Лайза Джуэлл - Холодные сердца

– Наказания?

– Да, за то, что в школе не защищал Риза. За то, что злился, когда тот умер. За то, что бросил Кайли с ребенком. За то, что был жив, а его брат-близнец умер. По-моему, он считал, что заслуживает хорошей порки.

Она пожала плечами, словно пока еще не пришла к окончательному выводу. Бет вздохнула.

– Раньше мне такое в голову не приходило. Но, пожалуй, ты права, – сказала она и посмотрела в окно. Затем снова повернулась к сестре. – Ты думаешь, мать именно поэтому живет так, как она живет? То есть она тоже себя наказывает?

Мэг покачала головой.

– Нет, она живет так потому, что больна. И все.

Бет вздохнула.

– Бедная мама. Ей сегодня не позавидуешь, – сказала она. – Представляю, как тяжело ей будет.

Посмотрев в зеркало заднего обзора, Мэг сменила полосу движения и сказала:

– Неправда. С ней все будет в порядке. С ней и сейчас все в порядке. Вот увидишь. Она в очередной раз пропустит свое горе через некий, только ей ведомый канал и выйдет из него с очередным прибабахом.

– Кто с прибабахом? – спросил с самого заднего сиденья Элфи.

– Никто, – крикнула ему в ответ Мэг. – Никто. Мы все на сто процентов в своем уме.

Она громко рассмеялась собственным словам и в зеркало заднего вида улыбнулась старшему сыну. Ответив ей улыбкой, тот снова нацепил наушники.

– Я знаю, про кого вы говорите, – сказал Стэн, сидевший позади Бет. – Вы говорите про бабулю.

– Неправда, – ответила Мэг, высматривая очередной поворот. – Вовсе не о ней.

– Но ведь бабуля чокнутая, – возразил он и, загибая пальцы, взялся перечислять примеры. – Она ничего не выбрасывает. Ничего. – Стэн прикоснулся к большому пальцу. – Она не причесывается, она помешана на радугах, она делает колесо и стойку на руках, хотя она уже старая. Она любит орать на всех и называет дочку Вики засранкой. – Стэн с торжествующим видом откинулся на спинку сиденья. – И это, – добавил он, – только цветочки.

Бет и Мэган переглянулись, но в следующий миг обе расхохотались, напрочь отбросив вежливость и такт, которые мешали им все предыдущие сутки.

– В чем дело? – спросил Стэн.

Вместо ответа сестры продолжали хохотать.

Кладбище представляло собой море розового цвета. Несмотря на все сомнения по поводу розовых похорон, Мэг была тронута этим общим – независимо от пола и возраста – стремлением выполнить волю покойной. Она тотчас же заметила Софи и Мэдди – высокие, белокурые, в коротких юбках и на высоких каблуках, с розовыми цветами в волосах, издалека они смотрелись вполне взрослыми. Но чем ближе, тем больше бросался в глаза их юный возраст. Наконец, когда Мэг сделала последний шаг, чтобы их обнять, они вновь стали детьми. Уткнувшись носом им в волосы, она разрыдалась, потом извинилась и выразила свои соболезнования. Обе девочки держались на редкость стойко и заверили ее, что с ними все в порядке.

Мать разговаривала с Тимом. Худая, как щепка, в платье цвета фуксии, украшенном перьями, в розовых сапогах до колена и в розовом берете с помпоном, она одновременно выглядела потрясающе и чудовищно. Увидев дочерей и внуков, она расплылась в улыбке и раскрыла объятия.

– Ты слишком похудела, – сказала ей Мэган. Она не видела мать вот уже почти два месяца.

Лорелея печально посмотрела на нее.

– Дорогая, я только что потеряла любовь всей моей жизни.

Устыдившись своей бестактности, Мэган виновато кивнула. Лорелея как минимум секунд на двадцать заключила Бет в объятья, пока та не начала высвобождаться и поправлять одежду. Лорелея же повернулась к Тиму и чуть театральным тоном произнесла:

– Я не была нигде вместе со своими дочерьми почти три года. Три года!

Тим сочувственно кивнул и отошел в сторону.

Лорелея взяла из рук Мэг малыша и заворковала с ним. Чарли благодарно ответил ей улыбкой и выражением восторга на личике.

– Какой милый, какой красивый мальчик! – восторгалась Лорелея. – Просто чудо!

Странно, но они бодро беседовали с людьми, которых помнили лишь смутно. Лорелея заявила Мэг, что та должна заняться своей фигурой и стать такой, какой была прежде. Бет стояла молча с отсутствующим видом. Сунув руки в карманы, старшие мальчики застенчиво переминались с ноги на ногу. Малыш гукал и гулил, а когда его посадили в коляску, захныкал. Лорелея взяла под руки обеих дочерей, и они все втроем проследовали в крематорий. Стэн и Элфи, толкавшие коляску с Чарльзом, потянулись за ними.

Внезапно из-за туч вырвался последний луч яркого осеннего солнца. Этот момент вполне мог стать самым трогательным, самым нежным, возможно даже началом нового рассвета, если бы не одно «но». Войдя в часовню, первое, что они увидели, – это Колина и Кайли, сидевших на скамье, а слева от них – маленькую девочку.

Кроме них, в часовне никого не было. Сидя рядом, они заговорщически перешептывались и обернулись лишь на звук голосов. Мэг почувствовала, как Лорелея вздрогнула и напряглась. Они с Бет растерянно переглянулись.

– Гребаный господь! – воскликнула Лорелея, причем не настолько тихо, как это было бы уместно в данных обстоятельствах.

Увидев их, Колин расплылся в улыбке и вскочил на ноги. Мэг, ее мать и сестра застыли на месте как вкопанные.

– Ух ты! Кого я вижу! Мои девчонки! И мальчишки! – Колин посмотрел на трио оробевших внуков и шагнул им навстречу, как будто хотел заключить в объятия и прижать к себе. Однако, увидев их хмурые лица, отказался от этой затеи.

– Ух ты! – повторил он, глядя по очереди на всю их компанию. – У вас потрясающий вид. Как будто вы…

Не дослушав его, Лорелея, громко цокая по каменному полу каблуками, прошествовала вперед и села в одном из первых рядов. Бет и Мэг переглянулись и последовали ее примеру.

– Что она здесь делает? – прошептала Мэг.

Колин посмотрел на Мэг, потом на Кайли, пожал плечами и сказал:

– Она захотела прийти. Хотела попрощаться.

– Но ведь она даже толком не была знакома с Вики! – воскликнула Бет.

– Это не совсем так. Они несколько раз встречались. Она была о ней высокого мнения. И вообще, это очень даже по-ирландски. Прийти и отдать дань уважения. Потребность соблюсти ритуалы. Ну, вы понимаете…

Кайли обернулась, посмотрела на Мэг и кивком поздоровалась с ней. У Мэг перехватило дыхание. На долю секунды она растерялась, но затем кивнула в ответ. А про себя отметила, что Кайли изменилась. Как будто стала мягче. Красивее. Старше. Длинные волосы – когда-то ослепительно-рыжие – тоже стали менее яркими и были убраны в конский хвост. На ней был розовый жакет а-ля Шанель, отделанный тесьмой и с золотыми пуговицами, а под ним – блузка с высоким викторианским воротником. Некогда худое, с резкими чертами лицо округлилось, стало изящнее. Теперь ее можно было назвать почти красавицей.