Эрин Боу - Закон скорпиона

И опять – ни поджатых губ, ни расширившихся глаз. Минуту назад это пугало. А сейчас – все равно как получить выволочку от вешалки.

– Дети.

– Хватит! – отрезала Тэнди.

Она повернулась и быстро вышла из класса. Дверь перед ней отъехала и осталась открытой.

– Да Ся, – сказал брат Дельта, помолчав. – Будь любезна, пойди, пожалуйста, за Тэнди и посмотри, все ли с ней в порядке.

Да Ся кивнула и выбежала из класса, хлопая расстегнутыми рукавами. Она двигалась как персонаж мифа – словно крылатое существо.

Жара… У меня все кружилось перед глазами. Но дверь так и осталась открытой. По ногам потянул холодный воздух. Запотели окна.

– Садитесь, дети, – сказал Дельта.

Никто не сел.

– Дельта, мне кажется, достаточно.

Мы обернулись к дверям на голос. Это был аббат. Лицевой экран у него светился тускло, глаза были мягкими и задумчивыми.

– Дети, помогите, пожалуйста, мистеру Калвелису. Прозвенел ваш колокол к садовым работам.

Атта поднял Грего. И мы не поклонились. Мы просто вышли.

Хан и я пошли в сад. Атта нес на руках Грего.

У сарая была колонка: древний железный агрегат с остатками кроваво-красной краски. Мы накачали холодной и ржавой воды, мы пили и пили и не могли остановиться. Прямо руками плескали воду на Грего и постепенно, неведомо как, вернули его к жизни. Тогда мы устроили его в скудной тени у террасы. А потом – что еще оставалось делать? – пошли сажать чеснок.

Мы занимались посадкой там, где раньше копали картошку. Где Элиан когда-то встал и сказал: «Я Спартак». И где он с криком упал.

Но за целый день Элиана мы так и не увидели.

И Тэнди. И Зи.

Элиана явно увели наказывать. И Тэнди, которая бросилась из класса, как прорвавшая дамбу вода. Конечно, они забрали и Тэнди. Но Зи ведь ничего не сделала. Она была… нет, не невиновна, поскольку мы не были невиновны, но, по крайней мере, здесь она была ни при чем. Они забрали Да Ся, потому что…

В глубине души я знала, что ее забрали вместо меня. Я встала, хотя не должна была, и меня нужно было проучить. Они забрали Зи, чтобы сделать больно мне, и они своего достигли.

И бог знает, что они с ней делали.

Как только прозвонил колокол, разрешающий нам вернуться в помещение, я принялась искать Да Ся. На кухне ее не было. Мизерикордия оказалась пуста.

В отчаянии я пошла в нашу келью, и там я увидела подругу, лежащую на кровати, слабую, словно в лихорадке.

– Зи!

Имя вылетело так, будто меня ударили в живот. Я чуть не сложилась пополам, чуть не завязалась в узел от страха и облегчения одновременно. Но Зи безучастно посмотрела на меня и ничего не сказала. Ее тонкие косички, вялые и темные, разметались по подушке из голубого ооновского материала. Я присела на свою койку. Келья была такой маленькой, что я могла дотянуться до руки Зи, не вставая. Но Зи мне не ответила. Она не смотрела на меня. Все придуманные нами шифры и условные знаки отказали. Я почувствовала себя потерянной.

– Зи? – прошептала я.

Тишина.

Стеклянная крыша над нами, казалось, надвигается, как объектив микроскопа, опускаясь ниже. Журавлики-оригами подрагивали на ветерке, которого я не чувствовала. В комнате было ярко, жарко и безмолвно. И, словно мертвая, лежала моя лучшая подруга.

Молчание слишком затянулось и стало невыносимым. Я потянулась к ней и положила ладонь на ее руки. Она и теперь не пошевелилась, но заговорила – так, будто обращалась к потолку.

– Посадили чеснок?

– Посадили. Грего надо было отдохнуть, но на последнем ряду он нам помогал.

Да Ся наверняка беспокоилась – по крайней мере, в обычном состоянии наверняка бы беспокоилась – за Грего, который на ее глазах без памяти рухнул на пол. Я подумала, что ей будет приятно, но она даже бровью не повела.

– Нам не хватало тебя и Тэнди. – Я лихорадочно искала способы подбодрить и себя. – И Элиана, конечно, тоже не хватало.

Да Ся ничего не сказала.

– Зи! – позвала я и услышала, что голос у меня дрогнул.

И тогда наконец она заговорила. Ровно и невыразительно:

– Поколение назад Горно-Ледниковые штаты закрыли ворота своего южного резервуара, и с их попустительства то, что осталось от Бангладеш, поглотила неистовая волна холеры. Умерло два миллиона человек. У них не было воды, чтобы мыть руки, и все попросту вымерли.

Ее голос был как маска, под которой нет лица.

– Это сделали мы, – сказала она. – Мой отец это сделал. Ему было девятнадцать лет.

Я почувствовала, что у меня вздернулся подбородок и напряглась шея. Выражение гордости, но сейчас – отражение страха.

– Камберленду не хватает воды, – сказала Зи. Она смотрела прямо на Паноптикон, а говорила чересчур откровенно. – Жажда – это так жестоко.

– Зи, перестань. – Я соскользнула с койки и присела рядом с койкой Зи. От каменных плит на коленях останутся синяки. – Ты должна остановиться.

– Иногда я убегаю.

– Что?

– Иногда – выхожу за дверь и смотрю на самую яркую часть неба, пока не перестану что-нибудь различать. Устаю видеть. Поэтому убегаю.

Она словно обращалась напрямую к Паноптикону.

– Так же и секс, – продолжала она. – Игра в койотов. Я смотрю на солнце.

Зи вдруг заговорила быстрее, и голос ее дрожал.

– Грета, ты думаешь, что… я тебя не понимаю. Не знаю, почему ты не видишь этого. Элиана сейчас не учат. Не призывают к дисциплине. Его пытают.

– Да Ся, прекрати!

В отчаянии я попыталась прикрыть ее телом, встать между нею и Паноптиконом, стать для нее защитой. Хотя, конечно, этого оказалось бы недостаточно. Жучки могли быть где угодно. В трещинах камня. У нас на одежде. На коже.

– Зи, вернись!

– Его пытают, Грета. Прямо на наших глазах.

– Я знаю. Правда знаю.

Хотя на самом деле ничего я не знала. По крайней мере, пока не произнесла это вслух.

– Он даже не первый, – сказала она. С такого расстояния я видела, что она плачет. – Ты знаешь, что они сделали с Тэнди, когда она здесь только появилась? Применяли снофиксатор и лекарства. И у меня до сих пор перед глазами…

Она крепко вцепилась в мою руку. Я вытерла ей слезы свободной ладонью.

У Да Ся есть глаза. Она многое замечает.

Но когда на следующее утро я увидела Тэнди, та была такая же, как всегда.

«Применяли снофиксатор», – сказала вчера Зи. Правда, то, что сказала она это вчера, не означало, что это повторилось и вчера. Это случилось много лет назад. И все же как я могла пропустить? Неужели была настолько слепа? Когда Тэнди забрали в заложники, мне было всего десять, но тем не менее я уже умела читать по-гречески. Читать по-гречески, а таких вещей не замечать? И теперь. Что-то здесь, у нее в волосах у виска, – может быть, остатки геля?

Но я во все глаза таращилась на Тэнди, и, готова поклясться, она не изменилась.

И наконец появился Элиан.