Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений

Джейми закрыл лицо руками и стоял покачиваясь возле пустого стойла.

– Я – дурак, – проговорил он, с трудом переводя дыхание. – О боже, какой же я дурак!

Он уронил руки; по щекам текли слезы, оставляя на них грязные полосы. Он вытирал их тыльной стороной ладони, но слезы продолжали струиться, словно он совершенно потерял над собой контроль.

– Дело Стюартов проиграно, мои люди уведены на смерть, в лесу гниют трупы убитых, а я стою здесь и рыдаю о лошади! О боже! – прошептал он, качая головой. – Какой же я дурак!

Старый Алек тяжело вздохнул, его ладонь скользнула по руке Джейми.

– Это хорошо, парень, что ты можешь плакать, – сказал он. – Я уже не плачу.

Старик неловко согнул в колене одну ногу и снова опустился на сено. Какое-то время Джейми стоял неподвижно, глядя на старого Алека. Слезы все еще бежали по его лицу – словно дождь, омывающий отполированные грани скалы. Он взял меня за локоть и, не говоря ни слова, повел из конюшни.

Когда мы были у двери, я обернулась. Алек все еще сидел неподвижно – темная, сгорбленная фигура, закутанная в плед, единственный глаз невидяще устремлен в темноту.

Люди разбрелись по всему дому; усталые до изнеможения, они искали хоть какого-нибудь забвения – от сосущего голода, от сознания полной и необратимой катастрофы. Женщин здесь не было; те военачальники, которых сопровождали женщины, давно их отпустили – слишком неясным было будущее.

Что-то проворчав, Джейми оставил меня у двери, которая вела во временное жилище принца. Мое присутствие ничего не меняло. Я медленно бродила по дому, слушая тяжелое дыхание спящих мужчин, ощущая атмосферу глухого отчаяния. Наверху я нашла крохотный чуланчик, заваленный ненужной поломанной мебелью, но, по крайней мере, он был необитаем. Я пробиралась между этим хламом, чувствуя себя маленьким зверьком, ищущим убежища от мира, в котором разыгрались огромные разрушительные силы.

Серое туманное утро вползало в единственное оконце. Я протерла его полой своего плаща, но сквозь густой туман ничего нельзя было различить. Прижалась лбом к холодному стеклу и затихла. Где-то там было поле битвы, но я видела только собственное отражение.

Я знала, что известие о таинственной и страшной кончине герцога Сандрингема уже дошло до принца Карла; мы слышали об этом почти от каждого, кто встречался нам во время продвижения на север, и потому без всяких опасений могли теперь появиться и сами. Интересно, что же мы сделали, спрашивала я себя. Погубили в ту ночь дело якобитов или, сами того не ведая, спасли Карла Стюарта от английской ловушки? Дрожащим пальцем я вывела на мутном стекле знак вопроса – еще один вопрос, на который я никогда не найду ответа.

Прошло немало времени, прежде чем я услышала шаги на не покрытых ковром ступеньках лестницы, ведущей к моему убежищу. Я подошла к двери и увидела на лестничной площадке Джейми. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы все понять.

– Алек был прав, – заявил он без всяких предисловий.

От голода черты его лица обострились, чувство гнева придало им еще больше резкости.

– Войска продвигаются к Куллодену – насколько они вообще в силах двигаться. Люди два дня не спали и не ели, нет снарядов для пушек, но они идут.

Джейми вдруг взорвался и с яростью ударил кулаком по шаткому столику – стопка медных тарелок с гулким звоном упала на пол, эхо разнеслось по всему чердаку.

Нетерпеливым жестом он выхватил кинжал и яростно вонзил его в стол. Кинжал стоял, раскачиваясь от силы удара.

– Говорят, если увидишь кровь на своем кинжале, это означает смерть. – Он тяжело дышал, упираясь кулаками в стол. – А я ее видел! И они тоже видели. Килмарнок, Лохиель и другие. И это ничему их не научило! Ничему!

Опершись руками о стол и не сводя глаз с кинжала, Джейми склонил голову. Он казался слишком большим для этой комнатушки, тлеющий в нем гнев готов был вырваться ярким пламенем. Но мой муж лишь махнул рукой, опустился на ветхий диванчик и сидел, обхватив голову руками.

– Джейми, – сказала я и сглотнула.

У меня не было сил произнести те слова, которые я должна была произнести. Я догадывалась, какую новость он принесет, и все продумала заранее.

– Джейми, – снова начала я, – есть только один выход, один-единственный.

Он сидел, склонившись над столом, положив голову на руки. Не глядя на меня, он покачал головой.

– Выхода нет. Он стоит на своем. Муррей не раз пытался образумить его. Лохиель тоже. И Балмерино. И я. Но в этот час люди уже вышли на равнину. Камберленд отправился в Друмосси. Выхода нет.

Искусство врачевания – могущественное искусство. Любому лекарю известны те вещества, которые дают выздоровление, и те, что приносят вред. Я дала Колуму цианид, которым он не успел воспользоваться, и потом потихоньку забрала смертельный флакончик с прикроватного столика. И теперь он лежал в моей медицинской сумке – маленькие коричневато-белые кристаллы, совершенно невинные на вид.

Во рту у меня так пересохло, что мне не сразу удалось заговорить. В моей фляге осталось немного вина, я выпила его. Оно показалось горьким, как желчь.

– Есть выход, – сказала я. – И только один.

Джейми понурился еще больше. Усталость от долгой скачки, потрясение, пережитое им после разговора с Алеком, – было от чего прийти в уныние. Мы вернулись и нашли здесь его людей, по крайней мере большинство из них. Жалкие, оборванные, они были неотличимы от окружавших их скелетоподобных Фрэзеров Ловата. После встречи с Карлом я поняла, что надежд не осталось.

– И какой же? – спросил Джейми.

Я колебалась, но говорить было надо. Я не могла не упомянуть об этой единственной возможности; независимо от того, были или не были мы готовы совершить задуманное.

– Это Карл Стюарт, – сказала я наконец, – в нем все дело. Война, предстоящая битва, понимаешь ли, – все зависит от него.

– Неужели?

Налитые кровью глаза насмешливо взглянули на меня.

– Если бы он умер… – прошептала я.

Глаза Джейми закрылись, кровь отхлынула от лица.

– Если бы он умер… сейчас. Сегодня. Или завтра. Джейми, без Карла не за что сражаться. Некому посылать людей в Куллоден. Без него не будет битвы.

Джейми сглотнул, мускулы на его шее дрогнули. Он открыл глаза и, пораженный, уставился на меня.

– Боже, – прошептал он. – Боже, ты ведь не это имеешь в виду…

Моя рука сжала дымчатый драгоценный камень на шее.

Перед Фолкерком О’Салливан, Туллибардин и другие пригласили меня осмотреть принца. Его высочество был нездоров – простое недомогание, сказали они. Я осмотрела Карла, заставив его обнажить грудь и руки, проверила состояние рта и белки глаз.

У него была цинга и еще несколько других заболеваний – результат плохого питания. Я сказала все как есть.