Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

Я продолжал прижимать телефон к уху. Мои конечности сковал ужас, я не мог даже разогнуть пальцы, чтобы положить телефон.

Мне срочно требовалось что-нибудь придумать, но в голове звучал перепуганный мамин голос. Секунды убегали, а я все никак не мог взять себя в руки.

Очень медленно и постепенно мысли начали пробиваться сквозь кирпичную стену боли. Навстречу будущему плану. Потому что теперь мне не оставалось ничего другого, кроме как войти в зал с зеркалами и умереть. Мне никто и ничего не гарантировал, мне нечего отдать в обмен на мамину жизнь. Я надеялся только на то, что Джосс удовлетворится победой в игре, что поражения Эдит ей будет достаточно. Отчаяние тугой петлей затягивалось у меня на шее; сделка невозможна – никакими обещаниями или отказами я не повлияю на ее решение. И все-таки выбора у меня нет. Надо хотя бы попытаться.

Кое-как мне удалось подавить в себе ужас. Решение принято. Незачем терять время даром, мучительно обдумывая результат. Придется мыслить четко и ясно. Арчи и Джессамин уже ждут меня, и ускользнуть от них абсолютно необходимо и так же абсолютно невозможно.

Я вдруг обрадовался тому, что Джессамин ушла. Будь она здесь, она наверняка почувствовала бы, как страшно мне было последние пять минут – и как бы я тогда сумел оставить их в неведении? Я старался обуздать страх и тревогу, подчинить их себе. Сейчас мне не до эмоций. Еще неизвестно, когда Джессамин вернется.

Попытавшись сосредоточиться на плане побега, я сразу же понял, что должен действовать по обстоятельствам, ничего заранее не планируя, иначе Арчи сразу же увидит изменения в будущем, если уже не увидел. Я не дам ему узнать, как это произойдет. Если произойдет вообще. Так как же мне удрать? Да еще не задумываясь об этом?

Мне хотелось понять, какие выводы Арчи сделает из увиденного, если он вообще заметит перемены, но я понимал: действовать надо быстро, пока не вернулась Джессамин.

Придется смириться с тем, что Эдит я больше не увижу – даже мельком, чтобы унести воспоминание о ней с собой в зал с зеркалами. Я причиню ей боль и даже не попрощаюсь. Это пытка. Я запретил себе думать об этом и вышел к Арчи.

Своему лицу я сумел придать отрешенное и смертельно усталое выражение, полагая, что в данной ситуации оно будет уместным.

Арчи стоял, наклонившись над столом и вцепившись в край обеими руками. А его лицо…

Поначалу паника пробила мою броню, я бросился бегом вокруг дивана, чтобы поддержать Арчи. Но на бегу я вдруг понял, что именно он видит. И остановился на расстоянии нескольких шагов от него.

– Арчи, – глухо позвал я.

На свое имя он не отозвался. Его голова медленно качалась из стороны в сторону. Выражение на лице снова вызвало у меня панику – может, дело не во мне, может, он видит мою маму?

Я сделал еще шаг к нему и потянулся к его руке.

– Арчи! – по ушам хлестнул резкий возглас Джессамин, и она тут же оказалась возле Арчи и разжала его пальцы. На другом конце комнаты с тихим щелчком захлопнулась дверь.

– Что такое? – спросила Джессамин. – Что ты увидел?

Отвернув от меня помертвевшее лицо, он слепо уставился в глаза Джессамин.

– Бо, – выговорил он.

– Я здесь, – отозвался я.

Он повернул голову, взгляд скрестился с моим, глаза по-прежнему казались безжизненными. Только тогда я понял, что мое имя прозвучало в ответ на вопрос Джессамин.

– Что ты видел? – Собственный голос не подчинился мне – прозвучал монотонно и равнодушно.

Джессамин пристально посмотрела на меня. Стараясь не выглядеть слишком заинтересованным, я ждал. Она растерянно перевела взгляд с меня на Арчи, ощущая наше смятение. Я знал, что на этот раз видел Арчи.

На меня накатило умиротворение, и я не стал сопротивляться. Я воспользовался им, чтобы сдержать чувства.

Арчи тоже пришел в себя. Его лицо моментально приобрело обычное выражение.

– В общем-то, ничего, – наконец ответил он удивительно спокойным и убедительным тоном. – Ту же комнату, что и прежде, – и он впервые за последние минуты посмотрел прямо на меня. – Ты не завтракал?

– Перекушу в аэропорту. – Я тоже держался спокойно. Словно переняв удивительную способность Джессамин, я чувствовал острое, но ловко замаскированное желание Арчи выпроводить меня из комнаты, остаться наедине с сестрой. Чтобы рассказать ей, что они где-то допустили ошибку и теперь им грозит поражение.

Арчи по-прежнему смотрел на меня.

– С твоей мамой все в порядке?

Я сглотнул подкатившую к горлу желчь. Мне оставалось лишь следовать заготовленному сценарию.

– Мама волновалась, – бесстрастным голосом ответил я. – И хотела приехать домой. Но теперь все в порядке. Я убедил ее остаться во Флориде.

– Хорошо.

– Да, – как робот, согласился я.

Я повернулся и медленно вышел в спальню, чувствуя, как они наблюдают за каждым моим движением. Закрыв за собой дверь, я сделал то, что мог: принял душ, переоделся в свою одежду. Порылся в сумке, нашел носок с деньгами и пересыпал их к себе в карман.

Потом постоял с минуту, глядя в никуда, и вдруг меня осенило.

Я встал на колени возле тумбочки и открыл верхний ящик. Вместе с неизменной Библией в нем нашлись бумага, ручка и конверты. Я взял лист бумаги и конверт.

«Эдит, – начал писать я. Рука тряслась, буквы получались почти неразборчивыми, – я люблю тебя. Прости.

У нее моя мама, и я должен хотя бы попытаться. Возможно, ничего у меня не выйдет. Прости меня, прости, пожалуйста.

Не злись на Арчи и Джессамин. Если мне удастся сбежать от них, это будет чудо. Передай им мою благодарность. Особенно Арчи.

И очень тебя прошу – не надо преследовать ее. По-моему, этого она и добивается. Невыносимо думать, что из-за меня пострадает кто-то еще, особенно ты. Это единственное, о чем я прошу тебя на прощание. Сделай это ради меня.

Я не жалею, что встретил и полюбил тебя.

Прости меня,

Бо».

Я тщательно сложил письмо втрое и запечатал конверт. Рано или поздно Эдит найдет его. Я надеялся, что она поймет и простит. И главное – послушается.

Когда я вернулся в гостиную, они уже были готовы.

На этот раз на заднем сиденье машины я сидел один. Джессамин то и дело поглядывала на меня в зеркало, думая, что я ничего не замечаю. Она поддерживала во мне спокойствие, и это было кстати.

Арчи сидел, привалившись к пассажирской дверце и повернувшись лицом к Джессамин, но я знал, что краем глаза он тоже наблюдает за мной. Что он видел? Чего он ждет от меня? Или он сосредоточился на действиях следопыта?

– Арчи! – заговорил я.

Он встрепенулся.

– Да?

– Я написал матери письмо, – с расстановкой произнес я. – Ты не передашь его ей? В смысле, не оставишь где-нибудь в доме?

– Конечно, Бо, – говорил он осторожно, как говорят с тем, кто стоит на самом краю пропасти. Оба заметили, что я на грани срыва. Надо крепче держать себя в руках.