Вари Макфарлейн - Любовь как сон

Они стояли, взявшись за руки. Анна произнесла:

– Спасибо, девочки. Мне теперь намного лучше. Жаль, что я не сделала это давным-давно.

– Пора уже признать, что стыдиться нужно не тебе, а им, – ответила Мишель.

Стоя над жаровней, точно над волшебным котлом, Анна поняла, что подруга права.

Джеймс сидел на встрече с Уиллом Уэмбли-Ходжсом, производителем деревенского сыра, желавшим довести свою продукцию до массового покупателя. Он энергично кивал бизнесмену в розовой соломенной шляпе и чувствовал себя очень глупо.

– Представьте себе, вы идете по улице и несете косичку сыра, только это не фабричный сыр, а армянский, из козьего молока, с тмином.

Джеймсу очень хотелось ответить что-нибудь в духе: «Слава богу, кто-то озаботился тем, чтобы люди ходили по улице только с правильным сыром», – но он, разумеется, промолчал.

Во время разговора он раздумывал, как лучше извиниться перед Анной. Ничего в голову не шло. «Психопатка. Что на меня нашло, зачем я это сказал?» Джеймс вздрагивал от стыда всякий раз, когда вспоминал свое поведение. А потом ему позвонила подруга Анны, Мишель, и он чуть не провалился сквозь землю, когда понял, что всерьез ее огорчил.

Когда Джеймс вернулся в офис, там стояла странная тишина.

Он ощущал неопределенное смутное беспокойство, пока мимо не прошел Гаррис с кружкой горячего чая. Вид у него был одновременно глупый и угрожающий. Гаррис злорадствовал, торжествовал, а главное, что-то самым неприятным образом предвкушал.

– Джеймс, можно тебя на пару слов? – спросил Гаррис, усаживаясь на свое место.

Даже падение булавки не прошло бы незамеченным.

– Да, конечно, – ответил Джеймс.

– Подойди сюда, если не возражаешь.

Джеймс встал и подошел к столу Гарриса. На экране у того была открыта общая корпоративная рассылка. Гаррис открыл какой-то звуковой файл, задвигалась диаграмма. На фоне шуршания и движений ясно и отчетливо послышался голос. Говорил какой-то мужчина с лондонским акцентом, и Джеймс не сразу понял, что это он сам.

– …В конце концов, это просто цифровая фигня, которая не существовала пять минут назад, а теперь мы впариваем ее как нечто очень важное, потому что, к сожалению, она нужна. У всех сейчас есть смартфоны, а объем внимания – как у ребенка, даже у тех, кто ходит по музеям. Мне нужно платить по счетам, вот почему я этим занимаюсь. Не все, как вы, искренне обожают свою работу…

Анна. Он тогда на нее обиделся, когда они записывали текст для приложения. Что еще он наговорил? О господи, что он наговорил…

– Думаете, мои коллеги сплошь придурки? Знаете что? Я тоже так думаю, за немногими исключениями. Но, вместо того чтобы сидеть здесь, срываться на меня каждую минуту и намекать, какие мы идиоты, давайте наконец соберемся и будем работать. Тогда мы сделаем дело безболезненно и вскоре расстанемся навеки, слава богу.

Гаррис нажал на паузу.

– А ты высокого мнения о нас, я смотрю.

Джеймс стоял неподвижно, гадая, что теперь делать, после того как все сотрудники узнали, что он о них думал. Так чувствуешь себя, если кого-нибудь ругаешь – и вдруг этот самый человек входит и останавливается у тебя за спиной. Только еще хуже, во много раз.

– Запись прислали из университета. С девушкой у тебя, кажется, не заладилось, да?

Конечно, добивай лежачего.

Стараясь выиграть время и лихорадочно перебирая варианты, Джеймс попытался разглядеть подробности письма.

– Я уже отправил его Джезу и Фи, – заявил Гаррис, прежде чем Джеймс успел придумать хоть какое-нибудь объяснение.

Неудивительно. Джеймс догадался, что время его пребывания в «Парлэ» истекло. Заявление об уходе, аудиоверсия.

Отправитель был анонимный, сообщение гласило: «До нашего сведения дошло, что сотрудник вашей компании вел себя самым непрофессиональным образом во время работы над проектом с участием университета. Мы решили, что вам, возможно, будет интересно прослушать вложенный файл». Тема письма – «Из Лондонского университета, срочно. Джеймсу Фрейзеру».

Джеймс облизнул пересохшие губы.

– Я ничего такого не имел в виду… Она стала вредничать, а я просто защищался. Они вырвали фразы из контекста.

– Фи сейчас в Лондоне. В перерыв она заглянет, чтобы поговорить с тобой.

– Хорошо, – ответил Джеймс и вернулся за свой стол, прежде чем Гаррис успел еще позлорадствовать.

Чувствуя замешательство, страх и ярость, он решил позвонить Анне и потребовать объяснений. Джеймс вышел из офиса и после двух пропущенных (скорее всего оборванных) звонков отправил сообщение на автоответчик.

Господи. А он-то хотел извиниться. В выходные у нее явно сдали нервы, но эта выходка уже не лезла ни в какие рамки. Джеймс не думал, что Анна настолько злопамятна. Он, вот уж верно, промахнулся с оценкой.

Он считал ее милой? Ха-ха. Нужно доверять первому впечатлению.

Джеймс вернулся на место. Шло время, разговоры в комнате велись шепотом. В конце концов Гаррис не выдержал напряжения и не стал дожидаться Фи.

– Слушай, Джеймс. Ну и каково знать, что тебя выкинут отсюда? – ехидно поинтересовался он. – Ты получишь пинка под зад. Будешь питаться на помойке…

– Да, очень смешно, Гаррис, ты прямо король юмора, – ответил Джеймс. – Позволь, я кое-что уточню. Когда я сказал, что среди придурков есть пара исключений, я уж точно не тебя имел в виду.

Это было сродни проблеску света в конце мрачного туннеля. Шутка вызвала на удивление громкий смех. Гаррис скривился так, словно учуял тухлую рыбу.

Слова «уйти в работу с головой» часто используют в негативном смысле – как способ уклониться от решения проблем. С точки зрения Анны, впрочем, намного лучше было броситься в работу, чем в воду, в чужую постель или в аптеку за таблетками. Кстати, о чужих постелях: она внезапно пообщалась с необыкновенно сочувственным Лоренсом, который хотел извиниться за дурацкую выходку на школьном выпускном. Анна совершенно не сомневалась, что это их последний разговор – если только она верно понимала, какую цель преследовал Лоренс.

Мишель была права: Анна радовалась, когда вновь вернулась к работе. Прочитав воодушевляющую лекцию третьекурсникам, она шагала через кампус, впервые за несколько недель чувствуя себя бодрой. Сжигание дневников было, конечно, ритуальным, но оно произвело желаемый эффект. Она охотно сожгла бы заодно с ними и чучело Джеймса.

По пути из лекционной аудитории к себе в кабинет Анна услышала звонок мобильника в сумке и взглянула на экран, как только положила папки на стол и освободила руки. Достав телефон, она с досадой увидела имя Джеймса Фрейзера. Он прислал голосовое сообщение.

Это был дурной знак. Мишель сказала бы, что Джеймс нашел в себе силы извиниться, но Анна сомневалась, что гордыня ему позволит. И в любом случае не в понедельник с утра.