Наталья Малышева - Неноситель языка

Моя мама, по-видимому, проделала большую работу. Я действительно лучше всех в классе умела читать на английском, и так было аж до конца школы. Но когда я столкнулась с реальной англоязычной средой, я очень сильно удивилась. Оказывается, мое знание грамматики было практически бессмысленным. Я поняла, что не умею разговаривать. Нет, заученные фразы из учебника типа “How are you? What’s the weather like today” – это, конечно, здорово, но не имеет никакого отношения к разговорному английскому.

С такой проблемой, как у меня, сталкиваются 90 % русскоязычных людей, которые изучали английский в школе. Они практически все понимают, но говорить не умеют.

Почему так происходит? Потому что наш мозг запоминает язык как некий код, который он использует в определенное время (на уроке) в конкретном месте. А в остальное время этот участок мозга не воспроизводит информацию. Нет такого опыта в памяти, поэтому весь пассивный словарь так и сидит в голове.

Чтобы перевести его в активный, нужно одно простое и важное дело: начать разговаривать на английском языке вне рамок урока. Кажется, такой парадокс, вроде бы вы это понимаете, но когда вы едете в отпуск, слова забываются, будто вы их и не знали никогда.

Важное правило: НЕЛЬЗЯ ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ!

Как только вы допустите мысль о том, что не знаете язык, ваш мозг тут же сформирует эту реальность. На самом деле вы и знаете его, и одновременно нет. Дело в том, что за хранение и воспроизведение информации отвечают разные участки мозга. Информация вроде бы есть, но как ее воспроизвести с помощью речевого аппарата, непонятно. Ваш рот и язык также не привыкли к такой работе, и новые звуки им кажутся очень странными. Именно поэтому мы работаем в четырех направлениях: слушаем, говорим, запоминаем и смотрим глазами. Только используя все свои анализаторы, мы укладываем новый язык в нашу систему, как интеллектуальную, так и физиологическую, и психологическую.

Поэтому фильмы с субтитрами также являются хорошим инструментом для изучения языка, но не заменяют его.

После школы я продолжила изучение языка в университете.

Переехав в Москву, я ожидала ощутить некое повышение уровня изучения, но суть оставалась такой же: ты учишь теорию, а практики нет. Где же ее найти? На самом деле, сделать это достаточно легко. В каждом более или менее крупном городе организуют различные встречи, на которых собираются иностранцы для общения или экскурсий. На одной такой встрече я узнала о школе английского языка, в которой преподают так называемые native speakers – носители языка. Я поступила в эту школу и практически за месяц превратила свой пассивный английский в активный. Смогла бы я это сделать без теоретических знаний? Уверена, что нет. Большая работа моей мамы, которую она проделала со мной, и мое изучение языка в школе сыграли огромную роль, и далее все, что изучалось ранее, быстро преобразовалось в речь. Я стала осознавать, что разговариваю на английском, когда мы впервые всей нашей группой пошли в ресторан отмечать Новый год. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что разговариваю практически свободно, по крайней мере, я так думала. Это было удивительно интересно. Слова как будто сами лились из моего рта, но в один прекрасный день я поехала в отпуск – и все изменилось.

Мне нужно было поговорить с менеджером отеля и попросить поменять номер. Тут-то и началось “веселье”! Я вдруг обнаружила, что мой свободный английский куда-то исчез, и говорила так, будто начала изучать язык недавно. Слова не находились, я запиналась, а после того как я перепутала Yesterday с Tomorrow, мой энтузиазм моментально испарился. Это был провал!

Я была очень расстроена даже не тем фактом, что запиналась, а своим пониманием, что все пропало. После стольких лет изучения языка и общения с иностранцами в Москве я приезжаю в “среду”, и за несколько минут все будто стирается. Я была очень расстроена. Почему так произошло, спросите вы?

Сейчас я смеюсь над этим, но тогда сработало несколько факторов:

1. Я попала в незнакомую среду.

2. Возникла стрессовая ситуация.

3. Одни мои ошибки влекли за собой другие.

4. Мысль, что теперь так будет всегда, привела меня в отчаяние.

5. Включился мой перфекционизм (о нем будет речь в отдельной главе).

Когда вы находитесь в привычной для вас среде, мозг запоминает ее как безопасную, и те действия, которые вы там производите, становятся автоматическими и знакомыми.

Так было у меня в английском школе. Я там была “своя” и находилась в привычной на тот момент среде, где “можно” было ошибаться. А уж за бокалом коктейля в ресторане страх ошибки стал и вовсе неактуальным.

Когда я оказалась вне круга знакомых людей, в чужой среде, где я уже не являлась учеником, и мне нужно было доказать свою точку зрения на иностранном языке, мой мозг включил программу “Тормози”. И я подчинилась. Моя речь затормозила, разум и тело оказались в ступоре, и потому ни о каком качестве английского не было и речи. Это я поняла уже позже, когда стала более глубоко изучать психологию и психосоматику. Тогда же мне казалось, что моя дружба с английским закончена и все пошло насмарку. Я ошибалась, и сильно. В тот момент эта дружба только началась.

В 2012-м году состоялась моя первая поездка в Америку, в город Нью-Йорк. С первых же шагов по Манхеттену я поняла, что это то место, куда я хотела бы переехать. Нью-Йорк оказался «моим» городом на сто процентов. Шумные улицы, высокие здания, огромные зеленые парки – и речь, которая воспринималась мозгом как фоновый шум.

Когда ты приезжаешь из другой страны, чужая речь для тебя смешивается в один сложный стереозвук. Мозг не умеет распознавать слова на таких частотах, поэтому он просто их не воспринимает. До тех пор, пока кто-то не начинает с тобой разговаривать.

Я помню, как ко мне подошла девушка, которая спросила дорогу. Я не знала, куда ей идти, но решила помочь. Открыв карту в своем телефоне, я попробовала понять, куда ей нужно попасть. И смогла объяснить. Это было очень сложно, но я справилась. Я помню, как гордилась собой в тот момент, потому что это была моя первая коммуникация один на один с незнакомым человеком.

Я арендовала дом на airbnb у хозяина, которого звали Карл. Точнее, я сняла у него первый этаж. Я до сих пор помню свое американское жилище и атмосферу этого места. Это было что-то новое для меня. Первый этаж, или, как в Америке его называют, “бейсмент”, находился на одном уровне с землей. Это было очень необычно. Также я запомнила огромный матрас, непривычные оконные рамы, которые открывались вверх, и большого жука-многоножку, вылезшего из-под моей кровати.