Диана Гэблдон - Путешественница. Книга 2. В плену стихий

– Очень плохо? – осторожно поинтересовался он.

– О, хуже некуда, – проскрипела я.

Я жива, значит, нужно снова жить, чувствовать и осознавать события, а этого хотелось мне меньше всего.

Джейми, обнадеженный тем, что я в силах говорить, взял кувшин с прикроватного столика.

Да, то была кровать, не гамак и не подвесная койка. Это-то и удивляло больше всего: белоснежные льняные простыни, светлые стены в штукатурке, белые занавески из муслина, похожие на паруса, надуваемые ветром, – очевидно, именно это заставило меня пережить слепящую белизну, которую я приняла за зов смерти.

На оштукатуренном потолке играли блики, из чего я сделала вывод, что это вода, находящаяся рядом, отражает лучи солнца. На сундуке Дэвида Джонса было не так уютно, но на волнах я ощутила такой всеобъемлющий покой, какой вряд ли почувствую где-либо еще. При любом движении нога болела, а от этого болело все тело, и я пожалела, что не умерла там, в океане, не утонула в волнах. Вначале рука, теперь вот нога…

– Мм-м, англичаночка, ты сломала ногу. Не шевелись, пожалуйста, иначе будет больно, – предупредил Джейми.

– Да я уж догадалась, спасибо за заботу, – промычала я в ответ. – Какого лешего мы здесь делаем? Где мы вообще?

Он выразительно поднял плечо.

– Я сам не знаю. Дом вроде бы приличный, симпатичный даже, уютный, как я посмотрю. Но это сейчас, а когда нас прибило к берегу и хозяева тащили нас сюда, я почти ничего не помню, слышал только, что местность называют «Жемчуга». Может быть, и по-другому, я не расслышал хорошенько.

Он налил мне воды из кувшина. Проглотив воду, я поблагодарила смежением век и спросила:

– Так что это было? Что там стряслось?

Если не двигаться и лежать смирнехонько, боли в ноге почти не чувствовалось, главное не забываться и не шевелиться. Пульс – а я потянулась привычным жестом к шее, чтобы проверить, – тоже был сильным. Жить можно: шок не настал, а если и был, то прошел бесследно, и ничто не указывает на то, что перелом множественный или тяжелый.

Джейми провел рукой по лицу. Тени залегли у его глаз, говоря о том, что он смертельно устал. Рука его дрожала, а на щеке был здоровенный синяк. Шея тоже была оцарапана и на ней запеклась кровь.

– Сломалась стеньга, я полагаю. На палубу упал рангоут, тебя задело реей и бросило за борт. Я сразу бросился за тобой, а ты пошла камнем на дно, да к тому же обрывками вант обмотало. Еле отцепил их от тебя, а потом держались за обломок мачты.

Заново переживая те страшные минуты, Джейми вздохнул:

– Волны несли нас, а я все держал тебя, пока не понял, что под ногами уже песок. Вытащил тебя на берег, вынес, выполз сам. Люди какие-то сбежались, спасибо им, помогли, привели сюда. Вот так.

Он вскинул плечи, показывая, что больше нечего рассказывать.

– А как же корабль? Моряки? Что с Эуоном, где он? А Штерн?

– Не думаю, англичаночка, чтобы с ними случилось что-то плохое. Это же только мачта сломалась, не порох взорвался. Но, конечно, движение корабля это существенно замедляет, если не останавливает. Они поставили потом временный парус, но мы с тобой были уже далеко.

Джейми закашлялся и закрыл рот.

– Они живы, не беспокойся: те, кто нас нашел, сказали, что двухмачтовое суденышко прибило к берегу в четверти мили к югу отсюда, и они поплыли туда помочь нашим. Их заберут и доставят сюда, думаю.

Джейми ополоскал рот водой и посетовал:

– Песка уйма во рту, наглотался. – Он сплюнул воду в окно и добавил: – А вообще он во мне везде: в ушах, в носу, во рту и даже в заднице есть, как ни смешно.

Я протянула руку к нему. Ладонь Джейми была покрыта волдырями, часть из которых полопалась и кровоточила.

– Как долго мы торчали в море?

Я осторожно, чтобы не потревожить раны, водила по его руке, а указательным пальцем коснулась литеры «C», почти незаметной у основания его большого пальца.

– Сколько же ты держал меня?

– Прилично.

Он улыбнулся и крепко сжал мою руку, забыв о волдырях. Я же внезапно поняла, что обнаженная: слишком хорошо чувствовались прохлада и гладкость льняных простыней и слишком явно под ними были видны соски.

– А можно мне мое платье? Где оно?

– Его нет: юбка тянула тебя вниз, в воду. Я сорвал ее. И все остальное тоже мешало, там не о чем жалеть.

– Вот уж не думаю.

Итак, из всей моей одежды, в которой я прибыла сюда, не осталось ничего, а купленное в разное время уже здесь тоже пропало бесследно.

– Ну хорошо, а ты? Что с твоей одеждой? С камзолом?

Джейми издал подобие улыбки:

– О, он на дне морском. Там же и сапоги… и там же портреты детей, – с прискорбием докончил он.

– Ох! – вырвалось у меня.

Я вцепилась в его ладонь, сострадая и мучаясь сама. Джейми поморгал, отвел глаза и подытожил:

– Я столько раз глядел на них, что должен был запомнить. И я запомнил, все черты до единой. Ну а если состарюсь и забуду… Что ж, достаточно будет найти первое попавшееся зеркало, чтобы вспомнить.

То ли всхлипнув, то ли нервно хихикнув, он сглотнул и криво заулыбался, глядя на рваные штаны, затем призадумался – в глазах его мелькнула какая-то мысль – и полез в карман штанов.

– Но сказать, что мне ничего не осталось, я не могу, наоборот – мне даже досталось. Вот.

Он раскрыл ладонь, державшую драгоценные камни, блестевшие на солнце и переливавшиеся всеми своими гранями. Изумруд, похожий на глаза Джейлис Дункан, кровавый рубин, огненный опал потрясающих размеров, небесно-голубая бирюза, какой-то медово-солнечный камень и, наконец, черный бриллиант.

– Я мог бы остаться и без этого, верно, англичаночка?

На израненной ладони камни выглядели дивно. Это был венец его жизни, награда за страдания, все, что осталось Джейми. Больше всего мое внимание привлекал черный бриллиант, очень редкий и ценный камень. Я потрогала его кончиком пальца.

– Ведь это адамант.

Он едва ли не единственный из всех камней, который не нагрелся от его тепла.

– Да. – Джейми говорил о камне, но смотрел на меня. – А ты знаешь, какое действие этого камня? Умение извлекать радость из всего происходящего?

– Кажется, именно так.

Я легонько провела по его щеке, ощущая, какой мой муж живой и теплый. Это наполнило меня радостью и принесло удовольствие.

– Мальчишка с нами. А мы вместе.

– Да. И это дарит мне радость, – отозвался Джейми.

Высыпав камни на стол – они засверкали в его руке, ловя солнечный луч, – Джейми полностью завладел моей ладонью.

Наконец-то можно было расслабиться и забыть обо всех невзгодах! На меня снизошло умиротворение, не та апатия, поглотившая меня в море, а спокойствие и безмятежность, сознание полной безопасности. Мы с Джейми выжили – чего же еще? Наши моряки и Эуон тоже спаслись. То, что мы потеряли одежду? Но это же мелочи. Фотографии? Да, это очень обидно, но все же не так страшно, как если бы мы потеряли друг друга. Сломанная берцовая – а по ощущениям была именно она – кость? Ну так что же, Джейми будет заботиться обо мне, где бы я ни была. Мы были вместе, и этого было достаточно, более того – это было главное.