Джейми Макгвайр - Мое прекрасное искупление

– Черт тебя дери, Джексон! – крикнула я, поднимаясь на ноги и глядя, как он барахтается, тоже пытаясь встать.

Джексон раскачивался, стараясь сесть, и походил на черепаху, перевернутую на спину. Я раздраженно простонала. Он сел на колени и громко зарыдал.

– Нет, нет! Пожалуйста, прекрати! – Я вытянула руки перед собой, потом помогла ему подняться и стала набирать номер такси.

Джексон выхватил телефон у меня из рук, и тот вновь полетел на пол.

Я отпустила руку Джексона, и он упал – грохнулся всем весом.

– Ладно! Я правда пыталась быть вежливой. Выметайся!

– Лииз, ты не можешь просто выкинуть меня из своей жизни! Я тебя люблю!

Он медленно встал.

Я прикрыла глаза рукой:

– Завтра тебе будет очень стыдно.

– Нет, не будет! – Он схватил меня за плечи и потряс. – Ну что тебе стоит послушать меня? Я не могу вот так тебя отпустить! Ты любовь всей моей жизни!

– Ты не оставляешь мне выбора.

Я перехватила его ладонь и загнула пальцы назад.

Он вскрикнул, скорее от потрясения, чем от боли. Этот трюк мог сработать с любым другим пьяным придурком, но только не с оперативником полицейского спецназа из ФБР. Даже в нетрезвом виде Джексон быстро высвободился и вновь схватил меня.

– Какого хрена ты делаешь? – Томас впечатал Джексона в стену и убийственно воззрился на него, крепко держа за рубашку.

Джексон оттолкнул Томаса и замахнулся, но Томас вовремя пригнулся и пригвоздил Джексона к стене, приставив локоть к его горлу.

– Не двигайся, мать твою, – тихим и угрожающим голосом предупредил Томас.

– Джексон, делай, как он говорит, – посоветовала я.

– Что ты здесь забыл? – спросил Джексон и посмотрел на меня. – Он здесь живет? Вы живете вместе?

– О господи! – Я закатила глаза.

Томас глянул на меня через плечо:

– Я отведу его вниз и посажу в такси. В каком отеле он остановился?

– Понятия не имею. Джексон?

Глаза Джексона были закрыты, он глубоко дышал, а его колени подгибались.

– Джексон? – громко позвала я, тыча пальцем ему в плечо. – Где ты остановился?

Он не ответил, и я приуныла.

– Мы не можем посадить его в такси в бессознательном состоянии.

– Но здесь он не останется, – со злостью заявил Томас.

– Не вижу другого варианта.

Томас слегка отстранился, чтобы Джексон упал ему на плечо, а потом перетащил того на диван. Даже с большей осторожностью, чем я ожидала, он уложил Джексона и накинул на него плед. А потом взял меня за руку:

– Идем.

– Что? – спросила я с нотками возмущения, но он потянул меня к двери.

– Сегодня переночуешь у меня. Утром предстоит важное совещание, и я не смогу уснуть с мыслями, что он очнется и поковыляет к тебе в кровать.

Я отдернула руку:

– Очень жаль, если ты явишься на совещание не в лучшем виде.

– Избавь меня от дерзостей, – вздохнул Томас. – Уже поздно.

Я изогнула бровь.

Он раздраженно отвернулся, потом вновь посмотрел на меня:

– Признаюсь. Я не хочу, чтобы он, мать его, тебя трогал. – Томас взбесился от одной только мысли, но потом злость улетучилась. Он сделал шаг ко мне и нежно обхватил за бедра. – Разве ты не видишь меня насквозь?

– А нельзя просто… ну не знаю… говорить то, что думаешь или чувствуешь?

– Мне казалось, я так и делаю. Твой черед.

– Ты был прав, – ответила я, грызя ногти. – Я испугана. Боюсь, что не справлюсь с этим, даже если захочу. Не уверена, что ты справишься.

Томас поджал губы: видимо, его позабавили мои слова.

– Бери ключи.

Я подняла телефон, подошла к столешнице, сгребла одной рукой ключи, а другой сумочку. Обула тапочки и напоследок все же глянула на Джексона. Он распростерся на диване и храпел, приоткрыв рот.

– С ним все будет хорошо. – Томас протянул мне руку.

Следом за ним я вышла в коридор и заперла дверь. Мы миновали лифт и молча двинулись вверх по лестнице. Оказавшись на месте, Томас толкнул дверь и жестом пригласил меня внутрь.

Он включил свет, и передо мной открылась безупречная, даже не жилая на вид комната. На столике веером лежали три журнала, а у стены стоял новехонький диван.

Каждая вещь была здесь на своем месте – комнатные растения, журналы и даже картины. Все, что необходимо для домашнего уюта. Однако за всем этим декором квартира казалась слишком идеальной, даже стерильной. Томас словно пытался убедить себя, что за пределами Бюро у него есть обычная жизнь.

Я прошла к пристенному столику рядом с плоским экраном на противоположной стороне комнаты. В трех серебряных рамках там стояли черно-белые фотографии. На первой, как я предположила, были родители. На другой – Томас и его братья, и я подивилась тому, как сильно походили друг на друга четверо младших. На третьей был запечатлен Томас с женщиной.

Она определенно была красивой в своей необузданности и непринужденности. Короткая стрижка и тугая майка с глубоким декольте удивили меня: девушка совсем не походила на тот тип женщин, которые, по моему мнению, могли понравиться Томасу. На черно-белом фото подведенные глаза с густыми тенями становились еще более выразительными. Томас обнимал девушку так, будто она была очень ему дорога, и к моему горлу подкатил ком.

– Это Камилла?

– Да, – стыдливо проговорил он. – Прости. Я редко бываю дома. Даже забыл, что фото все еще здесь.

В груди у меня все сжалось. Эта фотография в рамке дала ответ, который мне требовался. Несмотря на мои усилия, я влюблялась в Томаса, но он все еще любил Камиллу. Даже при идеальных условиях, где двое, помешанных на своей работе, могли построить отношения, возникало еще одно препятствие – неразделенная любовь. Пока это была проблема Томаса, но если я позволю своим чувствам сделаться глубже, то она станет и моей.

Я всегда твердо верила, что нельзя любить двоих одновременно. Если Томас все еще любит Камиллу, что это значит для меня?

В моей голове раздался назойливый сигнал, словно от сирены, такой громкий, что я едва могла думать. Нужно немедленно пресечь чувства к Томасу – агенту Мэддоксу, моему боссу. Я взглянула на диван и поморщилась при мысли, что однажды буду молить Томаса о взаимности, заявлюсь к нему пьяная и вся в соплях, а потом вырублюсь у него в гостиной, как Джексон.

– Если не возражаешь, я посплю на полу. Диван не кажется мне слишком удобным.

– Тэйлор сказал то же самое, – усмехнулся Томас. – Можешь спать в кровати.

– Учитывая все произошедшее, это не слишком хорошая мысль, – процитировала я его самого.

– Что будешь делать, когда мы отправимся на остров Сент-Томас?

– Тогда настанет твой черед спать на полу, – нарочито безразлично ответила я.

Томас ушел в спальню, а потом вернулся с подушкой и туго скрученным спальным мешком.

Я внимательно посмотрела на его добычу: