Евгения Марлитт - Семь нот любви

При звуке голоса и взгляде лесничего жуткое чувство, охватившее девушку, моментально исчезло.

– Нет, дядя, я не собираюсь это делать, хотя и воображаю, что смотрю на природу особенными глазами.

Дядя взял ее за руку, и они последовали за остальными, как раз входившими в дом. Наверху, на лестнице, к мисс Мертенс подбежала Бэлла. В одной руке она держала целую кипу книг, а другой потащила гувернантку в комнату Елизаветы.

– Представьте себе, мисс Мертенс, отсюда виден наш особняк! – воскликнула девочка. – Видите ту дорожку? Там только что ехал верхом дядя Рудольф. Он меня узнал и помахал мне рукой. Мама будет довольна, что он больше не сердится на меня.

Мисс Мертенс посоветовала ей и впредь быть такой же послушной, а теперь надеть шляпку и накидку, так как пора идти домой.

Елизавета и Эрнст проводили их до парка.

– Мы слишком долго оставались здесь, – озабоченно заметила гувернантка, прощаясь с Ферберами у калитки, – придется приготовиться к буре.

– Вы думаете, баронесса рассердится из-за вашего долгого отсутствия?

– Без сомнения.

– Ну, ничего, не сожалейте. Мы, во всяком случае, прекрасно провели время, – весело заметил Рейнгард.

Дети, взявшись за руки, убежали вперед, время от времени исчезая за деревьями и собирая цветы. Гектор, изменив своему хозяину, тоже присоединился к их обществу и весело гонялся за ними, причем не забывал подбежать к Елизавете, «даме своего сердца», как говорил дядя. Вдруг он остановился посреди дороги. Парк был уже близко, сквозь кустарник виднелись зеленые лужайки, и слышалось журчание фонтанов. Гектор заметил женскую фигуру, быстро шедшую навстречу нашим путникам.

Елизавета сразу узнала в ней «немую» Берту, хотя ее внешний вид совершенно изменился. Девушка, очевидно, не подозревала, что поблизости находятся люди. Она оживленно размахивала руками, яркая краска покрывала ее лицо, брови были сдвинуты, губы шевелились. Белая шляпа свалилась с головы, едва держась на ленте вокруг шеи, – в конце концов она упала. Однако Берта не заметила этого. Она неслась вперед и, только очутившись лицом к лицу с Елизаветой, подняла глаза и отскочила, как ужаленная. Ее глаза загорелись ненавистью, кулаки судорожно сжались, как будто она хотела броситься на девушку. Рейнгард тотчас подскочил к Елизавете и оттащил ее назад. Берта, увидев его, слабо вскрикнула и бросилась в чащу, не обращая внимания на то, что ветки рвали ее платье и царапали лицо. Через несколько минут она исчезла за деревьями.

– Это была Берта из лесничества! – воскликнула мисс Мертенс. – Что с нею случилось?

– Что могло произойти? – повторил Рейнгард. – Эта молодая особа была до крайности возбуждена и пришла в ярость, увидев нас. – Он обратился к Елизавете: – Она ваша родственница?

– Собственно говоря, нет, – ответила та. – Она только дальняя родственница жены дяди. Я даже не знакома с нею. Она с самого начала старательно избегает меня, хотя я и очень желала сблизиться с нею. Ясно, что она ненавидит меня, но я совершенно не знаю, за что. Это вроде бы должно огорчать меня, но ее характер мне настолько несимпатичен, что я не придаю значения ее отношению ко мне.

– Да тут уж дело идет не об одном лишь отношении… Эта фурия, кажется, была готова разорвать вас в клочья.

– Я не боюсь ее, – с улыбкой ответила Елизавета.

– Ну а я все-таки посоветовала бы вам быть осторожнее, – заметила мисс Мертенс. – В этой особе есть что-то демоническое. Откуда она бежала?

– По всей видимости, из особняка, – ответила Елизавета, поднимая шляпу Берты и смахивая с нее сор.

– Не думаю, – возразила мисс Мертенс, – с тех пор как Берта онемела, она прекратила свои посещения. Раньше она ежедневно приходила в замок, присутствовала на уроках библейской истории и находилась в большой милости у баронессы. Все это вдруг прекратилось, но почему – никому не известно. Во время прогулок я только видела Берту, пробиравшуюся по парку с ловкостью змеи. Она так же неприятна мне, как это пресмыкающееся.

Беседующие вышли на усыпанные гравием дорожки парка. Тут гости и хозяева распрощались самым сердечным образом.

– Послушай, Эльза, – сказал Эрнст, когда остальные исчезли за ближайшими клумбами, – кто скорее добежит до того угла?

– Хорошо, – улыбнулась сестра и побежала.

Сначала она не перегоняла мальчика, прилагавшего все усилия, чтобы не отстать от нее, но, приближаясь к цели, помчалась, как стрела, чтобы подразнить брата, и вылетела на дорожку. Однако тут она, к своему ужасу, очутилась как раз возле головы лошади и услышала над собой ее сопение. Гектор, бежавший рядом, поднял громкий лай. Лошадь испуганно отскочила назад и взвилась на дыбы.

– Назад! – послышался властный голос. Елизавета схватила мальчика, подбежавшего к ней, и отскочила в сторону. Почти в эту же минуту из леса выбежала лошадь и, едва касаясь копытами земли, промчалась мимо. На взбесившемся животном сидел фон Вальде. Животное всеми силами старалось сбросить всадника, но он словно прирос к седлу и только наклонился, чтобы хлыстом отогнать Гектора, который своим громким лаем еще больше пугал коня. Несколько мгновений всадник вертелся на лужайке, затем исчез в чаще.

У Елизаветы от страха стучали зубы: она ни на минуту не сомневалась в том, что должно произойти несчастье. Она взяла братишку за руку и хотела бежать в замок за помощью, но, сделав всего несколько шагов, увидела возвращавшегося всадника. Лошадь немного успокоилась, однако была вся в мыле, и ноги ее дрожали. Фон Вальде ласково похлопывал ее по шее, потом соскочил и, привязав к дереву, отправился к Елизавете.

– Почему вы с такой стремительностью бежали в лес? – спросил он после недолгого молчания.

Лукавая улыбка пробежала по побледневшим губам девушки.

– Меня преследовали.

– Кто?

– Вот он, – и она указала на Эрнста, – мы бежали наперегонки.

– Это ваш брат?

– Да.

Елизавета нежно посмотрела на мальчика и погладила его по голове.

– А она – моя единственная сестра, – серьезно проговорил тот.

– Так. Кажется, ты прекрасно ладишь со своей единственной сестрой?

– О да. Я ее очень люблю. Она играет со мной, совсем как мальчик.

– Правда? – спросил фон Вальде.

– Когда я хочу играть в солдаты, она надевает такую же большую бумажную шляпу, какую делает мне, и барабанит в саду, сколько я хочу, – продолжал Эрнст. – Перед сном она рассказывает сказки и мажет на хлеб гораздо больше масла, чем мама.

Веселая улыбка пробежала по лицу фон Вальде. Елизавета видела ее в первый раз и нашла, что она придавала его чертам особую привлекательность.

– Ты вполне прав, мой мальчик, – сказал фон Вальде, привлекая к себе Эрнста. – Но разве она никогда не сердится? – спросил он, указывая на Елизавету, которая смеялась, как дитя, потому что ответы брата казались ей чрезвычайно комичными.