Николь Фосселер - По ту сторону Нила

Поэтому я прошу вас пожелать нам успеха в этом деле. Надеюсь, в скором времени мы вернемся в Суакин и Каир. Пожалуйста, не говорите о том, что я здесь написал, полковнику и особенно маме. Они не должны считать меня трусом.

Люблю вас обеих и страшно скучаю.

Передавайте привет родителям и Бекки.

P. S. Грейс, Джереми почти не говорит о тебе и, я полагаю, совсем тебе не пишет. Однако я точно знаю, что он по тебе очень скучает.

Заклеив конверт, Стивен снова бросил взгляд на море, избегая смотреть в сторону бронированных кораблей и пришвартованных шлюпок, на которых они приплыли сюда и которые теперь напоминали Стивену, зачем он здесь. Он охотно посидел бы на берегу еще, быть может, попытался бы запечатлеть эту своеобразную бесплодную красоту на листе бумаги. Иногда он делал наброски в записной книжке. Каракули, на большее ему не хватало таланта. Однако это занятие приносило облегчение.

С тяжелым сердцем Стивен обтер с ног песок и надел носки и сапоги. Потом встал, отряхнул штаны и медленно побрел в лагерь, где солдаты и офицеры паковали свои ранцы и вещмешки, занимались оружием или просто сидели и курили, болтали и смеялись друг с другом, чтобы только не оставаться наедине с гнетущей тревогой, а порой и страхом. Санитары рылись в своих сумках и мотали бинты, доктора проверяли инструменты.

Стивен направился к белой палатке с продовольствием, возле которой на перевернутом ящике сидел тощий парень с похожим на гнилую картофелину лицом. Он был занят тем, что чистил ногти походным складным ножом и лениво жевал мятую сигарету, в то время как другая торчала у него за ухом, про запас.

– Эй, Фред! – Стивен толкнул парня плечом и сунул ему под нос письмо. – Не возьмешься доставить это в Суакин?

– Ну, ну, – буркнул Фред, и сигарета запрыгала у него во рту.

Потом схватил конверт и сунул в открытую сумку, уже доверху набитую такими же письмами. Очевидно, Стивен был не единственный, кто решил в тот день написать домой. Письмоносец прищурился и, широко улыбаясь, посмотрел на Стивена снизу вверх.

– Ну что, завтра в дело? – А потом вдруг сжал костлявую руку в кулак и энергично потряс ею в воздухе. – Давайте-ка, покажите этим пушистикам, кто в доме хозяин!

Пушистики, или кудлатые , – так называли людей из племени хадендоа, к которому принадлежал и Осман Дигна. Прозвище распространилось быстро, в том числе и среди тех, кто никогда не видел в глаза ни одного хадендоа.

– Спасибо за письмо. – Стивен натянуто улыбнулся.

Он шагал мимо гусарских полков с их лошадями, верблюдами и мулами, на которых завтра погрузят воду и боеприпасы; Королевского стрелкового корпуса в черно-синих мундирах, уже показавшего себя в битве при Тель-эль-Кебире; блэк уотч в помидорно-красных куртках и черных юбках; артиллеристов, все еще суетящихся вокруг своих орудий, и ройял нэви [13]в синих кителях, пока наконец не увидел родные мундиры хаки Королевского Суссекского и знакомые лица.

– Какого черта вы здесь делаете?

Леонард, Ройстон, Джереми и Саймон сидели кружком, подстелив под себя шерстяные одеяла. Возле каждого – справа и слева – кучками лежали боеприпасы. Приятели брали по патрону из одной кучи и, обработав при помощи специальных инструментов, перекладывали в другую. Песок вокруг был усеян металлической стружкой и медной пылью.

– Последние приготовления, – весело подмигнул Ройстон.

Саймон, наморщив лоб, пыхтел над очередным патроном.

Стивен присел на корточки рядом с Джереми, который, коротко взглянув на него, протянул ему только что обработанный патрон.

– Вы счищаете медное покрытие на острие! – воскликнул пораженный Стивен.

– Идея Джереми. – Леонард кивнул в сторону Данверса.

– Не совсем, – пробормотал тот, принимаясь за следующий патрон. – Меня научил этому один офицер, который служил в Индии.

– С голым свинцовым ядром он не проникает так глубоко, – объяснил Леонард, постучав пальцем по патрону. – Зато сила удара увеличивается. Пуля деформируется или даже разрывается, отчего рана становится больше и вытекает много крови. Кроме того, осколочное ранение почти не поддается лечению. Неприятель выводится из строя наверняка.

– «Дум-дум» – слышал такое? – усмехнулся Ройстон. – Так называется фабрика на севере Калькутты, где производят такие штуки…

– Но это варварство! – Стивен отбросил патрон словно мерзкое насекомое и быстро поднялся, сжимая в руке блокнот.

Джереми поднял голову, между бровей у него пролегла чуть заметная морщинка.

– А что ждет нас завтра, как ты полагаешь? Загородный пикник или послеобеденный чай?

Ройстон, Лен и Саймон рассмеялись. Кровь бросилась Стивену в лицо.

– Нет! – закричал он. – Но ведь можно обойтись и нормальными пулями? До сих пор ведь обходились?

– Что же плохого в том, что у нас будет это маленькое преимущество? – ответил Джереми, любовно рассматривая очередной обработанный патрон. – А ты, – он поднял глаза на Стивена, – будь добр, передай приказ своим людям. Да и себе отгреби кучку…

– Ни в коем случае! – Стивен выпрямился, скрестив на груди руки.

На мгновенье Джереми замер, мускулы его лица напряглись. Он встал и подошел к Стивену.

– Ты немедленно отдашь приказ счищать медное покрытие… – твердо сказал он.

– Это бесчеловечно. – На лице Стивена появилась гримаса отвращения.

Джереми нахмурил брови.

– Это приказ, Стивен.

Глаза Стивена заблестели.

– Ты не можешь мне приказывать.

– Ошибаешься, младший лейтенант Норбери…

Джереми отступил на шаг, и Стивен увидел лейтенантские нашивки на его рукаве. До сих пор Данверс не говорил ему о своем повышении.

– Итак, я приказываю тебе обработать собственные патроны и передать мое распоряжение солдатам. Немедленно. В случае неповиновения я буду вынужден принять меры.

Стивен побелел как мел, а потом медленно развернулся на каблуках и пошел прочь. Ройстон, Лен и Саймон прервали работу и поочередно глядели то вслед Стивену, то на Джереми, с невозмутимым видом вернувшегося к работе. На несколько минут повисла гнетущая тишина.

– Это действительно было нужно? – робко спросил Саймон.

– Действительно. – Джереми указал на патрон из его кучи, скатившийся в мокрый песок. – Протри как следует. В «мартини-генри» не должно попасть ни песчинки!

Ночь в лагере под Тринкитатом была неспокойной. Небо затянули тучи, в просветах между которыми лишь изредка мелькал тонкий серп молодого месяца. Еще одной помехой ночному отдыху стало прибытие в восемь часов вечера первого батальона Йоркского и Ланкастерского полка. С виду счастливые, в старомодных камчатых мундирах цвета хаки и с перекинутыми через плечо свернутыми спальными мешками, солдаты возвращались домой после тринадцатилетнего пребывания в Индии, однако сделали крюк, через Аден и Суакин, чтобы поддержать соотечественников в предстоящей операции. Подкрепление встретили криками ликования, как старых друзей. Это подняло настроение, но ненадолго. Накануне Осману Дигне был предъявлен ультиматум сдаться до восхода солнца, однако надежда и на этот раз избежать сражения представлялась эфемерной. Помимо всего прочего, нужно было найти в себе силы уснуть, чтобы утром встать свежими и отдохнувшими.