Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Ты уже сказал, как сумел остановиться… а теперь я хочу знать, почему, – заявила я.

– Почему – что? – осторожно переспросил он.

– Почему ты это сделал. Почему не дал яду подействовать. Сейчас я уже была бы просто одной из вас.

Глаза Эдварда стали непроглядно черными, и я вспомнила, что именно в подробности о том, как становятся вампирами, он вообще не собирался посвящать меня. Наверное, Элис была слишком поглощена тем, что узнала о себе… или тщательно скрывала свои мысли в присутствии Эдварда, но он явно понятия не имел о нашем с ней разговоре. И теперь удивился и пришел в бешенство. Ноздри раздувались, губы затвердели, как каменные.

Одно мне было ясно: отвечать на мой вопрос он не собирается.

– Да, никакого опыта отношений у меня нет, – вновь заговорила я. – Но мужчина и женщина должны быть на равных – это же логично… то есть не может же кто-то один из них всякий раз спасать другого.

Он сложил руки на краю моей кровати и уперся в них подбородком. Лицо стало спокойным, гнев утих. Видимо, на мне он решил не срываться. Успеть бы мне только предупредить Элис, пока он не сорвал злость на ней.

– Ты уже спасала меня, – негромко напомнил он.

– Вечная роль Лоис Лейн меня не устраивает, – упрямо сказала я. – Я тоже хочу быть Суперменом.

– Ты не понимаешь, о чем просишь. – Голос был тихим, взгляд – устремленным на край подушки.

– А по-моему, понимаю.

– Белла, ты не понимаешь ничего. У меня было почти девяносто лет на размышления об этом, но я до сих пор ни в чем не уверен.

– Ты жалеешь, что Карлайл спас тебя?

– Нет, об этом я не жалею. – Он сделал паузу, потом продолжил: – Но моя жизнь все равно была кончена. Мне не пришлось ничем жертвовать.

– А моя жизнь – ты. Только тебя я боюсь потерять, – мне вдруг стало легче. Признаться, как он нужен мне, оказалось совсем нетрудно.

Но Эдвард не дрогнул. Остался непоколебимым.

– Я не могу, Белла. И не хочу так поступать с тобой.

– Но почему? – У меня першило в горле, и возглас получился не таким громким, как хотелось. – Только не говори, что это слишком трудно! После того, что было сегодня, или, наверное, несколько дней назад… в общем, после того, что было, это пустяк!

Он пристально смотрел на меня.

– А боль? – спросил он.

Я побелела. Просто ничего не смогла с собой поделать. Но я старалась ничем другим не выдать, как отчетливо помню эти ощущения – огонь в моих жилах.

– Это мои проблемы, – заявила я. – Справлюсь.

– Храбрость можно довести до такого предела, где она превратится в безумие.

– Не вопрос. Подумаешь, три дня.

Эдвард поморщился, обнаружив, что я осведомлена лучше, чем ему хотелось бы. Я смотрела, как он борется с гневом, как его взгляд становится задумчивым.

– А Чарли? – коротко спросил он. – А Рене?

В молчании прошло несколько минут, я силилась найти ответ. Открыла рот, но не издала ни звука, и снова захлопнула его. Эдвард ждал, на его лице постепенно проявлялось торжествующее выражение – он сразу понял, что ответить мне нечего.

– Послушай, и это тоже не вопрос, – наконец забормотала я. Голос звучал неуверенно, как всегда, когда я врала. – В своем выборе Рене всегда исходила из собственных интересов, и она будет только рада, если я поступлю так же. А Чарли крепкий и выносливый, он привык справляться в одиночку. Не могу же я опекать их вечно. У меня есть своя жизнь.

– Вот именно, – подхватил он. – И обрывать ее я не стану.

– Хочешь дождаться, когда я окажусь на смертном одре? К твоему сведению, я на нем только что побывала!

– Ты поправишься, – напомнил он.

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и постаралась не обращать внимания на взрыв боли, который он вызвал. Мы с Эдвардом смотрели друг на друга в упор. Сдаваться он не собирался.

– Нет, – медленно произнесла я. – Не поправлюсь.

На лбу Эдварда прорезались морщины.

– Поправишься, конечно! Ну, разве что останется шрам-другой…

– Ошибаешься, – возразила я. – Я умру.

– Белла, ну что ты говоришь! – он встревожился. – Тебя выпишут отсюда через несколько дней. Самое большее – через две недели.

Я не сводила с него глаз.

– Может, прямо сейчас я и не умру… но когда-нибудь – обязательно. С каждой минутой я все ближе к смерти. Мало того: я состарюсь.

Когда до него дошел смысл моих слов, он нахмурился, прижал длинные пальцы к вискам и закрыл глаза.

– Это не может не произойти. Так и надо. Так было бы, если бы не было меня – а меня вообще не должно быть.

Я фыркнула. Он в удивлении открыл глаза.

– Глупость какая-то. Все равно что прийти к человеку, который только что выиграл в лотерею, и отобрать у него деньги со словами: «Слушай, давай вернемся к тому, как должно быть. Так будет лучше». Я так не играю.

– Я тебе не выигрыш в лотерею, – прорычал он.

– Правильно. Ты гораздо лучше.

Он закатил глаза и поджал губы.

– Белла, этот вопрос мы больше не обсуждаем. Я отказываюсь обрекать тебя на вечную ночь, и точка.

– Если ты рассчитываешь поставить точку таким способом, значит, ты слишком плохо меня знаешь, – предупредила я. – Ты не единственный вампир, с которым я знакома.

Глаза вновь почернели.

– Элис не посмеет!

На минуту его лицо стало таким страшным, что я невольно поверила ему: я и представить себе не могла, что кто-нибудь осмелится разозлить его.

– Элис уже видела что-то, да? – догадалась я. – Вот почему тебя тревожат ее слова. Она знает, что я стану такой, как вы… когда-нибудь.

– Она ошибается. Кстати, еще она видела тебя мертвой, а ты жива.

– Заключать пари против Элис я не стану, даже не уговаривай.

Бесконечно долгую минуту мы смотрели в глаза друг другу. Было тихо, только гудели и попискивали приборы, капало лекарство в трубках, тикали большие часы на стене. Наконец лицо Эдварда смягчилось.

– Так на чем мы остановились? – спросила я.

Он невесело усмехнулся.

– Кажется, это и называется «зайти в тупик».

Я вздохнула и ойкнула, не сдержавшись.

– Больно? – спросил он, отыскивая глазами кнопку вызова медсестры.

– Все хорошо, – соврала я.

– Не верю, – голос звучал мягко.

– Спать я больше не хочу.

– Тебе нужен отдых. А этот спор ни к чему хорошему не приведет.

– Так поддайся, – прозрачно намекнула я.

– Зря стараешься, – он потянулся к кнопке.

– Нет!

Он не слушал.

– Да? – ожил динамик на стене.

– Кажется, нам снова требуется обезболивающее, – спокойно сообщил он, не обращая внимания на негодующее выражение моего лица.

– Сейчас пришлю сестру, – отозвался скучающий голос.

– Ничего принимать не буду, – пригрозила я.

Он кивнул на капельницу с пакетом какой-то жидкости, стоящую возле моей кровати.

– А тебя и не спросят.

Пульс снова подскочил. Эдвард прочел страх в моих глазах и досадливо вздохнул.