоминания об Эдит казались сном, который просто не может быть реальностью.

– Как прошел день? Сделал все, что собирался?

– Вообще-то нет. Просто… слишком хороший день выдался, чтобы торчать в четырех стенах. Клев был?

– Угу. Хорошую погоду и рыба любит.

Я соскреб с тарелки остатки лазаньи, набил ею рот и принялся жевать.

– Есть планы на вечер? – вдруг спросил он.

Я покачал головой – пожалуй, слишком активно.

– Взвинченный ты какой-то, – заметил он.

Угораздило же его прицепиться именно сегодня.

Я сделал глоток.

– Да?

– Суббота… – задумчиво произнес он.

Я молчал.

– Значит, танцы сегодня пропускаешь…

– Как и собирался, – подтвердил я.

Он кивнул.

– Ну, танцы ладно, это я понимаю. Но может, на следующей неделе пригласишь дочку Ньютонов поужинать или еще куда? Выберись наконец из дома. Пообщайся.

– Я же говорил тебе: она встречается с моим другом.

Он нахмурился.

– Ладно, упустил одну рыбу – подцепишь другую.

– Рыбак из меня так себе – не то что ты.

Он рассмеялся.

– Стараюсь… Значит, сегодня никуда не идешь?

– Некуда идти, – напомнил я. – Да и устал уже. Пораньше спать лягу.

Я поднялся и отнес свою тарелку в раковину.

– Угу… – он задумчиво жевал. – Не пойму, здешние девчонки тебе не по душе, что ли?

Я пожал плечами, отмывая тарелку.

Чувствуя на себе его пристальный взгляд, я надеялся, что удержусь и не покраснею. Но надеялся зря.

– Не суди строго наш городок, – продолжал он. – Да, выбор у нас не тот, что в больших городах…

– Здесь есть из чего выбирать, пап. Не волнуйся за меня.

– Ладно, ладно. Мое дело – сторона. – Голос звучал уныло.

Я вздохнул.

– Ну все, я пошел. Увидимся утром.

– Спокойной ночи, Бо.

По лестнице я поднимался, нарочно шаркая ногами, чтобы изобразить страшную усталость. И думал, поверит ли моей плохой игре Чарли. В сущности, я ведь ему не соврал. Я действительно не собирался сегодня вечером выходить из дома.

Дверью своей комнаты я хлопнул погромче, чтобы Чарли наверняка услышал, а потом рванул к окну, стараясь не шуметь, распахнул его и высунулся в темноту. Но ничего не увидел, кроме темных верхушек деревьев.

– Эдит! – шепотом позвал я, чувствуя себя идиотом.

Тихий смешок и ответ послышались из-за моей спины:

– Да?

Резко обернувшись, я сшиб книгу со стола. Она с глухим стуком упала на пол.

Эдит лежала поперек моей кровати: закинула руки за голову, забросила ногу на ногу и широко улыбалась, показывая ямочки. В сумерках ее лицо казалось покрытым инеем.

Я ахнул и схватился за стол, чтобы удержаться на ногах.

– Извини, – сказала она.

– Подожди, дай я приду в себя.

Она села медленно, как бывало, когда она пыталась или вести себя по-человечески, или не напугать меня, и свесила ноги с края постели. Потом похлопала по одеялу рядом с собой.

Неверными шагами я подошел и сел возле нее. Она положила ладонь на мою руку.

– Как сердце?

– Это тебя надо спрашивать. Ты же наверняка слышишь его лучше, чем я.

Она тихонько засмеялась.

Минуту мы сидели молча, слушая, как замедляется стук моего сердца. Я думал о том, что Эдит в моей комнате… о недоверчивых расспросах Чарли… и о том, что изо рта у меня несет лазаньей.

– Можно мне еще минутку на человеческие потребности? – спросил я.

– Конечно.

Я встал, продолжая смотреть на нее, само совершенство, сидящее на краю моей кровати, и думая, что наверняка у меня просто глюки.

– Ты будешь здесь, когда я вернусь?

– Даже пальцем не шевельну, – пообещала она.

И она застыла абсолютно неподвижно, будто превратилась в статую прямо на моей кровати.

Я выхватил из ящика комода одежду, в которой обычно спал, и помчался в ванную, стукнув дверью так, чтобы Чарли знал, что там занято.

Зубы я почистил дважды. Потом умылся и переоделся. Я привык ложиться спать в драных спортивных штанах и старой футболке из забегаловки с барбекю, которая нравилась матери. На футболке красовались две булки с начинкой из улыбающейся свиной морды. Конечно, лучше бы я выглядел как-нибудь иначе, не так, как… я. Но гостей я не ждал, и вообще, по-моему, беспокоиться на этот счет глупо. Если Эдит уже бывала здесь по ночам, значит, знала, в каком виде я сплю.

И я почистил зубы еще раз.

Я открыл дверь, и меня снова чуть не хватил удар. На верхней ступеньке лестницы стоял Чарли, я чуть не столкнулся с ним.

Поперхнувшись, я закашлялся.

– А, Бо! Извини, не хотел тебя напугать.

Я наконец отдышался.

– Да ничего.

Он заметил, что я оделся ко сну, и у него вырвался невнятный, но удивленный возглас.

– Тоже спать ложишься? – спросил я.

– Да, наверное. Завтра снова рано вставать.

– Ну ладно. Спокойной ночи.

– Ага.

Я направился к себе, радуясь, что в приоткрытую дверь с того места, где стоял Чарли, кровать не видна. Дверь я прикрыл тщательно и плотно.

За все это время Эдит не сдвинулась ни на долю сантиметра. Я улыбнулся, и ее губы дрогнули, она расслабилась и снова стала человеком, а не статуей. По крайней мере, с виду. Подойдя, я сел рядом с ней. Она повернулась лицом ко мне, забралась на кровать с ногами и скрестила их.