Диана Гэблдон - Семь камней

Хэл сдерживался, хотя уже слегка задыхался от подавленного гнева.

– В таком случае у майора Грирсона будет меньше возможности проявить свои таланты, – веско возразил он. – Тогда как у нас, сэр… – Он поклонился Грирсону, и когда выпрямился, у него закружилась голова. – У нас, – повторил он с нажимом, – вы получите удовлетворение, помогая сформировать прекрасный полк на… на ваше усмотрение, так сказать.

Гарри засмеялся, поддерживая Хэла, а Грирсон улыбнулся – вежливо. Риск поражения тоже был немалый, и он понимал это.

Гарри беспокойно заерзал. Хэл набрал в грудь воздуха, готовясь сказать что-то убедительное насчет… насчет… Слово пропало. Просто пропало. Он снова вздохнул, и запах боярышника в петлице Гарри коснулся его мозга. Он тут же закрыл глаза.

К счастью, майор Грирсон что-то спросил. Хэл слышал, как Твелвтрис буркнул в ответ. Грирсон сказал что-то еще, и голос Твелвтриса ответил уже спокойнее… Внезапно оказалось, что голос принадлежал Натаниэлю. Хэл открыл глаза и не увидел ни уютной малой столовой, ни сидящих в ней людей. Ему было холодно, он дрожал…

Его пальцы сжимали холодный пистолет так крепко, что металл наверняка оставил вмятины на его ладони. Он трахнул Эсме перед тем, как вышел из дома, чтобы убить ее любовника. Разбудил ее в темноте и взял, и она хотела его – страстно – или, может, воображала в темноте, что это был Натаниэль. Он знал, что это было в последний раз…

– Полковник? – Голос, неясный голос. – Лорд Мелтон?

– Хэл? – Голос Гарри, полный тревоги. Гарри с ним на лужайке, дождь лился по его лицу в сумерках. Хэл сглотнул, пытался сглотнуть, пытался дышать, но воздуха не было.

Его глаза были открыты, но он ничего не видел. Холод полз по его щекам, и он внезапно понял, что…

Он глядел прямо в глаза Натаниэля, почувствовал, как вздрогнул пистолет, и потом…

Гарри настаивал, что надо вызвать карету и поехать домой. Хэл категорически отказался и шел – на дрожащих ногах, но он мог идти, и он пойдет, черт побери, – прочь от Уинстед-Террас.

Он дошел до дальнего края приватного сада – подальше от боярышника, – а там остановился и, держась за холодную черную решетку ограды, осторожно опустился на мостовую. Во рту у него все еще чувствовался вкус бренди – Грирсон заставил его выпить, когда он снова мог дышать.

– Я никогда в жизни не падал в обморок, черт побери, – пробормотал он и уронил голову на колени. – Даже когда мне сообщили про смерть отца.

– Я знаю. – Гарри сел рядом с ним. Хэл с грустной усмешкой подумал, какое зрелище они представляли: два молодых военных в красных мундирах с золотым кружевом сидели на мостовой словно нищие. Но ему было и в самом деле плевать.

– Вообще-то, – добавил Хэл через минуту, – это не так, да? Я откинулся за чаем на прошлой неделе, верно?

– Тогда ты чуточку переел сардин, – успокоил его Гарри. – Ведь ты не ел столько дней, а потом слопал две дюжины сардин – а это свалит кого угодно.

– Две дюжины? – переспросил Хэл и рассмеялся, несмотря ни на что. Правда, совсем кратко, потом повернул голову и посмотрел на Гарри. Лицо его друга сморщилось от беспокойства, но чуточку успокоилось, когда он увидел на себе взгляд Хэла.

– Да уж не меньше. И еще с горчицей.

Они немного посидели, испытывая облегчение. Никому из них не хотелось говорить об этом происшествии, они и не говорили, но каждый знал, что его друг думал об этом – да и как не думать?

– Если все развалится… – наконец проговорил Гарри, наклонился и испытующе посмотрел на Хэла, – ты опять упадешь в обморок?

– Нет. – Хэл дважды сглотнул, осторожно вдохнул воздух – дышать полной грудью у него пока не получалось – и не без усилия встал на ноги, держась за ограду. Надо было показать Гарри, что он мог идти и что он не собирался продолжать эту обреченную затею, абсолютно дурацкую. При мысли об этом у него перехватило горло. Он прочистил его, энергично кашлянув, и повторил слова Гарри:

– Если все развалится…

Гарри схватил его за плечо и остановил. Лицо друга было в шести дюймах от его собственного, карие глаза глядели в упор.

– Тогда мы начнем все сначала, старина, – сказал он. – Вот и все. Пойдем, мне надо выпить, тебе тоже.

Минни не потребовалось и пяти минут, чтобы осознать всю глубину отцовского коварства.

– Ваш стиль весьма хорош, дорогая, – одобрила леди Бафорд. Ее компаньонка оказалась худой, седовласой особой с аристократическим длинным носом и зоркими серыми глазами под тяжелыми веками, которые когда-то в молодости, возможно, были томными и эффектными. Она одобрительно кивнула на нежные белые маргаритки, вышитые на розовом льняном жакете Минни. – Я думала, что при ваших деньгах мы начнем наши экскурсии с лондонских лавок, но вижу, что вы привлекательная девушка и мы можем, пожалуй, нацелиться и чуточку выше.

– Моих… деньгах?

– Да, пять тысяч фунтов – вполне приличная сумма, уверяю вас, у нас будет хороший выбор. Скажем, армейские офицеры… – Она сделала элегантный жест и обвила длинными, костлявыми пальцами ручку чашки. – Тут есть несколько вполне симпатичных. Но тут надо учесть их вечное отсутствие… и проживание во вредных для здоровья местах, если супруг захочет, чтобы вы сопровождали его. Впрочем, если он будет убит, вам будет полагаться солидный пенсион, но это крохи по сравнению с тем, что может оставить успешный торговец… А если он получит такое ранение, что уйдет со службы… – Она сделала долгий глоток и покачала головой: – Нет. Мы определенно можем найти что-нибудь получше армии, – продолжала она. – Или моряков, упаси Господь. Моряки часто бывают немного… не… культурными , – прошептала она, наклонясь ближе к Минни и выпятив морщинистые губы.

– Упаси Господь, – повторила Минни набожным тоном, хотя ее кулак крепко сжал складки скатерти. Вот хитрый хорек ! – подумала она про своего отсутствующего отца. – Устроил тут мне светскую жизнь, а?

Впрочем, несмотря на изумление и досаду, она была вынуждена признаться, что все же немного впечатлена. Пять тысяч фунтов?

Если он в самом деле так решил … добавила циничная часть ее сознания. Но, скорее всего, это так. Просто это похоже на него. Решил убить одним выстрелом двух зайцев: обеспечить ей доступ к вероятным источникам полезной информации, а заодно и выдать ее замуж за одного из них. А леди Бафорд исполнит роль его невольной соучастницы.

Справедливости ради надо отметить: он прямо говорил ей, что хочет для нее мужа-англичанина. Просто она даже не подумала, что он решил не откладывать с этим. В самом деле, она невольно восхитилась извилистым отцовским гением: кто, как не особа, занимающаяся брачными сделками, знает больше – и с меньшими сомнениями рассказывает – про интимные семейные и финансовые дела богатых мужчин?