Винсент Носе - Подделки на аукционах. Дело Руффини. Самое громкое преступление в искусстве

Однако экспертиза ученых Лувра этим не ограничивается. Упоминая о складках на поверхности красочного слоя, входящих в «противоречие с деформациями доски», они делают вывод о «пребывании картины в среде, где температура достигала чрезмерных значений», что подтверждается «отложениями черного цвета» на оборотной стороне.

Ученые не смогли сравнить картину с «Тремя грациями» Кранаха, которых Лувр купил в 2010 году за четыре миллиона евро у Франсуаз Селингманн, наследницы знаменитого рода арт-дилеров. Последние также датируются 1531 годом и демонстрируют сходство с нашим спорным произведением. Лаборатория, судя по всему, столкнулась с проявлением несговорчивого нрава хранительницы коллекции Лувра (да, мир этого музея весьма и весьма странный…). Тем не менее они сравнили Венеру с двумя другими работами Кранаха из Лувра: «Портретом Иоганна Фридриха Саксонского», также 1531 года, где сосредоточились на сравнении подписей и дат, и «Венерой на фоне пейзажа», 1529. Для этого 5 июля 2016 года, после закрытия музея, оба произведения были доставлены в подземные помещения лаборатории.

Серия макроснимков трех картин показалась весьма красноречивой всем, кто имел к ней доступ. Сравнение было не в пользу «Венеры с вуалью», у которой волосы, глаза, ресницы и брови, и даже лобковые волосы, выглядели плоскими, грубыми и нечеткими. Эксперты отметили не только это. «Взгляд кажется потухшим, а мазки» вокруг глаз «очерчены плохо»; нос, рот, пупок и груди, равно как камни и жемчуг в ожерелье, «написаны очень обще» и им не хватает «точности и контраста», «цвет кожи слишком однородный», без мазков почти чисто белой краски на наиболее светлых участках; «контуры подчеркнуты слабо»; волосы на голове написаны «одной массой»; не хватает легких прикосновений кисти, которыми художник выписывает кудри, ресницы и брови, а также прорисовывает сосуды. Услышав об этом, даже с учетом того факта, что картина могла быть написана кем-то из мастерской художника, а не им самим, князь Лихтенштейна наверняка должен был признать, что заплатил за нее слишком дорого – почти вдвое больше, чем Лувр за «Граций», приобретенных у Селингманн, притом что их качество бесконечно выше, а авторство подтверждено Гуннаром Гейнденрейхом.

Од Бюрези не удовольствовалась этим докладом, уже довольно объемистым. Она поручила Виолен де Вьеймерей проведение полной экспертизы, с включением данных, полученных в Лаборатории музеев Франции. Химик по образованию, неоднократно сотрудничавшая с полицией в научных исследованиях, эта молодая женщина основала в 2016 году « Ose Services », компанию по анализу материалов. Она собрала консилиум специалистов (историка искусства, эксперта по дереву и графолога), чтобы дополнить данные лаборатории, и прибегла к так называемому холистическому подходу, а результаты изложила в предварительном отчете на семидесяти шести страницах, плюс тридцать семь страниц приложения. В нем она высказалась гораздо более прямо, чем ученые лаборатории. И говорила уже не о «спорных моментах», а об «аномалиях».

Итак, она отметила «слишком слабые, почти неразличимые, контрасты», «тени, гораздо менее выраженные», чем на картинах Кранаха, «чрезмерно однородный» цвет кожи, лишенный светлых мазков, отражающих свет, «плохо очерченные контуры», украшения «с упрощенными мотивами, лишенными контрастности», камни в которых «не сверкают» и т. д. и т. п. И без колебаний заключила: «Исполнение и качество произведения не выдерживают сравнения» с другими работами немецкого мастера.

Виолен де Вьеймерей обратилась к историку искусства, который подтвердил ее заключение. Гвидо Месслинг руководил выставкой Кранаха в Брюсселе в 2010 году; но, главное, он являлся хранителем коллекции немецкой живописи в Венском музее. Свое заключение он подписал совместно с научной советницей музея, Моникой Штрольц, реставратором с тридцатилетним опытом. Они описали волосы «Венеры» как «соломенные», что в их глазах – настоящий провал. По их мнению, так мог их изобразить копиист – мелкими прядями, пытаясь воспроизвести шевелюру на картине с Лукрецией из Мюнхенской Пинакотеки, настоящем шедевре. Проблема, указывают они, заключается в том, что на работах небольшого формата Кранах применял другую технику, выписывая кудри точно и легко. Ресницы показались им «исполненными неумело». По их мнению «отсутствие плавности» мазка отражает «недостаточную уверенность и экономию средств» автора. Такое сочетание «неуверенности мазка» с «дотошностью» свидетельствует, в их глазах, о «тревожности» копииста. Гвидо Месслинг выражает сомнение даже в том, что картина могла принадлежать мастерской художника (отвечая тем самым на один из вопросов, поднятых защитой): «Эта работа не производит впечатления произведения из мастерской Кранаха или хотя бы кого-то из художников, обученных им». Вердикт неумолим: «Передача деталей, в частности волос, и подпись, свидетельствуют о том, что копиист намеренно пытался имитировать оригинал Кранаха, основываясь на нескольких источниках». Копиист. Или фальсификатор. Венский адвокат князя Лихтенштейна, Питер Полак, не преминул отметить, что «в том-то и вся разница, потому что в первом случае судебное преследование неправомерно».

Авторитетный графолог Кристина Жуишом в свою очередь изучила монограмму и пришла к выводу, что она «не выдерживает сравнения» с монограммой художника. Она обратила внимание на «неуверенность» в изображении крылатого дракона, образующего подпись, в то время как у Кранаха имелась привычка изображать его «движением мягким, плавным и стремительным». На его короне пять лучей, в то время как обычно их всего три. Вывод: «Подпись, равно как дата, сильно отличаются» от подписи и даты, которые ставил художник.

Кроме того, Виолен де Вьеймерей подчеркивает тот факт, что провенанс картины до сих пор неясен. Что касается ее появления в ноябре 2012 года, она напоминает об отсутствии «подтвержденного источника», не считая серьезной информацию, предоставленную ее изначальным владельцем, Джулиано Руффини.

Последний специалист, приглашенный высказать свое мнение – Катрин Лавье, на тот момент исследователь Лаборатории молекулярной и структурной археологии в Париже. Термину «дендрохронология», то есть датировка древесины, она предпочитает более общий, «дендрометрия», то есть изучение различных физических характеристик материала. Она сочла весьма «любопытной» эту доску, демонстрирующую «заметную изогнутость». Ее «форма черепицы не соответствует натуральной сушке», утверждает она, считая, что дерево также подвергалось нагреванию.

По мнению Лавье, «бургундское происхождение» дуба, из которого была выпилена доска, выдает тот факт, что древесина получена «с востока Франции», и вероятность ее доставки в сердце Саксонии крайне мала. Что еще более важно, датировку среза эта специалистка относит к периоду «между 1772 и 1825 гг.».