Шарлотта Мендельсон - Почти англичане

Лора напрягает память: кажется, у Фаркашей был один частый гость, лучший друг Золтана? Да, почти наверняка. Когда Лора только познакомилась с ними, Рози и Золтан постоянно виделись с каким-то мужчиной и его женой. А потом перестали.

10:30 – ватерполо,показательный матч, Грир (вход свободный).

12:00 – музыкальный перерыв:военный оркестр, шатер во Дворе основателя, 3 фунта.

13:30 – «Музыка для соловья»:инструментальное и вокальное посвящение английской деревне на музыку Воана Уильямса и Элгара, а также чуточка барочной классики; миссис Сьюзан Джеймс и хор крипты, крипта Кум-Эбби, 5 фунтов.

15:00–17:00 – закрытый смотризобразительных искусств: коктейль из живописи, графики и скульптуры, студия Мура, 3 фунта.

19:00 – «Все о джазе»:представление с хитами Фэтса Уоллера, Коула Портера, Херби Хэнкока и других в исполнении «Кум-рок-комбо» и «Кумских музыкантов», солируют Джемма Олкок (6-й класс, Фицджеральд), Бен Блейк-Чарлз (7-й класс, Дейнфорд), Тони Лемон и миссис Дебора Три, зал богословия, 10 фунтов.

Марина всю ночь не спала. Она нервничает и слегка не в себе; овсянка за завтраком не вдохновляет. Родные отправились в буфетную, где проходят дебаты; от одной мысли о семье хочется плакать. Вчера вечером, прощаясь после спектакля, Марина в кои-то веки рискнула навлечь на себя божью кару и сказала, что любит их. Мама, о чем-то задумавшись, не ответила.

Хотя Лора пыталась отговориться головной болью, к девяти часам все уже встали, позавтракали хлопьями, собрались у Гартских ворот («Какая по -года!») и обсуждают, как провести день. В городе мало возможностей для культурного обогащения. Марина сказала, что будет занята – они не увидятся до начала джазового спектакля, – поэтому Лора, вооружившись прихваченным на вокзале буклетом, планирует дневной досуг. Они посетят дом, где, как считается, родился поэт, о котором Лора ни разу не слышала, понаблюдают за резкой по дереву в местной библиотеке, а после отправятся в школьный Арт-корпус, где экспонируются ужасная скульптура и несколько трудов, посвященных отражениям в солнцезащитных очках.

«Очень мило», – отважно говорит Рози, когда они едят сэндвичи с ветчиной (с салатом – плюс десять пенсов) в «Старинном медном чайнике». Лора притворяется, что ей нужно в уборную, а сама спускается к таксофону. Сьюз не обрадуется звонку, но у Лоры есть оправдание: она хочет спросить Петера о таинственном бывшем друге – как его звали, Руди? Шандор? кажется, Тибор, – в котором все уверенней подозревает того мужчину с фотоснимка.

Все-таки человеческое либидо – невероятная… что? Слабость? Иллюзия? Даже в самых далеких от эротики обстоятельствах – в телефонной будке, среди швабр и любительских афиш – в голову все равно лезут мысли. Назойливые желания. Лора не знает, как забыть о его руках.

Может, он не захочет с ней говорить. В конце концов, попробует позже, думает она, вслушиваясь в гудки. Это не срочно – по крайней мере, то, что касается Золтана. Чем разговор закончится, ей прекрасно известно.

Потом Сьюз берет трубку.

На уроке истории, продираясь сквозь войну за ухо Дженкинса [22], Марина принимает новое решение. Она пойдет против матери. Если та не потрудилась даже взглянуть, как ее единственный ребенок (Марина) продает апельсины, то это конец, разве нет? Что-то умерло.

Она смотрит в окно и глотает слезы. Все сложилось бы иначе, останься она дома. Отсюда следует, что это ее вина. А отсюда следует, что никто ее не спасет.

Судя по звукам, у Сьюз вечеринка. Петер, как выясняется, уже рядом.

– Что происходит? – спрашивает Лора.

– Да так, Йенс с парой корешей, – отвечает он. – Зависаем. О чем ты хотела спросить?

– Наверное, это глупо звучит. И тебе, тебе и так хватает забот. Но мне надо узнать о друге Золтана.

– О котором?

– Я… Был ведь один, с которым они постоянно виделись? Тибор, или Шандор?

– А, Тибор Сёллёши, этот?

– Может быть. Скорее всего.

– Ну да. Они крепко дружили. Ты его точно видела. А что?

О фотографиях Лора ему не расскажет – она так решила прошлой ночью.

– Я видела снимки, – слышит она свой голос. – Дома, в Вест…

– В Вестминстер-корте, – произносит он с Розиным венгерским акцентом, и что-то скребет у нее в груди. – Ну да, все так. Они были не разлей вода, а потом, не знаю, что-то случилось. Конец истории. Давай о чем-нибудь другом поговорим.

Этого она и боялась. Петер или ничего не знает, или расскажет ей историю о войне, настолько ужасную, что… Что? Мир, не вынеся правды, рассыплется в пыль и растает?

– Случилось что? – тихо спрашивает она. – Расскажи. Если можешь.

– Я не в курсе…

– Как это?

– Так получилось. Ты же их знаешь, они скорее умрут, чем признаются, что… умирают. Например. Там было что-то, черт, сейчас вспомню, что-то насчет бизнеса вроде бы.

– Что? Это как с картинами, которые украли нацисты и которые всплыли в швейцарских банках?

– Нет, конечно. Они… я тогда еще не родился. Это было в Паласлани. Лучше спроси у Рози.

– Как ты себе это представляешь? Напрягись.

– Ладно, ладно. Да нет, я помню, просто не люблю говорить… Неважно. В общем, Золтан, мой Золтан, должен был получить в наследство дедушкино поместье.

– У него было поместье? Я не знала.

– Было, а как же. Где-то в деревне. Розовый особняк, всюду лошади. Он мне рассказывал, – добавляет Петер, и Лора слышит, как он глотает комок, – рассказывал, как они в начале лета снимали обувь и не надевали ее, пока не возвращались в город. Ну и вот, все это должно было перейти ему по наследству – дом, бизнес. Все, что нужно, чтобы делать седла для австро-венгерской армии. Колодки? Лекала? Не знаю. В любом случае все досталось Тибору.

– Что?!

– Тибор оговорил его, что ли. Он работал на моего деда, отца Золтана. Был управляющим или кем-то там, и…

– Подожди-ка, оговорил? Лучшего друга? А Золтан где был?

– В колледже, наверное? Он же учился на врача. Тибору доверяли, ну, он был из местных. Из бедной семьи. Его братья и сестры надевали в школу одну пару ботинок, по очереди. Дедушка его любил – лучший друг сына, как-никак. Ну, и поверил, когда Тибор сказал, что Золтан – морально… как это называется? Нечестный, короче.

– Ты шутишь.

– Нет.

– Но зачем?

Петер глубоко вздыхает.

– Потому что… потому что еще до Рози, а значит, я так думаю, еще до войны, у Золтана была девушка. И она была – подожди, не перебивай, – она была в разводе.

– Ох…

– Так что ставки были высокие. У нее, кажется, был ребенок; я слышал какую-то историю про переезд через границу в дипломатическом вагоне. Вот так. А потом, без наследства, Золтан приехал в Англию – хотел начать новую жизнь с другими людьми, и среди них была Рози, которая в университете дружила с той женщиной. Об этом-то ты должна знать…