Диана Гэблдон - Семь камней

– Эта женщина говорит, что ваш друг был арестован возле городской стены прошлой ночью и сейчас находится в Эль-Морро. Там, где gobierno – простите, правительство, – там держат и пленников. Эта… леди, – он наклонил голову и посмотрел на Иносенсию, – она видела, как сеньора Стаббса привели в кабинет губернатора вскоре после заката, подождала и последовала за ним, когда его повели вниз в… – Он замолчал и резко спросил о чем-то Иносенсию. Она покачала головой и что-то ответила.

– Он не в тюрьме, – сообщил Хасинто. – Но он заперт в комнате, где держат джентльменов, когда это необходимо. Она пробралась туда и поговорила с ним через дверь, когда отошла охрана, тогда он написал эту записку и велел срочно отнести ее вам, пока вы еще в городе. – Хасинто покосился на Грея, но тут же кашлянул и отвел взгляд в сторону. – Он сказал, что вы знаете, что делать.

Грей почувствовал, как его окутал черный туман, а на загривке встали дыбом волосы.

– Да, в самом деле, – ответил он онемевшими губами.

– Не надо, милорд! – Том в ужасе посмотрел на него.

– Я очень боюсь, что ты прав, Том, – ответил Грей, пытаясь успокоиться. – Но я не вижу иного выбора, так что должен попытаться.

Он думал, что его слугу вот-вот стошнит – лицо парня стало бледным словно утренний туман, закутавший крошечный сад, куда они отошли, чтобы поговорить без свидетелей. Сам Грей был рад, что не позавтракал, ему вспомнилось, как Джейми Фрэзер сказал ему когда-то, на свой неподражаемый шотландский манер, что его «нутро сжалось в кулак» – фраза, точно описывавшая его нынешнее состояние.

Он бы дорого дал, чтобы Фрэзер был с ним рядом в этот момент.

Он дал бы почти столько же, чтобы с ним был Том.

Как бы то ни было, ему предстояло вступить в бой при поддержке бывшего зомби, африканской женщины с непредсказуемым нравом и любовницы Малкольма Стаббса.

– Все будет нормально, – твердо сказал он Тому. – Иносенсия познакомит меня с главарями и поручится за меня.

Но если она не сумеет убедить тех людей, что Грей – нужный человек, подумал он, их всех за считаные секунды изрубят на куски. Вчера, когда ехал в Кохимар, он видел мачете, которыми небрежно размахивали на полях рабы. Боже, неужели это было вчера?

– Родриго и Азил помогут мне разговаривать с ними, – добавил он чуть менее уверенно. К его удивлению, когда он описал им ситуацию, супруги Санчес переглянулись, важно кивнули и сказали, что они помогут.

– Родриго – хороший парень, – неохотно признал Том. – Но он не так хорош в драке, милорд. – Говоря об этом, Том сжал кулаки, и было ясно, что у него более высокое мнение о собственных способностях в этом отношении.

Действительно, подумал Грей, может, он и прав. Привыкший к постоянному присутствию Тома, он и не заметил, что его слуга уже не тот семнадцатилетний парнишка, поступивший к нему в услужение. Том подрос на несколько дюймов, и хотя ему все еще было далеко до Малкольма Стаббса, он определенно набрал вес. У него были широкие плечи, а на веснушчатых руках приятные мускулы. Однако…

– Если дело дойдет до драки, уже будет не важно, хоть там со мной будет рота пехоты, – возразил Грей и нежно улыбнулся своему слуге. – И кроме того, Том, я тут не могу ни на кого положиться, кроме тебя. Ты должен найти доктора с помощью Хасинто – деньги тут не имеют значения. Я оставляю тебе все наши английские деньги, а их достаточно, чтобы купить половину Гаваны. И ты потом отвези доктора на плантацию Вальдес вместе с лекарствами, которые он сочтет полезными. Я написал письмо матери… – Он сунул руку за пазуху и достал маленький, сложенный квадрат, запечатанный дымным свечным воском и печаткой в виде улыбающегося полумесяца. – Постарайся, чтобы она это получила.

– Да, милорд. – Том мрачно взял письмо и сунул в карман.

– После этого найди место где-нибудь поблизости. Не оставайся в доме, я не хочу, чтобы ты тоже заразился. И приглядывай за всем: приходи в дом два раза в день, убедись, что доктор делает все, что может, оказывай ее светлости всяческую помощь, какую она тебе позволит, и посылай каждый день сообщения о текущей ситуации. Я не знаю, когда их получу – и получу ли , – но все равно посылай их.

Том вздохнул, но кивнул.

Грей замолк, не зная, что еще сказать. Каса к этому времени проснулась, во дворе началась привычная суета, запахло вареными бобами и жареными бананами. Он ничего не сказал слугам в доме о своей опасной миссии – они все равно не могли ничем помочь, к тому же это навлекло бы опасность на них и на него. Но они знали про ситуацию в гасиенде Вальдес, и он слышал бормотание молитв и стук четок, когда несколько минут назад проходил по двору. Как ни странно, его это успокаивало.

Он схватил Тома за руку и сжал ее.

– Я доверяю тебе, Том.

На горле Тома запрыгал кадык. Его ловкие, сильные пальцы тоже сжали его руку.

– Я знаю, милорд, – ответил он. – Вы можете мне доверять.

Через четыре дня – на поиски того, что было необходимо для осуществления задуманного, ушло больше времени, чем он рассчитывал – лорд Джон Грей стоял голый в роще манго на холме, возвышавшемся над гасиендой семьи Мендес.

Когда они въехали на плантацию, он видел широко распростершийся большой дом, к которому с годами добавлялись все новые комнаты, странные флигели торчали в неожиданных местах, рядом неопрятными созвездиями были рассеяны хозяйственные постройки. «Сложные созвездия, – подумал он, глядя на гасиенду, – это Кассиопея или, может, Водолей. Один из тех случаев, когда ты просто веришь на слово древнему астроному, объяснившему, на что ты смотришь».

Окна в большом доме были освещены, в полумраке взад-вперед бегали слуги, но Грей находился слишком далеко, чтобы что-то слышать. У него возникло жутковатое ощущение, будто он видел что-то призрачное, что могло быть внезапно проглочено ночной тьмой.

На самом деле так и оказалось, в том смысле, что с этого места гасиенда была не видна – и хорошо. Его дорожная одежда лежала на опавших листьях, в которые погрузились и его голые ноги: мелкие насекомые с неслыханной фамильярностью напали на его интимные места. Это заставило его порыться в вещах, достать флакончик кокосово-мятной мази и щедро намазаться ею, прежде чем одеться.

Не в первый раз – и не в последний, он был в этом уверен – он ужасно жалел, что рядом не было Тома Бёрда. Он действительно мог одеваться сам, хотя он и Том по негласному соглашению делали вид, что это не так. Но в тот момент ему больше всего не хватало ощущения торжественности, которое возникало, когда Том одевал его в полную форму. Как будто, надев алый мундир с золотыми позументами, он превращался в другую персону. Уважение Тома придавало ему уверенности в собственной значимости, словно он надевал не только мундир, но еще и новую личность.