Роберт Стивенсон - Английский с Р. Л. Стивенсоном. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда / Robert Louis Stevenson. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde

“PRIVATE: for the hands of J. G. UTTERSON ALONE, and in case of his predecease to be destroyed unread ,” so it was emphatically superscribed; and the lawyer dreaded to behold the contents. “I have buried one friend today,” he thought: “what if this should cost me another?” And then he condemned the fear as a disloyalty, and broke the seal. Within there was another enclosure, likewise sealed, and marked upon the cover as “not to be opened till the death or disappearance of Dr. Henry Jekyll.”

Utterson could not trust his eyes(Аттерсон не верил своим глазам) . Yes, it was disappearance(да, /и здесь говорилось об/ исчезновении) ; here again, as in the mad will(здесь снова, как и в том безумном завещании) , which he had long ago restored to its author(которое он уже давно вернул завещателю: «автору») , here again were the idea of a disappearance and the name of Henry Jekyll bracketed(снова здесь значилась мысль об исчезновении, и рядом с ней находилось имя Генри Джекила; to bracket – заключать в скобки; ставить в один ряд /с чем-либо/ ) . But in the will, that idea had sprung from the sinister suggestion of the man Hyde(но в том завещании эта идея возникла из зловещего указания того самого Хайда; to spring – скакать; появляться; suggestion – предложение, совет; намек, указание ) ; it was set there with a purpose all too plain and horrible(и была помещена там со слишком явной и ужасной целью) . Written by the hand of Lanyon, what should it mean(написанное же рукой Лэньона, что бы это значило)?

Utterson could not trust his eyes. Yes, it was disappearance; here again, as in the mad will, which he had long ago restored to its author, here again were the idea of a disappearance and the name of Henry Jekyll bracketed. But in the will, that idea had sprung from the sinister suggestion of the man Hyde; it was set there with a purpose all too plain and horrible. Written by the hand of Lanyon, what should it mean?

A great curiosity came to the trustee(душеприказчика охватило колоссальное любопытство) , to disregard the prohibition(/ему захотелось/ пренебречь запретом) , and dive at once to the bottom of these mysteries(и немедленно перейти к самой сути этих тайн; to dive – прыгать в воду; погружаться; bottom – низ, нижняя часть; суть, основа ) ; but professional honour and faith to his dead friend were stringent obligations(но профессиональная честь и верность своему умершему другу оказались сильнее; stringent – строгий, обязательный; obligation – обязанность, долг ) ; and the packet slept in the inmost corner of his private safe(и сверток упокоился в самом удаленном уголке его личного сейфа; to sleep – спать; inmost = innermost – находящийся в самой глубине; самый дальний, внутренний; глубочайший, сокровенный /о чувствах и т. п./ ).

A great curiosity came to the trustee, to disregard the prohibition, and dive at once to the bottom of these mysteries; but professional honour and faith to his dead friend were stringent obligations; and the packet slept in the inmost corner of his private safe.

It is one thing to mortify curiosity, another to conquer it(но одно дело – смирять любопытство, другое – обуздать его = вовсе избавиться от него; to conquer – завоевывать; преодолевать; to mortify – умерщвлять /плоть/; подавлять /страсти, чувства и т. п./ ) ; and it may be doubted if, from that day forth(и можно было сомневаться в том, что с того самого дня) , Utterson desired the society of his surviving friend with the same eagerness(Аттерсон жаждал общества своего оставшегося в живых друга с прежним рвением; eager – страстно желающий, жаждущий ) . He thought of him kindly(он думал о нем доброжелательно) ; but his thoughts were disquieted and fearful(но мысли его были тревожными и пугающими) . He went to call indeed(он, конечно, заходил к нему с визитом; to call – кричать; навещать, приходить в гости ) ; but he was perhaps relieved to be denied admittance(но, возможно, что он испытывал облегчение, когда его не впускали: «отказывали ему во входе/в доступе») ; perhaps, in his heart, he preferred to speak with Poole upon the doorstep(возможно, что в душе он предпочитал поговорить с Пулом на ступеньке крыльца) , and surrounded by the air and sounds of the open city(и будучи окруженным атмосферой и звуками открытого города) , rather than to be admitted into that house of voluntary bondage(чем быть допущенным в тот дом добровольного заточения; bondage – рабство; кабала ) , and to sit and speak with its inscrutable recluse(и сидеть и разговаривать с его загадочным затворником; inscrutable – непроницаемый; загадочный, необъяснимый; сравните: scrutiny – внимательный, испытующий взгляд; внимательный осмотр; исследование, наблюдение ).

It is one thing to mortify curiosity, another to conquer it; and it may be doubted if, from that day forth, Utterson desired the society of his surviving friend with the same eagerness. He thought of him kindly; but his thoughts were disquieted and fearful. He went to call indeed; but he was perhaps relieved to be denied admittance; perhaps, in his heart, he preferred to speak with Poole upon the doorstep, and surrounded by the air and sounds of the open city, rather than to be admitted into that house of voluntary bondage, and to sit and speak with its inscrutable recluse.

Poole had, indeed, no very pleasant news to communicate(на самом деле, Пул не мог сообщить ему ничего приятного: «имел не очень приятные новости, чтобы сообщить») . The doctor, it appeared now more than ever(доктор, это проявлялось теперь чаще, чем когда-либо) confined himself to the cabinet over the laboratory(запирался в кабинете над лабораторией; to confine – ограничивать; заточать, держать взаперти ) , where he would sometimes even sleep(где он даже иногда ночевал: «спал») ; he was out of spirits(он был не в духе) , he had grown very silent(он стал очень молчалив) , he did not read(он ничего не читал) ; it seemed as if he had something on his mind(казалось, что он что-то задумал: «имел что-то на своем разуме») . Utterson became so used to the unvarying character of these reports(Аттерсон настолько привык к неизменному характеру этих сообщений; to vary – меняться, изменяться ) , that he fell off little by little in the frequency of his visits(что постепенно он стал приходить все реже и реже; to fall off – отпадать; уменьшаться; frequency – частотность; повторяемость; frequent – частый; часто встречающийся, повторяющийся ).

Poole had, indeed, no very pleasant news to communicate. The doctor, it appeared now more than ever confined himself to the cabinet over the laboratory, where he would sometimes even sleep; he was out of spirits, he had grown very silent, he did not read; it seemed as if he had something on his mind. Utterson became so used to the unvarying character of these reports, that he fell off little by little in the frequency of his visits.

It chanced on Sunday, when Mr. Utterson was on his usual walk with Mr. Enfield(в воскресенье, когда мистер Аттерсон, как обычно, прогуливался с мистером Энфилдом, случилось так) , that their way lay once again through the by-street(что их путь снова пролегал по той самой улочке) ; and that when they came in front of the door(и когда оба они поравнялись с: «прошли перед» той самой дверью) , both stopped to gaze on it(они оба остановились, чтобы взглянуть на нее).

“Well,” said Enfield, “that story’s at an end, at least(во всяком случае, история та подошла к концу) . We shall never see more of Mr. Hyde(мы больше никогда не увидим мистера Хайда) .”