Вари Макфарлейн - Любовь как сон

– Ты не виновата, – ответила Анна, поправляя хвост. – Я сама продолжала видеться с Джеймсом. Отчасти, наверное, надеялась, что это пойдет на пользу.

«Да, и ты получала удовольствие», – мысленно закончила она.

– Ты говоришь, что изменилась, но и в молодости ты была умна, – сказала Мишель, перекладывая сигарету в другой уголок рта. – Умная, добрая, интересная, веселая. Вот за что тебя любят. Эти качества не появились из ниоткуда во взрослом возрасте. Да, ты теперь выглядишь иначе, чем в детстве, но мы все меняемся с годами.

– Меня ненавидели, Мишель! – воскликнула Анна, отчаянно пытаясь не расплакаться. – Презирали! Я сомневаюсь, что от этого можно избавиться полностью! От ощущения, что тебя… по природе невозможно полюбить.

Вот и слезы. Эгги обняла сестру, и Мишель подошла тоже. Они поплакали вместе. Наконец Мишель проговорила:

– Кстати, твой комбинезон пора бы постирать.

Анна шмыгнула носом и откашлялась. Тем не менее она заметила, что ей полегчало после того, как она открыла неприятную правду. Видя свое дурацкое пухлое лицо на старых фотографиях, Анна страшно жалела себя. Она пошла в школу, полная желания учиться, – и узнала только, что никому не нужна.

– Ты сама знаешь, что это неправда. Тебя многие любят, – сказала Мишель, садясь.

– Да, только я до сих пор одна.

– Не теряй надежды. Сотни мужчин мечтают стать твоими парнями, поэтому не говори глупостей.

– Да, да. Однажды я оставила открытым «Фейсбук», и Фил, с которым я работаю, сказал, что не прочь с тобой познакомиться, – заметила Эгги.

Анна слабо рассмеялась.

– Мармеладку? – предложила Мишель, протягивая пакет.

– По-моему, дело по-прежнему плохо, раз ты продолжаешь молчать, – сказала Эгги. – Ты никому не разрешаешь об этом говорить. Мама с папой боятся, что расстроят тебя, если хоть словом упомянут о том, что случилось. Раньше ты запиралась в комнате и читала книжки, а теперь все хранишь внутри и держишь новых людей на расстоянии вытянутой руки. Мы даже Крису никогда не рассказывали…

Для Эгги это было необычайно серьезно и глубокомысленно, и Анна невольно прислушалась к сестре. Она почувствовала, как глаза вновь наполняются слезами.

– Нам с Крисом весело вместе! Не хочу, чтобы он думал обо мне по-другому…

– Он и не будет! А поговорить бывает полезно, – продолжала Эгги. – Например, я однажды здорово влипла, когда переспала с одним клиентом, просто ужас – он пересказал друзьям, что я говорила в постели, и все надо мной смеялись. Тогда я взяла и рассказала об этом со своей точки зрения, и они снова стали смеяться, но уже по-доброму – то есть как только я взяла проблему в свои руки, она перестала причинять вред. Понимаешь? Поставь школьную фотографию в профиль в «Фейсбуке» или что-нибудь такое… – Анна уставилась на сестру. – Ну, может быть, не столь кардинально. Но ты меня поняла. Преврати школьный выпускной в один из персональных анекдотов. Ты такая остроумная… все охотно посмеются вместе с тобой.

Анна обняла костлявые плечики сестры. В детстве она говорила: «Я как будто обнимаю чертежную линейку».

– Знаешь, я сомневаюсь, что Джеймс настолько самоуверен, как ты думаешь, – сказала Мишель. – Когда я разговаривала с ним, он несколько раз переспросил, как ты себя чувствуешь. У меня ощущение, что ему неловко.

– Конечно, ему неловко, что он знаком со мной. Джеймсу должно быть стыдно за то, что он наговорил, но я клянусь, он не из тех, кто винит себя.

– Ну а вдруг он еще задумается и извинится.

– Ха. В жизни не поверю.

Анна вспомнила, как расстроилась, что ее разоблачили. Может быть, если бы она совладала с собой, обошлось бы без скандала.

Нет. Джеймс посмеялся над ней, отрицал свою вину и назвал Анну психопаткой. Он доказал, что она опасалась не зря.

– Если Джеймс свалил, то он не стоит твоего внимания, – сказала Мишель. – Но ведь он и так тебе не нравился, правда?

– Ну да…

– Как по-твоему, ты в силах выйти на работу в понедельник?

– Да.

– Отлично. Сомневаюсь, что одиночество сейчас тебе полезно. Ты успокоишься, если вспомнишь, как любишь свою работу.

– Ты права. Бабушка Мод всегда говорила: «Не старайся сверх сил, если хочешь быть счастлива. Мужчины любят веселых гораздо больше, чем умных. Будешь успешной, но одинокой».

– А мне бабушка Мод говорила, что мужчина заводит роман на стороне, если ему чего-то не хватает дома, – ввернула Эгги.

– Эта самая бабушка Мод… она была счастлива замужем? – спросила Мишель, кладя мармеладку в рот.

– Не особенно. Она никогда не улыбалась, а дедушка Лен ходил с видом напуганного муравьеда, – ответила Анна.

– Тогда я бы не полагалась на ее советы, – заметила Мишель, с трудом жуя. – Лучше уж дедушка Фрейд. Кстати, а там что?

Анна проследила взгляд подруги.

– Мои школьные дневники. Я хотела их полистать.

– Господи, зачем?..

– Чтобы вспомнить… – сказала Анна, устало пожав плечами. – Не знаю. После встречи выпускников я подумала: если у меня не получилось расстаться с прошлым таким образом, то, может быть, я добьюсь своего, если воскрешу воспоминания и перечитаю дневники. А потом я засомневалась, что сил хватит.

– Только не надо упиваться горем. У меня есть одна идея, – сказала Мишель. – Давай сожжем их. Сложим погребальный костер. Вот ты и поставишь точку. Будем танцевать вокруг огня и улюлюкать.

Анна рассмеялась, а Эгги запищала от восторга.

Через десять минут они вытащили коробку в сад и встали вокруг, дрожа, тускло освещенные кухонной лампой и фонарем, висевшим у задней двери.

– А у тебя нет металлического бака? – спросила Мишель, крепко обхватывая себя руками от холода.

– Только пластмассовые.

– Можем сунуть дневники в микроволновку, – предложила Эгги.

– Бумагу и картон? – уточнила Мишель.

– И железо. Замочки железные, – сказала Анна.

– Мы просто хотим уничтожить дневники. Я вовсе не стремлюсь оказаться в больнице с опаленными волосами и попасть в местные новости как полная дура, – намекнула Мишель и вздохнула. – Если хочешь, чтобы было сделано как следует, займись сама. У тебя есть решетка для барбекю?

– Точно! Есть.

Анна бросилась в кусты и притащила круглую жаровню для барбекю, на трех ножках, полную пепла. Эгги тем временем с шумом рылась в кухонных шкафах. Мишель развела огонь, истратив полкоробки спичек, взяла первый дневник и проткнула его вилкой для барбекю. Металлический медвежонок на обложке начал коробиться и плавиться. Сестры Алесси встали по бокам, обняв Мишель.

– Почти готово. Режьте булочки, доставайте кетчуп. Господи, ну и вонь, – сказала Мишель, кашляя. Металлическая застежка стала таять. – Держи подальше от себя, Анна, иначе сгоришь. Так, Эгги, давай дневник за девяносто пятый год. Анна, тебе обязательно было столько писать?