Валентина Ласлоцки - Мой маленький Будда

В Кувейте она помогала мне по венгерскому языку, а в Москве – по русскому. Я нуждался в её помощи и всегда получал её, так же как Ими. Даже больше, чем мне хотелось бы! Я радовался, когда мама занималась с Ими, тогда я мог спокойно играть. Но иногда…

Иногда мне казалось, что родители не радуются моим успехам так, как они радуются успехам Ими. Когда я приносил домой хорошие оценки, они, конечно, хвалили меня, но для них это было как будто само собой разумеющимся. Как будто по-другому и не могло быть, потому что в своё время они оба хорошо учились, были отличниками (я видел их дневники), и их сын, то есть я, естественно, тоже должен хорошо учиться. Я не завидовал, что Ими уделяли больше внимания, больше занимались с ним, но я завидовал ему, когда его хвалили за какую-то мелочь, а меня и за более серьёзное достижение (в моих глазах!) не очень хвалили. Мне было обидно. Конечно, теперь я понимаю, что те самые «мелочи» были для Ими огромной победой. Мама с папой всегда пытались мне это объяснить, и мне надо было бы это признать, но у меня не получалось, и я завидовал брату и обижался на родителей.

Это чувство зародилось и укрепилось во мне в Москве, когда мы с Ими вместе ходили в венгерскую школу. Я редко слышал: «Молодец, сынок!», если точно так же, как и брат, приносил «пятёрку». А его результатами всегда гордились. Помню один случай, когда из всего класса только двое получили «5» за декламацию стиха – я и одна девочка. Я не очень любил читать стихи наизусть, поэтому очень гордился своей «пятёркой». Пришёл домой – рот до ушей: «Я получил «5», а Ими – «4»! А мама вместо того, чтобы похвалить меня, стала успокаивать Ими, что «4» – тоже очень хорошая оценка! Не то чтоб она не была рада моему успеху, но мне хотелось, чтобы она гордилась тем, что в этот раз я был одним из лучших в классе. Мне было так обидно! Тогда. Сейчас я уже только улыбаюсь этому.

Зато я не помню, чтобы я когда-нибудь обижался на родителей за то, что они меня больше «ругали», когда не только я или даже вовсе не я был виноват в какой-то шалости. Хоть я и младший брат, но ответственность почти всегда лежала на мне, то есть я был «самый главный» и понимал это. Мне это даже нравилось. Если мы оставались дома одни, мы играли на компьютере, мастерили из «лего» дома, машины и всякую всячину или строили огромный зоопарк (у Ими был целый ящик зверей и разных элементов для зоопарка). В общем, мы дружно играли и не скучали. В большинстве случаев всё обходилось без «серьёзных» проблем. (Перевёрнутый во время футбольного матча горшок с комнатным растением, разбитый стакан или даже выдавленное оконное стекло не считались «большой бедой». Правда, за разбитую скрипку пришлось попереживать – я не положил её в футляр и попал в неё футбольным мячом. Но и это обошлось.) Чем старше мы становились, тем больше любили оставаться дома одни. Как только за родителями закрывалась дверь, и мы видели из окна, что они сели в машину и уехали, мы бежали к компьютеру и включали «стрелялки», как их называла мама (она очень не любила эти игры!). Ими быстренько приносил что-нибудь «погрызть» (в присутствии мамы это тоже не приветствовалось!), и мы прекрасно себя чувствовали.

Хотя помню ещё один случай, когда я очень испугался. Мама с папой ушли в магазин, а мы начали гонять мяч по квартире. Ими поскользнулся на паркете и ударился головой о письменный стол. На лбу сразу образовалась огромная шишка и даже выступила кровь. Наверное, от испуга, но я сразу вспомнил, что в таких случаях делает мама (может, мы и много времени проводили за учебниками, но недостатка в «боевых» шрамах нет ни у меня, ни у Ими!) Я намочил холодной водой платок и приложил его к ушибленному месту. Пока родители не вернулись домой, я ухаживал за раненым, как мог. Когда они увидели его разбитый лоб, вопреки всем моим опасениям, не стали ругаться («Сколько раз я вам говорила!» и т. д.), а даже посмеялись – им очень понравилось, как я справился с ролью медсестры. А мама сказала, что я сделал «профессиональную примочку»!

В Кувейте у нас была «своя игра», то есть мы её с Ими сами придумали. Называлась она «Стоп!». У Ими было две любимых книжки про животных, которые были очень потрёпанными, потому что он постоянно их листал, читал, рассматривал картинки. Суть игры заключалась в том, что мы с закрытыми глазами переворачивали страницу; как только страница была перевёрнута, надо было открыть глаза, посмотреть, что там изображено (как правило, там было несколько животных) и, быстро сориентировавшись, «захватить» более красивое и сильное животное, закрыть его ладонью и сказать «Стоп!». Сначала всегда выигрывал Ими, потому что он наперёд знал, какие животные будут изображены на следующей странице. И в «Меморию» он чаще выигрывал, потому что у него была какая-то своя система запоминания, где какая карта лежит. (Мне, как маленькому, никто никогда не уступал, Ими строго следил за соблюдением правил игры!) Возможно, я с тех пор и не люблю настольные игры, так как почти всегда проигрывал.

В его книгах о животных были не только картинки. Там была масса всякой информации о них. Ими всё это читал и перечитывал по сто раз. А потом пересказывал нам. По-моему, не только я, но и мама с папой узнавали от него много нового о животном мире.

Перед каждым выездом в загранкомандировку нам надо было проходить медицинское обследование. Я очень не любил врачей и во время этих обязательных медосмотров всегда дулся. Помню один смешной случай. В кабинете у детского врача на стене висела картинка с каким-то козлом (в смысле, с животным из семейства козлов). Доктор хотела, наверное, развеселить меня и спросила, знаю ли я, что это за животное. Я сказал, что «козёл». Ими возмутился: «Ну ты даёшь! Это же архар!» У докторши глаза на лоб вылезли, и мы все рассмеялись, даже у меня настроение улучшилось. Меня всегда удивлял и удивляет его интерес к животному миру. (Но меня он этим не увлёк!)

Хотя его многое интересовало и он хорошо запоминал то, что читал или видел. Помню, как-то мы ехали из Пакша домой, в Будапешт. Я тогда учился в 1-м классе, а Ими, соответственно, в 3-м. Папа или мама спросили у меня, в каком направлении мы движемся. (Во время поездок они всегда нас «пытали» всякими умными вопросами.) Я не знал. А Ими знал. Он перечислил все стороны света и сказал, что мы едем на север (они уже изучали это в школе). Я не расстраивался из-за того, что Ими знает больше меня, но было неприятно, когда родители говорили, как бы с укором: «А вот Ими знает!» Наверное, они просто хотели, чтобы я брал пример с брата, а мне казалось, что они считают меня глупым. Мне это было обидно.

Мама очень любит порядок. В квартире у нас всегда чисто, у всех вещей есть «своё место». Она гладит всё без исключения и так аккуратно сворачивает поглаженные вещи, что мне кажется, будто у меня в шкафу каждую неделю появляются новые майки и брюки. (Пока я не «приложил руку» к этому шкафу.) Я в этом отношении очень неопрятный. За одеждой не слежу, после школы, если вообще переодеваюсь, вещи не сворачиваю и не вешаю на вешалку, а бросаю всё в одну кучу на стул или на кровать, а то и прямо на пол. Когда вижу, что терпение мамы на пределе и надо было бы навести порядок, я, для видимости, засовываю всё в один ящик, а одежду запихиваю в шкаф. Это одна из причин наших постоянных раздоров с мамой.