Адриенна Бассо - Невеста шотландского воина

Лагерь стали разбивать, как обычно, в сумерках. Эван помог Грейс слезть с лошади. Ноги от дневной езды у нее одеревенели и еле слушались.

Ужин протекал, как всегда, в дружеской атмосфере. Эван сел со своими товарищами, весело шутил и смеялся, все время поглядывая сквозь пламя костра на Грейс, сидевшую напротив него.

Она не стала задерживаться у костра и сразу после еды отправилась в свою палатку. Эван вскоре пришел к ней, но минуты ожидания показались ей вечностью. На этот раз все прошло быстро. Их обоих снедала дикая, неистовая жажда, поэтому они сразу жадно слились в одно целое. Эван был одновременно и груб, и нежен – восхитительная смесь двух противоположностей, делавшая его еще более неотразимым.

Когда все закончилось, Эван прижался к спине Грейс и начал ласкать ее сзади. Он поглаживал, массировал ее затвердевшие от езды верхом мышцы до тех пор, пока не наступило приятное, восхитительное ощущение общей расслабленности.

Закрыв глаза и положив голову ему на грудь – а лежать в его объятиях было неописуемым блаженством, – Грейс вскоре уснула.

Следующие дни как две капли воды походили один на другой. День проходил в седле, а ночи она проводила в объятиях Эвана. Все было просто, незатейливо, но вместе с тем казалось каким-то волшебством. Иногда Грейс хотелось, чтобы их путешествие тянулось как можно дольше, настолько оно было приятным.

Вскоре пейзаж вокруг стал иным, перед ними возникли высокие холмы, а затем и горы. Лица всадников сразу повеселили, они улыбались и весело перемигивались; видимо, приближался конец пути, который был не за горами, как в прямом, так и в переносном смысле.

Вдоль дороги высились серые скалы, покрытые веселой зеленью, прятавшие свои вершины по утрам и вечерам в молочном тумане. Заросли и деревья обдавали лесной сыростью, высокие сосны вздымали свои величественные кроны высоко в небо, березовые рощи одаривали весенней свежестью, что было особенно приятно днем, когда становилось уже по-летнему жарко. Наконец, взобравшись на один из горных перевалов, они задержались на несколько минут.

– Да мы уже почти приехали! – восторженно объявил Эван, окидывая взглядом туманную даль, закрывавшую долину.

Грейс всматривалась, как могла, но сквозь туман можно было разглядеть лишь силуэт башни и верхушки крепостных стен. Когда они спустились вниз, туман рассеялся, и она увидела всю крепость целиком на краю долины, на самом ее высоком месте. Рядом с крепостью бежала с шумом речка, на берегу которой паслось небольшое стало овец под присмотром двух или трех стариков пастухов. В воздухе стоял свежий, бодрящий запах недавно прошедшего дождя.

– Замок не такой большой, как у твоего брата, – обронил Эван.

У Грейс защемило сердце, в его голосе явственно были слышны робкие, даже стыдливые нотки, совершенно не свойственные Эвану, и она поспешила его успокоить:

– Зачем ты вбил себе в голову, что я если не привыкла, то по крайней мере мечтаю жить в комфорте или даже роскоши? Ты же знаешь, я воспитывалась в монастыре и собиралась жить за тамошними, более чем скромными стенами до конца своих дней.

Однако Эван продолжал истязать себя – самолюбие не давало ему покоя:

– Не думаю, что крепость у Аластера Фергусона была такой же маленькой и жалкой. А с огромным замком твоего брата вообще не стоит даже и сравнивать.

Грейс почувствовала легкое раздражение. Неужели он, ее муж, до сих пор так плохо ее знает? Неужели он всерьез считает, что ее так волнуют размеры их величия, которые, по его мнению, определяются величиной замка и роскошью обстановки?

– Даже издалека видно, что твой замок не так мал, как тебе кажется. По-моему, он прекрасен. Простота и прочность – эти качества намного важнее кичливой пышности.

– Ты говоришь «кичливой», я не ослышался? – улыбнулся Эван. – Надо будет при встрече с Маккенной повторить их, не забыв сослаться на твое мнение.

Довольная, что настроение Эвана явно улучшилось, Грейс тоже развеселилась. Но веселость вскоре оставила ее; чем ближе они подъезжали к крепости, тем беспокойнее становилось у нее на душе. Пастухи и несколько крестьян, работавшие на огородах, приветственно помахали им руками, когда они проезжали мимо.

Вытянувшись цепочкой, отряд въехал под своды крепостных ворот, а затем во двор. Понимая, на кого прежде всего обращены все взгляды, Грейс откинула капюшон плаща назад, чтобы все могли как следует разглядеть ее. Внутри замка собралась целая толпа, человек сто – мужчин, женщин, детей, – которые встретили прибывших веселыми криками.

Несмотря на общую радость, по спине Грейс поползли мурашки: слишком много круглых от удивления глаз было устремлено на нее; по всей видимости, никто из толпы не догадывался о том, кто она такая. Разумеется, всем было известно, с какой целью хозяин замка отправился в путешествие на юг, однако невероятно быстрое осуществление замысла Эвана, их поспешное венчание и немедленное возвращение помешали ему послать домой весточку, которая извещала бы о его женитьбе.

Недоуменный гомон сразу стих, как только из толпы вперед вышла седая женщина. Высокая, в красивом платье из золотистого бархата, на поясе у нее висела тяжелая связка ключей, с властными манерами и проницательным взглядом, по ее виду Грейс сразу поняла, кто стоит перед ней. Леди Мойра, мать Эвана. Ее суровый и мрачный вид находился в резком контрасте с улыбающимися и смеющимися вокруг нее людьми. Леди Мойра нисколько не была рада.

Спрыгнув с коня. Эван ласково обнял мать, обменялся несколькими словами, а затем представил ей свою жену.

Вблизи сходство между матерью и сыном было заметнее. У Эвана и леди Мойры был одинаковый цвет и разрез глаз, но похоже, на этом все сходство и заканчивалось, особенно если учитывать их настроение и выражение лиц. Эван явно был счастлив, он улыбался, пытался шутить, тогда как леди Мойра держалась надменно, отчужденно, по ее лицу было видно, что ей совсем не до шуток.

Окинув невестку с головы до ног внимательным, оценивающим взглядом, она тяжело вздохнула, и от ее вздоха у Грейс сразу что-то оборвалось внутри.

– Добро пожаловать, – сухо промолвила мать Эвана, формальное приветствие и холодный тон выдавали ее неприязнь.

Умница Грейс, скрыв досаду, присела в низком реверансе и как можно любезнее произнесла:

– Очень рада нашему знакомству.

Резкие, надменные складки в уголках рта Мойры стали еще заметнее. Она хмурилась, криво улыбаясь, всем своим видом выказывая недовольство. Выбор сына ей явно не понравился. Но чем именно была вызвана ее неприязнь, Грейс никак не могла понять.

– Эван сказал, что вы из клана Маккенны.

Она как будто хотела что-то выпытать у Грейс.