Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками

– Это не твоя вина, Фергюс. Не твоя и не моя. Но ты прав, наверное. Он пропал навсегда.

После разговора с Фергюсом я впала в еще большую апатию. Серое облако, окутывавшее мое сознание с того момента, как я потеряла ребенка, становилось все плотнее и гуще, лишая возможности видеть свет рождающегося дня. Звуки внешнего мира едва доходили до меня, подобно легкому звону колокола сквозь нависший над морем туман.

Луиза стояла надо мной и тревожно хмурилась.

– Ты ужасно похудела. И такая бледная. Нельзя так себя вести, – укоряла она меня. – Ивонна говорит, ты опять не завтракала.

Я не могла припомнить, когда в последний раз мне хотелось есть. Задолго до дуэли в Булонском лесу? Задолго до путешествия в Париж? Я перевела взгляд с каминной полки на причудливой формы мебель в стиле рококо. Голос Луизы доносился словно откуда-то издалека, и я не обращала на него внимания. Он воспринимался мною не более чем шум, подобный постукиванию ветвей деревьев о стенку дома или жужжанию мух, привлеченных запахом завтрака, поданного на стол.

Я наблюдала за одной такой мухой, слетевшей с яйца, после того как Луиза хлопнула в ладоши. Она назойливо жужжала и кружила неподалеку, чтобы улучить минуту и снова усесться на лакомый кусочек. Я услышала звук торопливых шагов, властный голос Луизы и короткий ответ служанки: «Сейчас, мадам!» – а затем – хлоп! Это служанка била мух одну за другой. Она смахивала их маленькие черные трупики себе в карман, сметала их со стола и вытирала оставшийся от них след краем фартука.

Луиза наклонилась, неожиданно попав в поле моего зрения.

– Твое лицо осунулось – кожа да кости. Если ты не хочешь есть, то, по крайней мере, пойдем погуляем, – нетерпеливо сказала она. – Дождь прекратился, давай посмотрим, не осталось ли орехов на мускатном дереве. Может быть, тебе захочется их съесть.

Мне было безразлично, где находиться – в доме или на улице. Туманная пелена все еще окутывала меня, сглаживая очертания окружающих предметов и делая их неотличимыми друг от друга. Но я считала себя обязанной Луизе, поэтому встала, оделась, и мы вышли.

У дверей, ведущих в сад, ее остановил повар и обратился со множеством вопросов по поводу званого обеда для гостей. Гости были приглашены, чтобы хоть немного развлечь меня, и дом охватила обычная в таких случаях лихорадка.

Луиза тоскливо вздохнула и, коснувшись моей спины, сказала:

– Ты иди, а я пришлю слугу с твоим плащом.

Это был необычно прохладный для августа день, накануне прошел дождь. На покрытых гравием дорожках стояли лужи, а капли дождя, падающие с деревьев, были холодными.

Небо все еще оставалось хмурым, но освободилось от черных туч. Я обхватила себя руками. Казалось, вот-вот выглянет солнце, но все равно хотелось накинуть плащ.

Я услышала шаги позади себя, обернулась и увидела слугу Луизы, Фрэнка, но плаща у него в руках не было. И вид был весьма озабоченный.

– Мадам, – сказал он, – к вам посетитель.

Это известие огорчило меня, поскольку я совсем не была расположена к каким-либо встречам.

– Скажите, что вы не нашли меня, а когда визитер отбудет, принесите мне, пожалуйста, плащ.

– Но, мадам, это лорд Брох-Туарах, ваш супруг.

Крайне удивленная услышанным, я обернулась взглянуть на дом. Это был действительно Джейми. Я сразу узнала его высокую фигуру, но отвернулась, сделав вид, что не поняла, кто это, и пошла по направлению к кустарнику. Он был довольно густым и высоким, чтобы спрятаться в нем.

– Клэр!

Притворяться было бесполезно. Он тоже увидел меня и уже спешил по тропинке. Я ускорила шаг, но мне было бесполезно состязаться с ним. На полпути к кустарнику меня одолела одышка, и я вынуждена была замедлить шаг. Я давным-давно утратила свою спортивную форму.

– Клэр, подожди!

Я чуть обернулась. Он был совсем близко. Мягкая серая пелена, окутывающая меня, заколыхалась, и я почувствовала озноб от мысли о том, что встреча с Джейми совсем лишит меня этой зыбкой защиты от внешнего мира. Если это произойдет, я погибну, словно червяк, вытащенный из земли и брошенный на каменную скалу, голый и беспомощный под палящими лучами солнца.

– Нет! – отчаянно завопила я. – Я не желаю говорить с тобой. Уходи!

Он замедлил шаг, а я отвернулась и быстро пошла вниз по тропинке, по направлению к ореховому дереву. Я слышала его шаги по гравию тропинки, но продолжала идти все быстрее и быстрее, я почти бежала. Когда я уже собралась нырнуть под крону дерева, он настиг меня и схватил за руку. Я пыталась вырваться, но он крепко держал меня.

– Клэр! – снова произнес он.

Я не поворачивала к нему лица. Если не увижу, то смогу убедить себя, что его здесь нет. И таким образом спасусь.

Он отпустил мою руку, но вместо этого ухватил за плечи так, что мне пришлось поднять голову, чтобы сохранить равновесие. Лицо его было худым и загорелым, у рта пролегли резкие морщины, глаза потемнели от боли.

– Клэр, – произнес он более мягким тоном, увидев, что я смотрю на него. – Клэр, ведь это был и мой ребенок тоже.

– Да, был, но ты убил его.

Я вырвалась из его рук и нырнула под узкую арку. Словно испуганная собачонка, я остановилась внутри миниатюрной, причудливо украшенной беседки, увитой виноградом. Кружевные стены беседки окружали меня со всех сторон – я оказалась в западне. В беседке сделалось темно, когда он заслонил собою вход в нее.

– Не трогай меня.

Я отступила назад, не отрывая глаз от пола.

«Уходи же! – фанатично повторяла я про себя. – Пожалуйста, ради бога, оставь меня в покое!»

Я чувствовала, как серое покрывало, окутывающее сознание, начинает спадать и острые стрелы пронзают тело подобно молниям, пронзающим облака.

Он замер в нескольких шагах от меня. Я отвернулась от него и то ли села, то ли упала на деревянную скамеечку. Глаза мои были закрыты, и я вся дрожала. Несмотря на то что дождь прекратился, было холодно, влажный ветер проникал сквозь резные стены беседки.

Джейми не приближался ко мне, но я чувствовала его присутствие, слышала прерывистое дыхание.

– Клэр! – В его голосе звучало отчаяние. – Клэр, разве ты не видишь… Клэр, ты должна поговорить со мной! Ради бога, Клэр! Ведь я даже не знаю, был ли это мальчик или девочка!

Я сидела словно завороженная, вцепившись руками в грубое дерево скамьи. Вдруг я услышала какой-то шум рядом. Заставила себя открыть глаза и увидела, что он сидит на земле, на мокром гравии, у моих ног, низко опустив голову. Капли дождя поблескивали в его волосах.

– Простишь ли ты меня когда-нибудь? – прошептал он.

– Это была девочка, – спустя минуту ответила я.

Мой голос звучал хрипло, я говорила через силу.

– Мать Хильдегард покрестила ее и дала ей имя. Вера. Вера Фрэзер. Ты знаешь, что матери Хильдегард присущ юмор…