Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

Мечта каждого отца – выпроводить взрослую дочь из дома, пока в голову не ударили гормоны.

– Вот и я так думаю, – согласилась я, направляясь к лестнице.

– Спокойной ночи, милая, – сказал он мне вслед. Теперь, наверное, весь вечер будет прислушиваться в ожидании, когда я попытаюсь улизнуть из дома.

– Увидимся утром, папа.

Точнее, сегодня ночью – ты же придешь проверить, у себя ли я.

Медленно, притворяясь усталой, я поднялась по лестнице к себе, хлопнула дверью так громко, чтобы Чарли наверняка услышал, а потом на цыпочках бросилась к окну. Открыв его, я высунулась в ночь. Я всматривалась в темноту, в непроглядные тени деревьев.

– Эдвард! – шепотом позвала я, чувствуя себя полной дурой.

Тихий смешок и ответ послышались из-за моей спины:

– Да?

Резко обернувшись, я в изумлении схватилась за сердце.

Широко ухмыляясь, Эдвард лежал поперек моей кровати. Руки он заложил за голову, ноги свесил с края и выглядел воплощением непринужденности.

Я ахнула, медленно оседая на пол.

– Извини, – он поджал губы, стараясь спрятать усмешку.

– Подожди, дай сердцу отойти.

Он сел медленно, словно опасаясь снова напугать меня. Потом подался вперед, протянул руки, взял меня за плечи, как ребенка, и усадил на кровать рядом с собой.

– Посиди здесь, со мной, – попросил он, накрыв холодной ладонью мою руку. – Как сердце?

– Это тебя надо спрашивать. Ты же наверняка слышишь его лучше, чем я.

От его негромкого смеха завибрировала кровать.

Минуту мы сидели молча, слушая, как замедляется стук моего сердца. Я думала о том, что Эдвард в моей комнате и Чарли сейчас дома.

– Можно мне еще минутку на человеческие потребности? – спросила я.

– Конечно, – он жестом отпустил меня.

– Сиди здесь, – напуская на себя строгий вид, велела я.

– Есть, мэм, – и он сделал вид, будто превратился в статую прямо на краю моей кровати.

Я вскочила, схватила с пола пижаму, со стола – сумку с туалетными принадлежностями, выскользнула из комнаты, оставив в ней свет, и закрыла за собой дверь.

Снизу слышался шум телевизора. Я громко хлопнула дверью ванной, чтобы Чарли не вздумал подняться проведать меня.

Я спешила, как могла. Яростно почистила зубы, стараясь действовать и тщательно, и быстро, уничтожая все следы лазаньи. Но поторопить горячую воду в душе не удалось. Она расслабила напряженные мышцы моей спины, успокоила сердце. От привычного запаха шампуня я почувствовала себя тем же человеком, каким была не далее как сегодня утром. Я старалась не думать об Эдварде, ждущем в моей комнате, потому что тогда пришлось бы начинать успокаиваться заново. Наконец тянуть было дольше некуда. Я закрыла воду и наскоро вытерлась, снова впадая в спешку. Потом надела дырявую футболку и серые спортивные брюки. Слишком поздно жалеть, что я не взяла с собой шелковую пижаму из «Victoria's Secret», которую мама подарила мне на позапрошлый день рождения: с несрезанными ярлычками, она так и осталась валяться где-то в ящике комода.

Я снова вытерла волосы полотенцем и быстро расчесала их. Бросила полотенце в корзину, сунула щетку для волос и зубную пасту в сумку. Сбежала по лестнице, чтобы показаться Чарли в пижаме, с мокрыми волосами.

– Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи, Белла.

Мое появление его удивило. Пожалуй, настолько, что этой ночью он вряд ли станет проверять, дома ли я.

Я взлетела по лестнице, прыгая через две ступеньки, но стараясь не шуметь, вбежала к себе в комнату и старательно закрыла дверь.

За все это время Эдвард не сдвинулся даже на долю сантиметра, восседая на моем линялом стеганом одеяле, как статуя Адониса. Я улыбнулась, и его губы задрожали: статуя оживала.

Он окинул меня взглядом, заметив и влажные волосы, и драную футболку. И поднял бровь.

– Мило.

Я поморщилась.

– Нет, тебе правда идет.

– Спасибо, – шепнула я, подошла, села рядом с ним, скрестив ноги, и принялась изучать рисунок линий на дощатом полу.

– Зачем все это?

– Чарли думает, что я куда-то собралась тайком на ночь глядя.

– А-а… – он задумался. – Почему?

Как будто он не знал мысли Чарли лучше, чем я когда-либо надеялась узнать.

– Наверное, решил, что у меня взволнованный вид.

Он взял меня за подбородок и вгляделся в мое лицо.

– На самом деле у тебя очень теплый вид.

Он наклонился и приложил свою холодную щеку к моей. Я не шевелилась.

– М-м-м… – выдохнул он.

Когда он прикасался ко мне, задавать вразумительные вопросы было почти невозможно. Мне понадобилась целая минута, чтобы собраться с мыслями.

– Похоже, теперь… тебе уже легче находиться рядом со мной.

– Тебе так кажется? – пробормотал он, касаясь носом моей щеки. Я почувствовала легкое, словно крылом мотылька, прикосновение его руки: он отвел назад мои влажные волосы и коснулся губами впадинки под ухом.

– Намного легче, – подтвердила я, пытаясь сделать выдох.

– Хм-м.

– Вот я и задумалась… – я начала заново, но он медленно провел пальцами по моей ключице, и я опять потеряла мысль.

– М-да? – выдохнул он.

– Почему это… – мой голос дрогнул так, что я смутилась, – как думаешь?

Он рассмеялся, и я ощутила его прерывистое дыхание на шее.

– Разум выше материи.

Я отстранилась, при этом движении он замер, и я перестала слышать звук его дыхания.

Минуту мы настороженно смотрели друг на друга, постепенно он разжал стиснутые челюсти, и его лицо стало озадаченным.

– Я сделал что-то не так?

– Нет, наоборот. Ты сводишь меня с ума, – объяснила я.

Он снова задумался, а когда заговорил, голос звучал довольно:

– Правда? – и он медленно расплылся в торжествующей улыбке.

– Ждешь бурных аплодисментов? – съязвила я.

Он усмехнулся.

– Просто приятно удивлен, – пояснил он. – Последние лет сто, – шутливым тоном продолжил он, – мне даже в голову не приходило, что такое бывает. Я не верил, что когда-нибудь найду того, с кем захочу быть вместе… но не так, как с братьями и сестрами. А потом вдруг обнаружил, что, хотя все это для меня в новинку, у меня неплохо получается… быть с тобой…

– У тебя получается все, – уточнила я.

Он пожал плечами, признавая мою правоту, и мы еле слышно засмеялись.

– Но почему теперь стало настолько легко? – допытывалась я. – Еще сегодня днем…

– Нет, это еще не «легко», – вздохнул он. – Но сегодня днем я не успел… определиться. Прости меня, я вел себя непростительно.

– Вовсе нет. Простительно, – не согласилась я.

– Спасибо, – он улыбнулся. – Видишь ли, – продолжил он, потупившись, – я не был уверен, что мне хватит сил… – он взял мою руку и приложил ее к своему лицу. – А пока оставалась вероятность, что я… потерплю поражение, – он вдохнул запах моего запястья, – я… колебался. До тех пор, пока я не решил, что достаточно силен, нет никакой вероятности, что я… что я когда-нибудь смогу…