Диана Гэблдон - Семь камней

Он должен ее вывести. Она сделала все, что обещала.

– Venga ! – закричал он ей на ухо и потянул за собой к лестнице.

– No ! – задыхаясь, уперлась она. – Alli ! – Он не знал этого слова, но она схватила его за руку и потащила в дальний конец коридора. Им пришлось перепрыгивать через извивающиеся тела на полу, но он без колебаний последовал за ней, бросившись между ней и пушкарем, вооруженным шомполом. Шомпол больно ударил его по руке, но не сбил с ног. Кто-то уронил мешок со стержнями, они рассыпались по полу, и Грей чуть не упал, когда они покатились под его ногой, звякая по камням.

Они почти добрались до кратковременного убежища наверху лестницы, когда что-то ударило его по голове и он упал на колени. У него потемнело в глазах и зазвенело в ушах, но сквозь туман он слышал, как Иносенсия визжала и кричала его имя.

Он шарил руками, пытаясь опереться на стену и встать, но тут на него обрушился справа еще один удар. Это было мачете – он слышал, как лезвие со свистом рассекло воздух, оглушительный удар по металлу сотряс его голову. Его отбросило к стене.

Однако его рука уже легла на рукоятку кинжала и выдернула его из ножен. Низко пригнувшись, Грей метнулся вперед и ударил противника вслепую. Кинжал выскользнул из его руки, но зрение уже возвращалось, и сквозь черные и белые вспышки в глазах Грей нашел свое оружие.

Снова закричала Иносенсия, на этот раз от ужаса. Сжимая кинжал, Грей с трудом поднялся на ноги и увидел перед собой испещренную шрамами черную спину… С убийственной силой ударило мачете, Иносенсия рухнула на пол, из ее головы хлынула кровь. Не колеблясь ни секунды, Грей изо всех сил вонзил кинжал под ребра Кано.

Чернокожий великан застыл, уронил мачете, покачнулся и упал. Грей был уже рядом с Иносенсией и подхватил ее на руки.

– Мать его… сволочь… чтоб его черти драли… о Господи, помоги… – Пошатываясь от тяжести тела девушки, Грей стал спускаться по ступенькам и на секунду прислонился к стене, переводя дыхание. Иносенсия пошевелилась, что-то пробормотала, но Грей не расслышал ее слов из-за звона в ушах.

– Не… – Он качнул головой, показывая, что не понял. Она махнула рукой, показывая вниз, и настойчиво повторила свой жест – вниз, вниз !

– Ладно. – Крепко держа ее, он начал спускаться по узкой лестнице, поскальзываясь на неровных, стершихся от времени каменных ступеньках. Наверху по-прежнему бушевала яростная схватка – но сквозь нее слышались и удары молота о сталь.

Грей хотел пойти к выходу по следующему коридору, но Иносенсия не позволила и настаивала на своем – вниз, вниз. В уголках его глаз снова возникли черные пятна, предвестники обморока, в ноздри ударил запах сырости и морской травы, солоноватый запах прибоя.

– Господи, куда мы попали? – ахнул он и поставил девушку на ноги, поддерживая ее рукой.

– Малкольм, – простонала она. – Малкольм, – и слабо махнула рукой на кривой коридор, уходивший вправо.

Все это напоминало Грею кошмарный сон, где бесконечно повторяются и повторяются безумные ситуации. Но в последнем из таких его кошмаров не воняло дохлыми кальмарами…

– Aqui ! – Она внезапно дернулась, и он не сумел ее удержать. Зашатавшись, она ударилась боком о деревянную дверь, выглядевшую так, словно она была открыта всем ветрам и непогоде не меньше двух столетий. Но все равно она была очень крепкая, смутно подумал Грей.

– Господи, ты хочешь, чтобы я сломал ее?

Не отвечая ему, пошатываясь, она рылась в своих юбках. Ее лицо, волосы, плечо намокли от крови, руки тряслись так сильно, что она уронила ключи, как только их нашла. Они звякнули о каменные плиты, а вокруг них расцвели капли крови.

Тем временем Джон отыскал в своем рукаве носовой платок в надежде хоть как-то остановить кровотечение, возникла неловкая борьба – он пытался перевязать ей голову, она наклонялась и, пытаясь схватить ключи, падала.

Наконец Грей пробормотал что-то по-немецки и сам поднял ключи. Сунул платок в пальцы Иносенсии и ударил в дверь.

– Quién es ? – проговорил голос Малкольма, довольно громко, возле его уха.

– Es mi, querida ! – Иносенсия из последних сил оперлась о дверь, прижав ладони к деревянной обшивке, и стала медленно сползать по ней, оставляя кровавые полосы. Грей уронил ключи, упал на колени и выхватил свой носовой платок из ее ослабевшей руки. Он нашел в кармане парик Малкольма, свернул его и обвязал им голову девушки, затянув изо всех сил. На ее голове виднелась длинная рана, левое ухо висело на клочке кожи, но Грей смутно подумал, что все не так страшно – если только она не погибнет от потери крови.

Лицо Иносенсии было серым словно дождевая туча, девушка тяжело дышала, но ее глаза, широко раскрытые, неотрывно глядели на дверь.

За дверью кричал Малкольм и колотил в дверь так, что она тряслась. Грей встал и пнул ее ногой. Стук и крики прекратились.

– Малкольм, – сказал Грей, наклоняясь, чтобы найти ключи. – Одевайся, черт побери. Мы уйдем, как только я отопру эту чертову дверь.

К тому времени, когда они поднялись на основной уровень крепости, шум наверху почти прекратился, лишь иногда слышались крики и звуки потасовок. Теперь звучали строгие испанские голоса – офицеры обходили бастионы, оценивали урон, наводили порядок.

Перед началом операции Грей сказал рабам: «Заклиньте пушки и бегите. Не ждите других. Пробирайтесь в город и прячьтесь. Когда поймете, что вы в безопасности, идите в Кохимар, где стоят британские корабли. Спросите там генерала Стэнли или адмирала. Назовите им мое имя».

Он отдаст Тому Бёрду объяснительное письмо и лист с именами рабов – в надежде, что Том благополучно доберется до позиций англичан и его не подстрелят. Он пошлет с письмом именно Тома из-за его лица. Никто не усомнится в том, что он англичанин, с какого бы расстояния на него ни смотреть.

В городе было тихо. Грей вдохнул полной грудью чистый морской воздух и ощутил его мягкое дуновение на своем лице. Потом дотронулся до руки Малкольма – тот нес девушку – и показал на Калле Йоэнис.

– Мы пойдем в дом моей матери, – сказал он. – Я потом расскажу тебе обо всем.

Через некоторое время, все еще не в силах успокоиться, он вышел, хромая, из sala в сад и прислонился к цветущей айве. В его ушах все еще звенели удары стали, и он закрыл глаза, мечтая о тишине.

Марисела заверила его, что Иносенсия будет жить. Она пришила ей ухо и наложила на рану pulpa из нескольких трав, названия которых Грей не знал. Малкольм был рядом с ней. У Грея не хватило духу сообщить Малкольму, что теперь он вдовец, а не неверный муж. Скоро наступит утро, но пока что время не имело значения. Ничего не надо было делать.

Он не знал, насколько успешными были действия рабов – но они были успешными. Даже в краткие, яростные промежутки среди схватки он видел заклиненные дюжины пушек и слышал звон молотков, когда, обессиленный, спускался по лестнице с Иносенсией на руках. Когда они с Малкольмом выбрались из крепости, с бастионов доносились крики и проклятья испанцев.