Сесил Битон - Зеркало моды

Годы шли, и интересы Филлис расширялись, делались все многообразнее, так что на заботу о своем стиле у нее оставалось все меньше времени, хотя она всегда с тщательностью знатока подбирала одежду, хоть на вещевом развале, хоть в «Вулворте». Филлис удивительным образом не замечала ничего убогого или посредственного. Благодаря стилю 20-х годов ее облик сделался более «варварским», более «художественным»: она носила цыганские юбки и черные блузы, волосы, словно лианы, ниспадали на ее сильную шею. Когда Филлис ходила за покупками в «Фортнум энд Мейсон» со своей служанкой, компаньонкой и подругой, причем обе щеголяли в одинаковых шляпах, и пекинесом, с которым она обращалась как с членом семьи, казалось, будто она – мифологическая героиня, переодетая богиня, сверхъестественное существо.

Если бы Филлис де Жанзе безвременно не сразила неизвестная болезнь, она, без сомнения, стала бы второй леди Эстер Стэнхоуп. Ведь Филлис была страстной путешественницей и добиралась, не боясь лишений, до самых удивительных уголков мира. На лето она отправлялась на Гаити, а в Аравии даже влюбилась в пашу.

Хотя друзья Филлис де Жанзе скорбели о ней и сожалели, что она не дожила до среднего возраста и не смогла продолжить свои занятия (а нет никаких сомнений, что она смогла бы справиться с любыми переменами в жизни и приспособиться к ним), утешало их то, что она жила полной жизнью. Она занималась самореализацией, и в этом состоял смысл ее существования. Она не стремилась оставить после себя некие произведения: ее даром эпохе была она сама. Филлис де Жанзе – свое собственное совершенное творение. Не являясь публичными, широко известными фигурами, такие люди, как она, имеют огромное влияние на преданных им друзей и последователей, и посеянные ими редкие семена неожиданно прорастают, превращаясь в пышные цветы, обогащая мир на благо потомкам.

Многие годы в лондонской театральной среде особое место занимала леди Джульет Дафф. Она страстно любила театр, и среди ее друзей были самые разнообразные звезды большой и маленькой величины, знаменитые и не очень. Все они охотно отвечали на дружбу леди Джульет. Многие успешные драматурги, мало знающие об образе мыслей настоящей аристократии, но при этом пытающиеся воссоздать в своих произведениях «высший свет», говорят, что их герцогини или знатные дамы «честно говоря, списаны с Джульет».

Мало кто из друзей леди Джульет из театральной среды способен воздать ей должное по-настоящему. Большинство может лишь с грехом пополам оценить ее хорошие манеры и вкус. Зачастую, когда новая постановка обсуждается с директором и продюсером и возникают сомнения насчет какой-нибудь фразы, фигурного канделябра, банкетки или убранства помещения в определенном стиле, критерием всегда служит: «А так ли было бы у Джульет?» По вопросам этикета и правил поведения ей запросто могут позвонить в любое время дня и ночи из некоего провинциального городка, где ставят новый спектакль, планируя показать его в Лондоне, и спросить совета касательно какой-нибудь детали. Актеры, авторы и продюсеры знают, что она ответственно подойдет к решению их проблем, возможно даже сопроводит свой совет по телефону телеграммой или проделает долгий путь только ради того, чтобы вымолить, одолжить или стащить золотую корзину для мусора – реквизит.

От матери, леди де Грей (лондонской графини де Германт), леди Джульет Дафф унаследовала не только множество произведений Фаберже и картин французских мастеров XVIII века, но и ее умение найти золотую середину между величественностью и приятностью.

Обставляя свое жилище, леди Джульет Дафф никогда не жертвовала удобством ради эффектности. Комнаты ничуть не походили на театральные декорации, зато ярко отражали интересы и вкусы хозяев. Мягкие кресла, невысокие, до уровня плеч, ширмы из полосатого шелка, книжные шкафы, белые и золотые, покрытые кракелюрами, совершенно неуместные, например, в доме декоратора, фарфоровая лампа-сова, рисунки знакомых, сделанные затупившимся карандашом, календари из «Таттерсолла», портреты покойной королевы Марии, моментальные снимки в картонных рамках, коробка со швейными принадлежностями – все эти детали придают особое очарование комнате, которую, кроме них, украшают стулья в стиле короля Иакова со спинками, декорированные резьбой в виде головы барана, и поразительным полотном Удри, изображающим лебедя, высиживающего птенцов, на которого при вспышке молнии кидается свирепый пес. Остальные картины – пестрое собрание, где соседствуют Ив Кирк, Челищев, Огастес Джон, Луи-Леопольд Буальи и недавнее изображение собачки мадам де Помпадур.

Леди Джульет постоянно переставляет мебель. Даже проехав сотню миль и вернувшись из Лондона домой поздней ночью, она вдруг может сказать перед сном: «Вот теперь я поняла, что письменный стол нужно переставить туда». Сна как не бывало, и леди Джульет принимается за основательную перестановку мебели в гостиной, так что утром прислугу ждет сюрприз. Чем тяжелее предмет мебели, тем решительнее настроена леди Дафф. Очередная перестановка, кажется, делает комнату более удобной и приятной на вид.

Леди Джульет Дафф в Балбридже, 1953

У леди Джульет сдержанное чувство цвета. Только когда комната обставлена полностью, она оживает. Сами по себе зеленоватый, как вареный горох, бледно-розовый и серый кажутся скучными и безжизненными, но в ее комнатах они создают гармоничное пространство.

Хотя леди Джульет следует завету своей матери, размещая в каждой комнате хотя бы один старый предмет и une note de rouge, одно красное пятно (женщины эдвардианской эпохи очень любили приправлять свою речь французскими выражениями), у нее есть несколько собственных теорий насчет декорирования помещений. Оформление интерьера, как и хорошие манеры, должно быть естественным, над ним не следует долго думать. У леди Дафф удивительное чутье, она редко прислушивается к чужим советам – в том числе и тех людей, чьим вкусом, безусловно, восхищается. Даже если бы декораторского искусства не существовало, комнаты леди Джульет выглядели бы так, как сейчас. В каждой из комнат ее узнаваемый стиль оставил свой отпечаток: стол, накрытый старой и потертой круглой парчовой скатертью и украшенный безделушками; латунная Эйфелева башня с выставки 1870 года; гипсовая фигурка Коклена в образе Сирано; цветы королевы фей Титании в горшках; крошечные снимки королевы Александры и ее сестер в эмалевых рамках работы Фаберже.