Диана Гэблдон - Семь камней

Она подошла к углу, сделала вид, будто выходит на улицу, потом внезапно метнулась в сторону, пересекла дорогу и заскочила в парк. Там она спряталась за большим деревом и стояла в тени, застыв, наблюдая. И точно, на дорогу выскочил парень и стал оглядываться по сторонам. У него были каштановые волосы, завязанные на затылке, и грубая одежда – вероятно, он был рабочий или подмастерье.

Он остановился на мгновенье, потом быстро пошел по дороге и скрылся из виду. Она уже собиралась выскользнуть из своего укрытия и побежать к улице, когда услышала его громкий свист. Ответный свист прилетел со стороны улицы, и она с тревожно бьющимся сердцем прижалась к дереву.

Проклятье, проклятье , думала она. Если меня изнасилуют и убьют, я никогда не услышу конец всей истории!

Вздохнув всей грудью, она приняла решение. Похитить ее с оживленной улицы будет, в общем-то, труднее, чем отсюда, из этого ненадежного убежища. К ней приближались двое джентльменов, погруженных в беседу. Они прошли мимо нее, и она выскочила из-за дерева и пошла за ними, так близко, что невольно услышала весьма скабрезную историю про тестя, что с ним случилось, когда он решил отпраздновать свой день рождения в публичном доме. Впрочем, они вскоре дошли до улицы, и она отстала от них и с облегчением направилась по Райдер-стрит, не дослушав рассказ до конца.

Несмотря на прохладное утро, она вспотела, а булавка, крепившая соломенную шляпку к ее волосам, сбилась. Минни остановилась, сняла шляпку и вытирала лицо носовым платочком, когда возле ее уха прозвучал мужской голос.

– Так вот вы где! – торжествуя, проговорил он. – Господи Иисусе! – Это последнее восклицание прозвучало после того, как она выхватила восьмидюймовую шляпную булавку из шляпки и направила ему в грудь.

– Кто ты такой, адская кровь, и зачем преследуешь меня? – спросила Минни, сердито сверкая глазами. Потом она увидела, как он растерянно закатил глаза, заметила за своим плечом еще одного парня, и в ее сознание, словно камешки в воду, упали слова «два телохранителя». Merde !

– Двое, – бесстрастно сказала она и опустила булавку. – Мистер О’Хиггинс, как я полагаю? И… еще мистер О’Хиггинс? – добавила она, повернувшись ко второму парню, стоявшему за ее спиной. Он ухмыльнулся и отвесил ей экстравагантный поклон, взмахнув шляпой.

– Рафаэль Томас О’Хиггинс, миледи, – сказал он. – Адская кровь? Вероятно, это французское выражение?

– Если хочешь, то да, – буркнула она, все еще не остыв. – А ты? – Она повернулась к первому преследователю, тоже ухмылявшемуся от уха до уха.

– Майкл Симес О’Хиггинс, мисс, – ответил он, качнув головой. – Мик, для друзей, а мой брат Рейф. Как я вижу, вы ожидали нас?

– Хм-м. Давно вы шли за мной?

– С тех пор как вы вышли из дома, конечно, – сообщил Рейф. – Что вас испугало, вы можете сказать? По-моему, мы держались вдалеке.

– Честно говоря, я не знаю, – ответила она. Из ее крови уже исчезало возбуждение, вызванное страхом и бегством, а с ним и досада. – Просто я внезапно… почувствовала что-то. Кожей. Но я не знала, что кто-то идет за мной, пока не вбежала в парк, а ты… – она кивнула Мику, – вбежал следом за мной.

Братья О’Хиггинс переглянулись, подняв брови, но вроде приняли все за чистую монету.

– Угу, ладно, – сказал Рейф. – Вообще-то мы должны были представиться вам в одиннадцать часов, и я слышу, как колокола говорят, что сейчас как раз столько… так что, мисс, что мы можем сделать для вас сегодня? Какие у вас найдутся поручения? Доставить вам домой покупки или, может, тихонько кого-то убить на стороне?…

– Сколько платит вам мой отец? – спросила она, почти развеселившись. – Сомневаюсь, что за такую плату кто-то согласится на убийство.

– О, мы берем недорого, – заверил ее Мик с серьезной физиономией. – Хотя, если заказ будет какой-нибудь экстравагантной природы – скажем, обезглавить кого-то или спрятать много трупов, – ну, не знаю, это, возможно, превысит ту плату.

– Не переживайте, – заверила она. – Если дело дойдет до этого, я чуточку добавлю из своих денег. Кстати… – эта мысль пришла ей в голову, когда она закалывала шляпку, – у меня несколько кредитных писем к банкирам на Стрэнде – вы знаете то место? Вот что вы сегодня сделаете: пойдете со мной до банка и обратно. Мне понадобятся наличные для одной или двух моих сегодняшних встреч.

На Уинстед-Террас стояли в ряд неброские, но элегантные дома, обращенные к такому же ряду домов на другой стороне небольшого частного парка. Их приватность защищали высокий чугунный забор и запертые ворота.

Хэл протянул руку сквозь прутья чугунной решетки и осторожно сорвал веточку с одного из небольших кустов, росших возле забора.

– Что ты делаешь? – спросил Гарри, останавливаясь. – Хочешь сунуть ее в петлицу? Но я не думаю, что Грирсон такой уж денди.

– Как и я сам, – миролюбиво сказал Хэл. – Я просто решил посмотреть, то ли это, что я думал. Вижу, что то.

– И что именно? – Гарри взглянул на веточку в руке Хэла. Недавно прошел дождь, и листья с цветами были все еще влажными и прохладными. Капли скользили по запястью Хэла, исчезая в пышных манжетах.

Хэл переложил веточку в другую руку и стряхнул воду, потом рассеянно вытер руку о мундир. Он любил хорошие ткани и ладные мундиры и камзолы, но не считал себя денди. Просто сейчас было необходимо произвести благоприятное впечатление на Дональда Грирсона, поэтому они с Гарри надели парадно-выходную форму с золотыми кружевами, спрятанными под рукавом, но все-таки заметными.

– Боярышник, – сказал он, показывая Гарри длинные шипы на сломанной ветке. – Одна из его разновидностей.

– Я думал, что боярышник годится только на живую изгородь. – Гарри повернул голову в сторону домов, Хэл кивнул и пошел с ним дальше.

– Не только. Боярышник бывает разным, либо это кусты, либо деревья. Интересное растение – говорят, что листья на вкус похожи на хлеб с сыром. Правда, я не пробовал.

Гарри посмотрел на него с весельем в глазах.

– Обязательно проверю твои слова в следующий раз, когда окажусь в сельской местности и поблизости не будет паба. Ты готов?

Покровительственный тон слегка раздражал Хэла, но он ясно видел, что его друг искренне переживал за него. Хэл вздохнул и расправил плечи, откровенно признавшись себе, что он не мог считать это беспокойство беспочвенным. Впрочем, теперь он чувствовал себя лучше. Поневоле у него не было другого выхода – ему предстояло выполнить дьявольски много работы, если он надеялся поставить на ноги свой полк и сделать его боеспособным. А майор Грирсон должен был помочь ему в этом.

– У боярышника есть еще одна интересная особенность, – сказал он, когда они подошли к двери Грирсона.