Софи Кинселла - Шопоголик среди звезд

– Я поддерживаю! Я дал тебе совет – сидеть дома! А ты взрываешь Интернет…

– Это ради моей карьеры! – отвечаю я с вызовом.

Люк молчит, зато оживает навигатор.

– Пересчет маршрута, – сурово заявляет женский голос. – При первой же возможности развернитесь.

Черт. Проморгала съезд. Все из-за Люка.

– Ну все, пока, – прощаюсь я. – Нужно сосредоточиться на дороге. Потом поговорим.

Сердитая и взвинченная, нажимаю «отбой». Любой другой муж на его месте гордился бы! С Араном, вот с кем мне нужно посоветоваться. Он поймет.

– При первой же возможности развернитесь, – не унимается навигатор.

– Да слышу я! Заткнись!

Мне и вправду лучше следить за дорогой. Понятия не имею, где я, знаю лишь, что еду не в ту сторону. Если честно, в Лос-Анджелесе я все еще ориентируюсь плоховато. Хотя как в нем можно хорошо ориентироваться, не представляю. Он такой огромный. Размером с Францию, не иначе. Ладно, может, не с Францию. С Бельгию.

В любом случае надо поднажать. Вот наконец и разворот. Я выкручиваю руль влево, игнорируя возмущенные гудки каких-то раздолбаев, которые гоняют как сумасшедшие, и устремляюсь теперь уже в правильном направлении. Ждите меня, Сияющие холмы!

По карте осталось совсем чуть-чуть. Я озираюсь в поисках залитого солнцем холма, но что-то вокруг ничего похожего. Только широкая магистраль с мотелями по обочинам, громыхающие фуры и рекламные щиты. Не такую картину я себе рисовала.

Чуть погодя навигатор направляет меня с магистрали на какое-то еще более неуютное ответвление, и я настороженно верчу головой. Никаких особняков. Никаких роскошных автомобилей. Зато есть убогая заправка и мотель – тридцать девять долларов за ночь. Неужели в этих местах обитает папин приятель?

– Пункт назначения через двести ярдов по правой стороне, – сообщает навигатор. – Пункт назначения через сто ярдов. Вы прибыли в пункт назначения.

Я притормаживаю у обочины и выглядываю в окно. Рот сам собой открывается от изумления. Навигатор не наврал: это действительно «Сияющие холмы». Но особняками здесь и не пахнет. Это трейлерный парк. Облупившаяся табличка с названием прицеплена к оцинкованным воротам, за которыми тянутся вдаль ряды домов-прицепов. Я сверяюсь с добытым мной адресом: резиденция «Сияющие холмы», 431. Значит, Брент Льюис живет в трейлере под номером четыреста тридцать один? Хочется позвонить папе и сказать, как крупно он ошибся насчет своего приятеля – но нет, сперва разберусь. Заперев машину, я осторожно прохожу в ворота. Меня никто не останавливает, и, отыскав на щите с картой номер четыреста тридцать один, я шагаю между рядами трейлеров. Сидящие кое-где перед своими домами-прицепами владельцы разглядывают меня без всякого стеснения, и я тоже с любопытством посматриваю по сторонам. Среди трейлеров попадаются вполне симпатичные и ухоженные, с цветами и занавесками, но есть и совершенно кошмарные. Перед одним, почти перекрывая вход, громоздится баррикада из поломанной садовой мебели. Из другого доносятся истошные крики. В третьем выбиты все стекла.

Наконец я дохожу до четыреста тридцать первого. Самый обычный трейлер – не развалюха, но и новизной не блещет. Дверь закрыта, жалюзи опущены, вокруг никаких признаков жизни. Когда я поднимаюсь постучать, взгляд упирается в листок бумаги на двери. «Приказ о выселении».

По диагонали читаю текст. Мистер Брент Льюис, проживавший по адресу «Сияющие холмы», 431, выселен в связи с полугодичной задолженностью арендной платы. Затем перечень принятых мер и подпись – Херб Леггетт, управляющий.

– Вы к Бренту?

Я оборачиваюсь на голос. Худощавая женщина на ступенях трейлера напротив, в черных джинсах, волосы стянуты в «хвост» на затылке, на бедре покачивает ребенка.

– Брент здесь? – спрашиваю я. – Я с ним лично не знакома, но хотела бы видеть.

– Вы социальный инспектор? – с подозрением прищуривается соседка. – Или из полиции?

– Нет, что вы! Ничего подобного. Просто… они с моим отцом дружили когда-то.

– Вы британка?

– Да. И папа тоже.

Женщина кивает, шмыгнув носом.

– Разминулись вы с ним. Вчера уехал.

Уехал? Боже. Что теперь скажет папа?

– А адрес он вам не оставил?

Соседка пожимает плечами.

– На следующей неделе должна заскочить его дочка, забрать вещи. Могу у нее спросить.

– Правда? – радуюсь я. – Меня зовут Бекки Брендон, вот мой телефон… – Я отдаю ей визитку. – Будет замечательно, если она позвонит – или, может быть, вы позвоните. Или…

Равнодушно дернув плечами, соседка сует визитку в карман джинсов. Малыш тут же вытаскивает ее и швыряет на землю.

– Нет! – кидаюсь я к ним. – Не надо, так она потеряется. Давайте какое-нибудь местечко понадежнее найдем?

Соседка снова передергивает плечами. М-да, незаметно, чтобы она горела желанием общаться с дочерью Брента. Но я все же пристраиваю визитку за оконный переплет в двери.

– Буду ждать ее звонка, – говорю я как можно жизнерадостнее. – Или вашего. Как удобнее. Заранее спасибо вам большое. И в любом случае… э-э… приятно было познакомиться. Меня зовут Бекки.

– Вы говорили, – кивает она, однако свое имя называть в ответ по-прежнему не думает.

Ладно, похоже, пора закругляться. Дружески улыбнувшись на прощание, я иду прочь. Мне все еще не верится, что папин приятель живет в таких условиях. Как печально.

Едва выехав на шоссе, я набираю папин номер.

– Алло!

– Солнышко! Ну как, повидалась с Брентом?

– Не совсем. – Я внутренне сжимаюсь. – Пап, ты, кажется, ошибся. Брент Льюис жил в трейлере, а теперь его и оттуда выселили за неуплату. Новый адрес пока раздобыть не удалось.

– Да ну, нет! – смеется папа. – Милая, это ты ошиблась. Наверное, это другой Брент Льюис. Жаль, что потеряла время зря, но…

– Этот адрес мне дала его сестра, так что путаницы быть не должно.

Повисает молчание.

– Живет в трейлере, говоришь? – наконец оживает телефон.

– Да. То есть трейлер довольно милый, – спешу уточнить я. – Не раздолбанный, ничего такого. Но Брента оттуда выселили.

– Нет, не может этого быть! – сердится папа. – Бекки, ты явно что-то напутала.

– Ничего я не путала! – возмущаюсь я. Он меня за дурочку держит? – Приказ о выселении я видела собственными глазами. Брент К. Льюис. Среднее имя полностью не упомянуто.

– Константин. Его мать была гречанкой.

– Видишь!

– Но… – выдыхает папа. – Этого не может быть.

– Пап, ты сам посуди, – начинаю я мягко. – Сколько времени прошло. Мало ли как его жизнь сложилась. Мог открыть бизнес, мог сменить шесть жен, мог податься в криминал…

– Бекки, ты не понимаешь, – перебивает он с жаром. – Так не должно быть! Не должно!

– Я действительно не понимаю! Если вы так крепко дружили, почему тогда потерялись из вида?