Ребекка Донован - Что, если?..

– Эй? В чем дело? – Я ничего не понимаю.

Ниель молчит. Только крепче сжимает губы и идет к двери пикапа с другой стороны.

– Я что-то не то сдуру ляпнул? – Перебираю в уме все сказанное, но никак не могу понять, что же ее оттолкнуло.

– Давай мороженого купим? – просит Ниель перед тем, как сесть в машину.

Я тоже сажусь и закрываю дверь:

– Так и не ответишь, да?

Ниель качает головой:

– Мне просто нужно поесть мороженого.

– Ладно. Поехали за мороженым, – сдаюсь я, решив, что давить не стоит. – От него всегда делается лучше, так ведь?

– Вот именно, – нервно смеется она.

Не знаю, о чем были эти слезы, которые она так упорно сдерживала, но, когда мы подъезжаем к кафе-мороженому, Ниель уже снова такая, как всегда: оживленная, беззаботная, словно ее ничто никогда и не тревожило.

Я так и не придумал еще, как добиться, чтобы она рассказала обо всем, что скрывает от меня. Эта девушка мне нравится такой, какая она есть, хотя я по-прежнему не знаю, почему она из Николь вдруг превратилась в Ниель. И откровенно говоря, я уже не уверен, что хочу это знать. Пусть сама решает, кем ей нужно быть.

Неделя пролетает незаметно, и вот уже завтра утром мне надо вылетать в Орегон, чтобы провести Рождество с родными.

– Расскажи мне еще про твою семью, – просит Ниель. Она устроилась рядышком с миской попкорна и коробкой шоколада. – У твоей мамы… пятеро братьев и сестер, да?

– Шестеро, – поправляю я. – Она вторая по старшинству. Для нас это значит – два дяди, один на два года старше ее, другой на два года младше. Потом три тети, между ними по четыре года разницы. И еще есть Зак, но я его за дядю не считаю. Это вообще ходячее недоразумение.

– Кэл, разве можно так говорить, – упрекает меня Ниель.

– Нет, ну правда же. Прикинь, он на одиннадцать лет младше тети Хелен и всего на два года старше моего брата Шона. Никто и думать не думал, что бабушка в таком возрасте вдруг произведет на свет еще одного ребенка.

– Так это к нему ты завтра летишь?

– Да. В детстве они все в этот же дом съезжались на каникулы. А теперь там живет один лишь Зак. Половина родственников поедет туда, а другая половина – к тете Ливии в Огайо. Мы каждый год решаем, кто где празднует Рождество. Под одной крышей не разместиться, слишком нас много.

– А я бы хотела иметь большую семью, – говорит Ниель, и глаза у нее туманятся, словно она видит перед собой эту картину.

– Могу одолжить своих родственников, когда захочешь.

Ниель сует в рот горсть попкорна, а следом – шоколадку.

Меня передергивает:

– Неужели вкусно?

– Вкуснее только мороженое и глазурь, – заявляет Ниель. – Подставляй руку.

Я неохотно протягиваю ладонь. Ниель высыпает на нее немного попкорна и добавляет пару кубиков шоколада. Я с сомнением запихиваю все это в рот.

– Хм, – говорю я, приятно удивленный. – Гораздо лучше, чем картофель фри с ореховой пастой. Вот уж была гадость так гадость. – Ниель смеется, а я спрашиваю: – Тебе удобно будет жить у Элейн? Я тебе ключ оставлю, можешь сюда вернуться, если захочешь.

– Нет. Очень даже удобно. У нас уже есть кое-какие планы. – Ниель сжимает кулаки, и глаза у нее загораются, как всегда, когда она еле сдерживает радостное нетерпение. – У Элейн полный чердак всяких старинных вещей, в том числе и посуды. Я уже давно мечтаю устроить чаепитие.

– Вот чего я никогда не любил, так это чаепитий.

Ниель улыбается:

– Ну да, ты сразу сбегал, как только мы шли рвать цветы, чтобы украсить стол. – Она засовывает в рот очередную горсть попкорна.

Я стараюсь не подавать виду. Изо всех сил держусь, чтобы не сболтнуть лишнего. Но не выдерживаю:

– Так ты пом…

– Слушай, Кэл, а ты не хочешь возобновить отношения с Мишель? Она все ждет, что ты ей позвонишь, – перебивает Ниель.

– Что? – Я, наверное, все-таки ослышался.

– Мишель сказала, что просила тебя ей позвонить, – повторяет Ниель. – Вы же расстались, потому что ты думал, будто бы она в другой колледж переводится, да? А теперь она остается здесь. Ты ей позвонишь?

– Нет, – быстро говорю я. – Я не… Ну зачем ты так со мной? Зачем тебе нужно, чтобы я ей звонил? – Я смотрю на Ниель, не веря своим ушам. – Нет, правда. Ты что, хочешь, чтобы я… с ней встречался?

– А что такого? Мишель – славная девушка. – Ниель невозмутимо пожимает плечами, словно не замечая, насколько я потрясен.

Мне хочется просто рвать и метать. Я встаю и иду к холодильнику за пивом. Выдуваю одним глотком полбанки и спрашиваю со злостью:

– Так тебе, значит, все равно, если я буду с кем-то встречаться?

– Но, Кэл, я же в любом случае скоро уезжаю, – отвечает Ниель с непостижимым спокойствием. У нее бывает иногда такой голос, совершенно лишенный всяких эмоций. Это значит, что она опять от меня отстраняется.

У меня такое чувство, будто мне врезали под дых и я теперь беспомощно ловлю ртом воздух. Допиваю пиво до дна.

– Ясно, – только и говорю я.

– Хочешь кино посмотреть? – спрашивает она как ни в чем не бывало. – Пока я весь попкорн не съела?

– Конечно, – ровным голосом отвечаю я и снова сажусь рядом с ней на диван.

Ниель права. Она ведь и правда скоро уезжает. И то, что существует между нами, что бы это ни было, очевидно… ничего для нее не значит. Но это нечто сейчас грызет меня изнутри, не желая слышать никаких разумных доводов.

И когда Ниель ложится и пристраивает голову мне на колено, я не выдерживаю: просто молча убираю ногу и встаю.

– Пойду-ка я, пожалуй, собираться. У меня рейс завтра рано утром.

Ниель как-то странно смотрит на меня и кивает:

– Ладно. Мне, наверное, лучше еще сегодня уехать? Позвоню Элейн, она меня заберет.

– Когда хочешь, – говорю я, ухожу в свою комнату и закрываю за собой дверь. И сразу же сжимаю зубы. Я говорил с ней по-свински и сам это понимаю.

Вытаскиваю из шкафа сумку и начинаю пихать туда все подряд, не глядя. Звук телевизора из соседней комнаты меня просто убивает. Похоже, Ниель даже не понимает, как меня задели ее слова. Ничего-то она не понимает.

– Кэл? – Ниель просовывает голову в комнату. – Ты как? – Ага, кажется, что-то до нее все же дошло. – Все в порядке?

Я киваю, опустив глаза.

– А я позвонила Элейн. Она уже едет. – Ниель приоткрывает дверь пошире, входит и берет с кровати свой рюкзак.

Я закрываю глаза, стараюсь хоть немного собраться с мыслями, найти правильные слова.

– Ниель, пожалуйста, не уезжай. Я вовсе не хотел тебя выгонять.

– Да ничего страшного. Элейн все равно допоздна не спит.

Ниель забирает рюкзак и чемодан в гостиную. Я бросаю сумку на кровать, сажусь рядом, провожу руками по волосам. Мне позарез нужно сейчас же все исправить. Убедить ее не уезжать сегодня.

Я встаю, и тут же Ниель входит в комнату. Несколько долгих секунд мы с ней смотрим друг на друга. Потом она с печальным вздохом опускает глаза в пол. И вдруг удивленно восклицает: