Джуд Деверо - Рыцарь в сверкающих доспехах

– Мужчины! – пробормотала Даглесс, но тут же покачала головой. Николас не позволил соблазнить себя сегодня ночью, боясь, что потеряет Даглесс. Если это не любовь, тогда что же? – Может, бережет себя для Леттис, – буркнула она в подушку и зарыдала.

Солнце уже поднялось, а слезы все не унимались. Даглесс не могла ни видеть, ни слышать, ни чувствовать. Она думала только о Николасе и его красавице невесте.

При мысли о том, что выхода из этой кошмарной ситуации у нее нет и уже не будет, она заплакала еще сильнее. Можно остаться в шестнадцатом веке и ежедневно видеть Николаса в обществе жены. Видеть, как они беседуют, гуляют вместе, видеть, как Леттис занимает в доме почетное место жены младшего сына. Можно пригрозить Николасу, что, если он не оставит жену, она, Даглесс, уйдет из дома. Но куда она пойдет? Чем заработает на жизнь в шестнадцатом веке? Станет водить такси? Устроится исполнительным секретарем к главе фирмы? Она неплохо разбирается в компьютерах…

Даглесс достаточно времени прожила в этой эпохе, чтобы знать, как долго может прожить одинокая женщина без мужчины. Она и двух миль не пройдет по дороге, чтобы на нее не напали воры или разбойники.

И даже если она уйдет, это означает, что он останется в руках коварной Леттис.

Так что же ей делать, если она сможет остаться и не сможет уйти? Можно попробовать снова соблазнить Николаса, тогда после одной ночи страсти ее вернут в двадцатый век. Без Николаса. И она никогда его больше не увидит.

Будет сидеть в своем доме в Мэне и думать, что отдала бы все, чтобы увидеть Николаса, поговорить с ним только еще раз. К этому времени одиночество доведет ее до такого состояния, что, окажись у Николаса хоть сотня женщин, ей будет все равно. Лишь бы увидеть его в последний раз.

– Женское равноправие не распространяется на эту ситуацию, – всхлипнула она. Сторонницы равноправия утверждали, что женщина не обязана мириться с изменами мужчины. Поэтому она ни за что не должна позволять ему жениться…

Все или ничего. Чтобы получить Николаса, нужно делить его с другой. Делить физически, морально, делить во всех отношениях. Оставить его означает для Даглесс вечное, абсолютное одиночество и возможную смерть Николаса и его семьи.

Тяжелые мысли вызвали новые потоки слез.

Проходили дни, а она плакала и плакала. Гонория старалась каждый день одевать Даглесс и пробовала ее накормить. Но Даглесс ничего не ела. Не могла ни есть, ни спать. Все ее думы были о Николасе.

Сначала домочадцы сочувствовали слезам Даглесс, хорошо понимая, в чем причина. Они видели, как она и Николас смотрят друг на друга, как касаются друг друга. Кое-кто вздыхал, вспоминая первую любовь. Жалели Даглесс, когда Николас отправился жениться, считая, что девушка изливает в слезах боль разбитого сердца.

Но сострадание быстро истощилось, когда Даглесс перестала подниматься с постели, содрогаясь в рыданиях. Ему на смену пришло раздражение. Все задавались вопросом, зачем в доме нужна эта женщина. Леди Маргарет дала Даглесс все, а теперь она не желает ответить тем же, хотя бы из благодарности. Где новые игры, новые песни, новые развлечения?

На четвертый день леди Маргарет призвала Даглесс к себе. Та, ослабев от голода и слез, пошатываясь, предстала перед леди Маргарет. Ноги подгибались, голова была опущена, лицо распухло и покраснело.

Леди Маргарет молча смотрела на склоненную голову все еще всхлипывавшей Даглесс.

– Немедленно прекрати! – скомандовала она наконец. – Я устала от твоих слез.

– Не м-могу, – заикаясь, пробормотала Даглесс. – Н-не могу ос-становиться.

Леди Маргарет поморщилась:

– Неужели ты настолько лишена силы духа? Мой сын глупец, если верит, что влюблен в тебя.

– Согласна. Я его не стою.

Леди Маргарет уселась на стул. Она достаточно хорошо знала младшего сына, чтобы понять: слезы этой женщины глубоко тронут его слишком мягкое сердце. Перед отъездом Николас заявил, что не может исполнить свой долг и жениться на Леттис Калпин. А если и женится? Что станется с его браком, если, вернувшись, он найдет эту странную рыжеволосую особу, исходящую слезами от любви к нему? Леди Маргарет всегда могла урезонить Кита, но вот Николас – дело иное. Младший сын унаследовал от своего отца упрямство и сильную волю. Конечно, вряд ли Николас способен на такое, но что, если он вернется, увидит красные глаза этой Даглесс и попытается расторгнуть брак?

Леди Маргарет молча смотрела на девушку. Ее необходимо удалить из дома. Так почему же она не решается сделать это? И вообще почему с самого начала позволила ей остаться? Ведь Николас пришел в ярость, увидев, что мать настолько доверяет странно одетой молодой женщине с непонятным акцентом, что не задумалась выпить ее зелье! И все же стоило леди Маргарет взглянуть на гостью, как она поверила. Поверила настолько, чтобы вручить свою жизнь в ее руки.

Николас так разозлился на мать после этого!

Леди Маргарет улыбнулась своим воспоминаниям. Николас запер девчонку в грязной комнатушке, где кишели блохи. Она сидела там, пока леди Маргарет спорила с сыном о ее судьбе. Николас хотел выбросить ее на дорогу, и, честно говоря, мать признавала его правоту. Но что-то ей помешало. Что-то в душе заставило оставить девушку в доме.

Но именно Николас пошел за Даглесс. В самый разгар спора, пытаясь убедить мать, он неожиданно вскочил, вышел и отправился за девушкой.

Леди Маргарет улыбнулась еще шире. Какую абсурдную историю она сочинила, представившись принцессой Ланконии! Конечно, леди Маргарет ни на секунду ей не поверила, зато появилась веская причина удержать девушку возле себя, несмотря на гневные протесты Николаса.

Первые дни были поистине божественными. Леди Маргарет еще никто так не развлекал. Даже речь девушки казалась забавной. Ее поступки неизменно восхищали, поражали и сбивали с толку. Конечно, она не знала самых простых вещей, не умела правильно одеваться и есть и все же в некоторых случаях проявляла необычайный ум, не говоря уже о том, что знала о медицине больше любого врача. Рассказывала любопытные истории о том, что Луна, звезды и Земля на самом деле круглые. Велела сколотить низкий широкий стул, обитый тканью, под которую подложили гусиный пух. Назвала его мягким креслом и подарила леди Маргарет. В кресле было так приятно нежить старые кости!

Даглесс, конечно, не подозревала, что половина домочадцев поднималась чуть ли не ночью, чтобы спрятаться в саду и наблюдать, как она купается в фонтане, абсолютно голая, вся в чудесной, душистой мыльной пене. Леди Маргарет тайком осмотрела чудеса, хранившиеся в ее сумке, и даже попробовала почистить зубы маленькой щеточкой и чем-то, называемым зубной пастой.