Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– В дождь ты пахнешь еще приятнее, – объяснил он.

– Это хорошо или плохо? – осторожно спросила я.

Он вздохнул.

– И то, и другое, как всегда.

Я не понимала, как он находит путь среди мглы и ливня, но каким-то чудом он не пропустил поворот с шоссе на проселочную дорогу, больше напоминающую горную тропу. Разговор прекратился сам собой: сиденье подо мной скакало, как отбойный молоток. Но Эдварду, похоже, нравилась такая езда: всю дорогу он широко ухмылялся.

А потом тропа внезапно кончилась, с трех сторон от джипа зеленой стеной высился лес. Дождь сменился тихой моросью и утихал с каждой секундой, в тучах появились просветы.

– Извини, Белла, дальше придется идти пешком.

– Знаешь, что? Я просто подожду здесь.

– Куда подевалась твоя храбрость? Сегодня утром ты держалась молодцом.

– Я еще слишком хорошо помню прошлый раз.

Неужели это было только вчера?

Он молнией обежал машину, распахнул дверцу с моей стороны и принялся выпутывать меня из ремней.

– Я сама, а ты иди пока, – запротестовала я.

– Хм… – задумался он, заканчивая возиться с ремнями. – Похоже, придется влезть в твою память.

Я опомниться не успела, как он вытащил меня из джипа и поставил на землю. От дождя остался лишь сырой туман, Элис не ошиблась.

– Влезть в мою память? – нервно переспросила я.

– Вроде того, – он смотрел на меня пристально и настороженно, но его глаза смеялись. Он уперся ладонями в джип по обе стороны от моей головы, подался вперед, вынуждая меня вжаться спиной в дверцу. Потом придвинулся еще ближе, так что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Я не могла пошевелиться.

– А теперь, – выдохнул он, и от одного его запаха мои мысли перепутались, – скажи, чего именно ты боишься?

– Ну, что… врежусь в дерево… – я судорожно сглотнула, – …и умру. И что меня стошнит.

Он с трудом подавил улыбку, потом склонил голову и легко дотронулся холодными губами до впадинки в основании моей шеи.

– Все еще боишься? – пробормотал он, касаясь губами моей кожи.

– Да, – я попыталась сосредоточиться. – Боюсь удара о дерево и тошноты.

Он провел носом по моей шее до подбородка. Его холодное дыхание покалывало кожу.

– А теперь? – прошептал он мне в щеку.

– Деревья… – выговорила я, – меня укачает…

Он поднял голову и поцеловал меня в закрытые глаза.

– Белла, ты ведь на самом деле не думаешь, что я врежусь в дерево?

– Ты – нет, а я могу, – возразила я, но без особой уверенности, и Эдвард почуял легкую победу.

Он медленно прошелся поцелуями по моей щеке и остановился возле краешка рта.

– Неужели я позволю какому-то дереву причинить тебе вред? – Его губы порхнули по моей дрожащей нижней губе.

– Нет… – отозвалась я. Помнится, у меня была и вторая отговорка, но она вылетела из головы.

– Вот видишь, – дотрагиваясь губами до моих губ, заключил он. – Бояться нечего, правда?

– Нечего, – вздохнула я и сдалась.

Почти грубо он сжал мое лицо в ладонях и поцеловал меня по-настоящему, сминая неподатливыми губами мои губы.

Оправдать собственное поведение мне было нечем, к этому времени я должна была уяснить правила. Но это не помешало мне отозваться на его поцелуй точно так же, как в прошлый раз. Вместо того, чтобы стоять смирно и неподвижно, я крепко обвила обеими руками его шею и вдруг словно срослась с его каменной фигурой, вздохнула и приоткрыла губы.

Он отшатнулся, без труда разомкнув мои объятия.

– Проклятье, Белла! – вскричал он. – Клянусь, ты сведешь меня в могилу!

Я наклонилась, упираясь ладонями в собственные колени.

– Тебя же ничем не убьешь, – пробормотала я, пытаясь отдышаться.

– Вот и я так думал, пока не встретил тебя. А теперь пойдем отсюда, пока я не наделал глупостей, – огрызнулся он.

Как в прошлый раз, он посадил меня к себе на спину, и я заметила, что ему стоит немалых усилий обращаться со мной бережно. Я обхватила ногами его талию и обеими руками вцепилась ему в шею так, словно хотела задушить.

– Не забудь закрыть глаза, – строго предупредил он.

Я поспешно наклонила голову, прижалась щекой к его лопатке, сунула нос к себе под мышку и крепко зажмурилась.

Мне не удалось определить, в какой момент мы сдвинулись с места. Я чувствовала, как его тело скользит подо мной, но движение было таким плавным, словно он неспешно шагал по тротуару. Меня подмывало посмотреть одним глазком, убедиться, что он и вправду несется по лесу, как прежде, но я удержалась. Открывать глаза, рискуя заработать жуткое головокружение, не стоило. Я прислушалась к его ровному дыханию, тем и ограничилась.

Когда именно мы остановились, я тоже не поняла, пока он не поднял руку и не погладил меня по голове.

– Уже все, Белла.

Осмелившись открыть глаза, я обнаружила, что мы и вправду стоим на месте. Кое-как разжав руки и ноги, мертвой хваткой вцепившиеся в Эдварда, я соскользнула вниз и плюхнулась задом на сырую землю.

– Ох! – вырвалось у меня от удара.

Он уставился на меня во все глаза, не зная, то ли злиться на меня, то ли смеяться. Мой ошалевший вид стал для него последней каплей, и он разразился хохотом.

Я вскочила и, не обращая на него внимания, принялась счищать с плаща грязь и ветки папоротника. От этого он снова покатился со смеху. Разозлившись, я широкими шагами направилась в лес.

Он поймал меня за талию.

– Ты куда, Белла?

– Смотреть бейсбол. Ты, похоже, передумал играть, но остальные наверняка и без тебя справятся.

– Не в ту сторону.

Не глядя на него, я развернулась и зашагала в противоположном направлении. Он снова остановил меня.

– Не злись, я просто не удержался. Видела бы ты свое лицо! – и он снова прыснул.

– Значит, только тебе можно злиться? – спросила я, поднимая брови.

– Я на тебя не злился.

– «Белла, ты сведешь меня в могилу», – с кислым видом напомнила я.

– Это всего лишь констатация факта.

Я снова попыталась отвернуться, но он не дал мне.

– Ты злился, – упорствовала я.

– Да.

– Но ты же только что сказал…

– …что злился я не на тебя. Как ты не видишь, Белла? – Он вдруг заговорил с жаром, забыв о том, как недавно поддразнивал меня. – Неужели не понимаешь?

– Что не вижу? – спросила я, озадаченная не только его словами, но и внезапной сменой настроений.

– Я не могу на тебя сердиться – как можно? Ты такая отважная, доверчивая… пылкая…

– Так в чем же дело? – я перешла на шепот, вспоминая, как он, бывая не в духе, сторонился меня, что я всегда истолковывала как совершенно объяснимое раздражение, вызванное моей слабостью, медлительностью, неуправляемыми человеческими реакциями…

Он осторожно обхватил ладонями мое лицо.

– Я злюсь на себя, – тихо произнес он. – За то, что я, похоже, не в состоянии не подвергать тебя опасности. Само мое существование означает для тебя риск. Порой я себя ненавижу. Я должен был проявить силу, должен был суметь…