Диана Гэблдон - Семь камней

Он присел на корточки над своим рисунком и изобразил, что заталкивает стержень в запальное отверстие. Потом вытащил из другого кармана небольшой молоток и сильными ударами забил стержень в землю.

– Нет огня, нет выстрела, – сказал он, поднимая глаза.

– Bueno ! – сказали несколько голосов. Люди забормотали и закивали.

Грей с облегчением вдохнул густой, ядовитый воздух. Пока все хорошо. Его сердце билось громко и гораздо быстрее, чем обычно.

Объяснять карту пришлось гораздо дольше. Лишь немногие видели когда-либо карту или схему, и некоторым из рабов было очень трудно провести мысленную связь между линиями на листе бумаги и расположением коридоров, дверей, помещений, артиллерийских батарей и пороховых складов в Эль Кастильо де лос Трес Рейес Магос дель Моро. Они все видели эту крепость: когда их перегоняли с кораблей на берег и потом вели в город на невольничьи рынки.

Пот лился по спине Грея под мундиром, тело пульсировало от влажной жары и умственного напряжения, и он снял мундир, чтобы не упасть в обморок.

Наконец они более-менее достигли согласия. Иносенсия храбро заявила, что пойдет в крепость с мужчинами и покажет, где стоят пушки. Ее слова были встречены молчанием, но затем Хамид кивнул ей и вопросительно посмотрел на Кано. Тот, слегка поколебавшись, тоже кивнул, и по сараю пробежал гул одобрения.

Дело было почти сделано. Но Грей устоял от искушения и не расслабился. Последний пункт его программы мог все испортить – или даже привести к его гибели. Он свернул карту, которую неумело нарисовала Иносенсия, и торжественно вручил ее Кано. Потом достал из мешка еще один свернутый лист бумаги – чистый, – закрытую бутылочку чернил и перо.

Его голова не столько кружилась, сколько плыла, и ему было трудно сфокусировать на чем-то взгляд. Но он пересилил себя и решительно обратился к Кано:

– Я напишу здесь, что вы оказали большую помощь королю Англии и что я обещал вам за это свободу. Я э-э… Боже, как назвать это правильно … un hombre de gracia , и я поставлю свое имя. – Hombre de gracia было ближе всего по смыслу к понятию «аристократ».

Он ждал, глядя на их лица, пока Азил переводила. Рабы смотрели опасливо, с любопытством, некоторые – молодые – с искрой надежды, которая тронула его сердце.

– Теперь вам надо написать ваши имена. Если вы не… не умеете писать… можете сказать мне ваше имя, я запишу его, а вы сделаете отметку, чтобы сказать, что оно ваше.

Мгновенно все встревожились, заволновались, стали переглядываться, заговорили, их глаза засверкали в темноте. Грей поднял руку и терпеливо ждал. Прошло несколько минут, но наконец они достаточно успокоились, и он заговорил снова.

– Я тоже пойду с вами в замок, – подчеркнул он. – Что, если я буду убит? Тогда я не смогу сообщить королю, что вы должны получить свободу. Но вот эта бумага скажет ему про вас. – Он постучал пальцем по чистому листу. – Вдруг кто-то из вас заблудится в городе, когда мы выйдем из замка? Если вы явитесь потом к главному английскому моряку и скажете ему, что вы сделали это большое дело и теперь заслужили свободу, как он поверит вам? – Он снова постучал по листу. – Вот это будет говорить за вас. Вы назовете английскому начальнику ваше имя, он увидит его на бумаге и поймет, что вы говорите правду.

– … es veridad . – Азил, казалось, тоже вот-вот упадет в обморок от напряжения, жары и – несомненно – страха перед ситуацией, но ее голос звучал громко и твердо.

Кано и Хамид что-то негромко обсуждали. Пот капал с кончиков волос Грея на поясницу с регулярностью песчаных зерен, он чувствовал его сквозь рубашку – медленные песчинки, иронично подумал он, очень медленные – в песочных часах.

И вот они все обговорили, и Кано сделал несколько шагов и встал перед Греем. Он говорил, глядя в лицо Джона, на расстоянии не больше фута. Грей ощущал запах его дыхания, горячего от табака и с легкой примесью нездоровых зубов.

– Он говорит, – перевела Азил и замолчала, проглатывая слюну, – он говорит, что они это выполнят. Но вы должны сделать три бумаги – одну для вас, одну для него и одну для Хамида, потому что, если вас убьют и будет только одна бумага, какая от этого польза?

– Очень разумно, – строго сказал Грей. – Да, я так и сделаю.

Чувство облегчения омыло его тело словно теплая вода. Но он еще не все сделал.

– Еще одна вещь, – сказал Грей и вздохнул. Слишком глубоко вздохнул, и у него закружилась голова. Тогда он вздохнул еще раз, но уже неглубоко.

Кано наклонил голову, готовый слушать.

– Люди в гасиендах – семьи Мендес, Сааведра, – я знаю о вашем намерении, и мы больше не будем говорить об этом. Но вы должны обещать мне, что эти люди не пострадают, не будут убиты.

– … Ellos no serán asesinados . – Голос Азил звучал теперь негромко, бесстрастно, как будто она читала условия контракта. Впрочем, подумал Грей, это и был контракт.

Ноздри Кано раздулись после этих слов, из тени послышалось то ли ворчание, то ли грозный рык. От этого звука у Грея зашевелились волосы на голове.

Кано кивнул, словно сам себе, потом повернулся и посмотрел в тень сначала в одну сторону, потом в другую, пристально, как барристер посмотрел на настроение жюри. Потом повернулся к Грею и кивнул снова.

– No los mataremos , – сказал он.

– Мы не убьем их, – прошептала Азил.

Сердце Грея не перестало биться и теперь стучало медленно. Мысль о чистом и свежем воздухе томила его.

Не раздумывая, он плюнул на ладонь, как делали солдаты и фермеры, и протянул руку. На миг лицо Кано застыло в недоумении, но он тут же кивнул, негромко выдохнул – ух! – плюнул на ладонь и ударил по руке Грея.

У него была армия.

Слишком поздно. Такой была его первая мысль, когда он услышал на подъезде к городу дальнюю артиллерийскую канонаду. Британский флот прибыл, началась осада Гаваны. Впрочем, скоро его паника прошла. Он сообразил, что это ничего не меняло, и вздохнул с облегчением.

С тех пор как Малкольм изложил ему свой план, Грей постоянно держал в уме фактор времени: он был уверен, что рабы должны напасть на крепость накануне прибытия флота. Но это скорее относилось к первоначальному плану Малкольма – снять с помощью рабов заградительную цепь, чтобы флот вошел в гавань.

Но это сработает только при условии, если британские корабли окажутся поблизости, когда цепь будет открыта, иначе испанцы быстро поднимут ее. Но вот если заклинить пушки в крепости… это поможет англичанам в любое время.

Хотя, размышлял он, наклонив голову и пытаясь определить направление выстрелов, выполнить такой план будет значительно труднее, поскольку при орудиях будет и обслуга. С другой стороны, пушкари сосредоточатся на своих задачах, и, скорее всего, их можно будет застать врасплох. В первые минуты.