Кевин Милн - Девять уроков

Когда я добрался до приемной, Лондон уже сидел там. Мне он тоже предусмотрительно занял местечко.

– Как Эрин? – тут же поинтересовался он.

Усевшись, я подробно пересказал все, что случилось после моего возвращения домой, включая неутешительный прогноз врача.

– Это нечестно! – простонал я, пряча голову в ладони.

– Ты прав.

– Если сейчас что-нибудь случится с ребенком, в этом будет только моя вина. Если бы не я, Эрин давно могла бы забеременеть.

– Чушь собачья. Никто тут не виноват. Подобные вещи просто… происходят.

Как бы ни хотелось отцу поддержать меня, никакие слова не могли настроить теперь на оптимистичный лад. Несколько минут мы молча сидели на жестких виниловых стульях, но от этого мне стало только хуже. Вскочив, я начал расхаживать по людной приемной. Жизнь казалась бесконечным хаосом. Лишь сейчас я осознал всю безнадежность смертного бытия. Я припомнил горькие слова, которые отец выплеснул на бумагу в день смерти матери. Кто-кто, а я точно не стал бы его осуждать, ведь подобные чувства закрались и в мое сердце. Перспектива потерять разом жену и ребенка напрочь лишила меня покоя. Зачем вообще хвататься за тонкую ниточку счастья, если она может оборваться при малейшем дуновении ветерка? Неужели Бог так жесток, что подвешивает перед нами счастье, как морковку перед осликом, – только для того, чтобы отдернуть ее в самый последний момент?

Минут пять расхаживал я по приемной, обвиняя во всех бедах безжалостного Бога, но легче мне от этого не стало. Тогда я вновь уселся рядом с Лондоном. Еще через пару минут к нам подошла доктор Олдс.

При виде ее я тут же вскочил на ноги.

– Ну, как они? – с тревогой поинтересовался я.

– Что я могу сказать… УЗИ подтвердило наши опасения. Плацента действительно отошла. Хорошая новость состоит в том, что теперь мы точно знаем, с чем имеем дело.

– А плохая?

Она поджала губы.

– Беда в том, что нам не известно, когда началось это отделение. Следовательно, мы не в состоянии определить, сколько времени длилось кровотечение и как долго малыш страдал от нехватки кислорода. Хорошим знаком можно считать то, что кровь появилась в тот самый момент, когда у вашей жены случился приступ боли. А значит, можно надеяться, что все началось сегодня вечером. Но не исключено и внутреннее кровотечение. А оно могло длиться и день, и неделю. В общем, сейчас мы готовимся к операции. В подобной ситуации необходимо как можно скорее извлечь ребенка. Если все пройдет успешно, уже через час ваш малыш появится на свет.

Я так и не смог понять, надеяться ли на лучшее или на худшее.

– А если нет? Если не все пройдет успешно?

– Мы делаем все необходимое, мистер Уитт, – она легонько коснулась моей руки. – Я сообщу вам, если что-то изменится.

Как только она ушла, отец тоже поднялся со своего места.

– Я сейчас, сынок, – хлопнул он меня по плечу.

От неожиданности я замер. Подобное обращение я услышал от него впервые. Обычно он называл меня «парнишка», «парень» или «Огаста». Но только не «сынок». И что прикажете делать? Поблагодарить отца за неожиданное проявление чувств или наорать за то, что он не удосужился сделать этого раньше? Пока я размышлял, отец быстрым шагом вышел из приемной и скрылся за дверями главного выхода. Спустя пару минут он вернулся… помахивая одной-единственной клюшкой для гольфа.

Увидев это, я невольно поморщился. Окружающие разглядывали отца с нескрываемым любопытством.

– Что ты задумал? – прошипел я, стараясь не привлекать к нам излишнего внимания.

– Я же сказал, что тебе требуется девять уроков до того, как ребенок появится на свет. Мы сыграли только восемь раз. Пошли, Огаста. Врач заявила, что у нас около часа. Думаю, этого вполне достаточно.

Я с недоверием покачал головой.

– Ты точно спятил! Мы же не где-нибудь, а в больнице!

– Идем, – повторил он.

– Никуда я не пойду, пока не узнаю, что с женой и ребенком все в порядке! Ты что, не понимаешь, что они могут… – Не выдержав, я в отчаянии стукнул кулаком по дивану и поспешил в дальний угол комнаты, где было не так много народа. Лондон последовал за мной.

– Нельзя терять надежду, – сказал он, остановившись, как и я, у дальней стены. Одной рукой он приобнял меня за плечи, и я не отстранился, как сделал бы это в прежние годы.

– Надежду на что? – поинтересовался я. – Что мне не придется уйти отсюда вдовцом?

Отец сочувственно улыбнулся.

– Надежду на то, что Господь знает, что делает.

У меня вырвался циничный смешок.

– Поверь, он не знает. Ты, я, мама, Эрин под ножом хирурга… все мы – свидетельства этой простой истины.

Лондон окинул меня сосредоточенным взглядом, к чему я уже давно привык. Только теперь я не ощутил в этом ни капли осуждения. Скорее, чисто родительскую тревогу.

– Идем, сынок, – повторил он, – завершим наши уроки.

– Гольф вполне может подождать!

– Позволь не согласиться, – вежливо заметил он. – Идем. Это не займет много времени. Есть еще один урок, который тебе необходимо усвоить. Прямо сейчас.

– Папа! – еле слышно прошипел я, чтобы не устраивать публичную сцену. – Ради бога, остынь! Здесь тебе не игра, а настоящая жизнь. Я не собираюсь размахивать клюшкой, пока Эрин истекает кровью на операционном столе.

Я умолк, давая отцу возможность как следует проникнуться моими словами. Лондон невозмутимо крутил клюшку, позволяя мне выпустить пар.

– И не смей утверждать, что гольф – это жизнь, – добавил я. – Жизнь – это жизнь! И даже смерть – это жизнь, но только не гольф!

– Ты прав, – неожиданно согласился он. – Я многому научился у тебя за эти месяцы. Должно быть, ты пытался учить меня всю свою жизнь, но я лишь недавно начал прислушиваться к твоим словам.

Я озадаченно смотрел на отца.

– И что? Ты согласен теперь со мной?

Он выдавил из себя некое подобие улыбки.

– Боюсь, после смерти твоей мамы гольф стал для меня чем-то вроде костыля, с помощью которого я передвигался по жизни. Так мне проще было справиться с болью. Я знаю, что тем самым лишил себя многих радостей. Однако… – Сделав паузу, он взглянул мне в глаза, как будто продолжение его слов могло скрываться именно там.

– Однако? – поинтересовался я.

– Каким-то чудом, даже без нашего ведома, мне был дан второй шанс, – улыбнулся он. – Шанс почувствовать себя отцом. А в скором времени еще и дедом! У меня появилась возможность стать частью твоей жизни, хотя бы и раз в месяц. – Сунув руки в карманы, он прислонился к стене. – Даже не знаю, заслуживаю ли я этого.

Я был просто поражен. Неужели это тот самый человек, которого я ненавидел столько лет? Человек, который с охотой тратил время на совершенствование своей техники, а не на возню с сыном? Парень, который вышвырнул меня из школьной команды по гольфу, даже не объяснив толком, за что?