Лоретта Чейз - Скандал в шелках

– Софи, ложись и успокойся. Спи.

– Как я могу спать в такую минуту?!

Он обнял ее и привлек к себе.

– Помолчи. И лучше поспи.

– Мы погибли! – Она заплакала. – И это сделала я! Почему бы сразу не пойти работать к Жуткой Хортен? Я не могла сделать ей большего одолжения!

– Софи, немедленно спать! – приказал граф. – И никаких разговоров. Мы не станем обсуждать это сейчас. Спи.

Софи снова вздохнула. Прижалась к любовнику, закрыла глаза и заснула.

Лонгмор проснулся и осмотрелся. Судя по свету, уже настало утро, но не слишком позднее.

Софи охнула, пошевелилась и воскликнула:

– О нет! Нет, нет!

Лонгмор едва не застонал, но сдержался.

– Что же мне теперь…

– Погоди минутку, – пробормотал граф и стал целовать шею девушки; он обнаружил ее слабое место. Одно из многих.

Софи снова охнула, но на сей раз так, что плоть его мгновенно приподнялась. Он продолжал целовать ее, потому что точно знал: сейчас ее реакции – один лишь инстинкт, никакой игры. В любви она была абсолютно честна.

Потом принялся ласкать ее обнаженное тело, и она, застонав от удовольствия, прохрипела:

– Так нечестно, нечестно!

– А я и не веду честную игру, – пробормотал Лонгмор.

И стал целовать ее повсюду, куда мог дотянуться. Причем медлил в самых восхитительных местечках – за ухом и на сгибе локтя. И конечно же, благоговейно целовал ее груди. В какой-то момент Софи громко застонала, взъерошив его волосы. И этот жест собственницы окончательно уничтожил его самоконтроль. К тому же он прекрасно понимал, что второго шанса, возможно, не будет. Так что следовало воспользоваться этим.

Снова поцеловав грудь Софи, он спустился пониже и немного помедлил, играя с шелковистым золотым треугольником между ее ног. Когда же поцеловал лоно девушки, она громко застонала, после чего что-то пролепетала на французском. Но он не остановился и стал целовать прелестные изгибы бедер и изящные ножки, целовал до самых пальчиков и перецеловал каждый из них.

Через минуту-другую он уложил Софи на живот, но она тут же запротестовала:

– Нет, милорд!

– Меня зовут Гарри. К чему церемонии здесь и сейчас?

– О Гарри! – выдохнула она.

Впервые женщина, не являвшаяся близкой родственницей, назвала Лонгмара по имени, которое произнесла с легким французским акцентом. И он был твердо уверен, что никогда еще не слышал такого прекрасного имени.

Он принялся целовать ее затылок, поглаживая по бедрам и ягодицам. И благоговейно поцеловал каждое.

Софи хихикнула. А он устроился между ее ног и снова стал поглаживать. Она затаила дыхание, потом тихонько застонала. И в тот же миг его желание возгорелось с новой силой. Он притянул ее к себе и вошел сзади.

– Ооооо! – снова застонала Софи.

– Да, – прошептал он, целуя ее шею, – да, милая.

«Да-да-да-да»!.. – воскликнула его душа, когда он начал двигаться медленно, но мощно.

Ему хотелось, чтобы это длилось часами, но самообладания не хватило. В какой-то момент он снова уложил Софи на спину и опять в нее вошел. Так было еще лучше, потому что теперь он видел ее лицо. А ей теперь казалось, что она знала его целую вечность и что он принадлежал ей целую вечность. Она двигалась вместе с ним, двигалась в одном с ним ритме. А потом и задавая ритм.

Гарри увидел, как изменилось ее лицо, когда она приблизилась к пику, и сделал последний яростный выпад, когда она вскрикнула. А затем он излился в нее, а его тело продолжало вибрировать еще некоторое время, пока он, наконец, не опустился на нее, уткнувшись лицом ей в шею.

Они снова заснули. А через час-другой свет, струившийся в окно, подсказал Софи, что давно уже утро и что ей давно пора встать. Но вставать совсем не хотелось. Было так уютно лежать в объятиях мужчины… И Лонгмор по-прежнему прижимал ее к себе.

«Наверное, он очень любит женщин», – подумала Софи. Но что она понимала в любви? Сколько раз слышала, как женщины жалуются, мол, мужчина после этого отворачивается и засыпает. Или старается сбежать. Но он еще не ушел. И конечно же, он не мог вообще отсюда сбежать, так как его сестра находилась здесь же, в соседней комнате.

Софи почувствовала, как граф пошевелился. И почему-то вдруг она вспомнила, как он взял ее сзади. Хм… Это было довольно интересно…

– Тебе нужно идти, – прошептала она.

– Рано еще, – пробормотал он.

– Твоя сестра… – напомнила Софи.

– Не проснется еще целую вечность.

– Откуда тебе знать?

– Она не держит магазина. Это ты встаешь на рассвете. Клара всегда спит как убитая. И никогда не просыпается раньше одиннадцати.

Софи села на постели, и граф пробормотал:

– Мы должны обсудить это сейчас?

– Никаких обсуждений, – отрезала она. – Все очень просто: Никто Ничего Не Должен Знать.

Он приподнялся на локте и взглянул на нее.

– Знаешь, ты очень выразительно произнесла эти слова.

– И очень серьезно, – заявила Софи. – Если никто не знает, значит, никто не знает. Обещай никому не говорить.

– Откуда ты взяла, что я из тех, кто хвастает перед своими друзьями любовными связями? Полагаешь, я буду хвастаться тем, что лишил девушку девственности?

– Кто знает, что я была девственницей? Ведь я – модистка. К тому же француженка.

– Да, действительно… Я и сам сначала так думал.

– Потому что я не знала, что делать?

– Да, поэтому. И не только поэтому… – добавил граф с ухмылкой.

– У меня не было времени! Никогда не было времени для мужчин!

– О, я тебя не критикую… Просто был немного поражен. Однако…

– Нравится, что стал первым?

– Нравится, – признался Гарри. – Странно, но нравится. Раньше мне бывало все равно. Но в твоем случае… все иначе.

Ей тоже нравилось, что он стал первым. Мир полон распутников и лжецов. Марселина когда-то вышла за такого. А леди Клара попала в беду из-за такого же.

Но сколько бы недостатков ни насчитывалось у Лонгмора, он был именно таким, каким казался. Всегда был самим собой.

Она с улыбкой сказала:

– Что ж, пока ты будешь молчать – никаких проблем.

– А ты? Ты будешь молчать?

– Я не стану помещать объявление в «Спектакл», если ты это имеешь в виду.

– Не, не это. Как насчет твоих сестер? Разве ты не рассказываешь им все?

– Д-да…

– И что же?

– Они будут молчать.

– Они женщины, – напомнил Лонгмор.

– И кому же они скажут? Тетушкам Кливдона? Или заказчикам? Будь благоразумен!

– Быть благоразумным? С чего это вдруг?

– Ох, пойми, у нас достаточно бед с Марселиной, осмелившейся проникнуть на территорию аристократов. А если теперь узнают, что я соблазнила старшего сына леди Уорфорд… Она не только занесет «Мэзон Нуар» в черный список, но и раздавит нас. Уничтожит навсегда. И моим сестрам это известно.

Лонгмор пожал плечами и пробормотал: