Сьюзен Филлипс - Герои – моя слабость

В отличие от злого, наглого, самовлюбленного Тео, его сестра была милой и застенчивой. Близнецы почти не разлучались, не считая времени, когда Риган играла на гобое или записывала стихи в фиолетовую кожаную тетрадь. Энни всегда думала, что могла бы по-настоящему подружиться с Риган, если бы Тео не сделал все возможное, чтобы этому помешать.

Когда Энни собралась уходить, Джейси взволнованно сжала ее руку. В глазах у нее блестели слезы.

– Не знаю, как тебя благодарить.

– Ты уже отблагодарила меня сполна. Восемнадцать лет назад, – отозвалась Энни, стараясь не показать, что силы ее на пределе. Она неловко замолчала, слова давались ей с трудом. Она понимала, что иначе нельзя, но не могла заставить себя заговорить, хотя уже приняла решение, сделав единственно возможный выбор. – Я вернусь завтра, зайду ненадолго, чтобы тебе помочь.

Джейси изумленно округлила глаза.

– Ты вовсе не обязана!

– Мне это пойдет на пользу, – солгала Энни. – Поможет отвлечься от своих проблем. – Внезапно в голову ей пришла новая мысль. – В доме есть беспроводной доступ к Сети? – Джейси кивнула, и Энни вымученно улыбнулась в ответ. – Вот и отлично. Я захвачу свой лэптоп. Ты мне поможешь. Мне нужно кое-что выяснить.

Схватив бумажный платок, Джейси прижала его к глазам.

– Спасибо. Ты не представляешь, как много это для меня значит.

Джейси исчезла, отправившись на поиски Ливии, а Энни сняла с вешалки пальто. Невзирая на усталость, она была рада возможности хотя бы частично оплатить старый долг. Она начала медленно натягивать перчатки, но вдруг замерла. Кухонный лифт не выходил у нее из головы.

«Давай же, – шепнула Плутовка. – Тебе ведь этого хочется, сама знаешь».

«А ты не думаешь, что это отдает безрассудством?» – засомневалась Милашка.

«Определенно», – усмехнулась Плутовка.

Энни вспомнила себя юной, пятнадцатилетней, отчаянно старавшейся понравиться Тео. Она неслышно прокралась на кухню. Стараясь ступать как можно тише, Энни проскользнула за дверь и прошла по узкому заднему коридору до конца. Потом посмотрела на дверцу кухонного лифта. Исключительное право на зловещее пророчество ворона «Никогда» принадлежало Эдгару Аллану По, а предсмертный хрип «Розовый бутон» [3]едва ли способен был кого-то испугать. Легко узнаваемая угроза «Через неделю ты умрешь» [4]тоже не годилась. Но за время болезни Энни провела перед телевизором не одну неделю и много всего успела посмотреть, в том числе «Апокалипсис сегодня» [5]…

Открыв дверцу кухонного лифта, она наклонилась и издала протяжный, леденящий кровь стон:

– Ужас… – Хрип вырвался из ее горла, словно шипение змеи, разворачивающей свои грозные кольца. – Ужас…

Энни почувствовала, как кожа покрывается мурашками.

«Классно!» – восторженно взвизгнула Плутовка.

«Ребяческая выходка, но прозвучало неплохо», – признала Милашка.

Энни поспешила к выходу и выскочила за дверь. Держась в тени, невидимая сверху из башни, она торопливо вышла на посыпанную гравием дорожку.

Наконец-то в Харп-Хаусе появился призрак. И поделом! Тео сам напросился.

На следующее утро Энни проснулась в более бодром расположении духа. Ей так понравилась мстительная мысль медленно довести Тео Харпа до безумия, что она невольно почувствовала себя лучше. Харп не смог бы кропать свои кошмарные книжки, не обладай он богатым воображением. Что ж, будет только справедливо обратить его фантазии против него самого, решила Энни. Она задумалась, какое бы еще наказание придумать для мерзавца, и мечтательно улыбнулась, представив Тео в смирительной рубашке за решеткой камеры в лечебнице для душевнобольных.

«В сыром подвале, где по полу ползают змеи!» – ехидно прибавила Плутовка.

«Так просто тебе его не одолеть», – презрительно фыркнул Лео.

С трудом справившись с непокорными волосами, Энни отшвырнула гребенку. Потом натянула джинсы, майку, серую футболку с длинными рукавами, джемпер, а поверх него еще и спортивную кофту, сохранившуюся со времен колледжа. Перейдя из спальни в гостиную, она задумалась о том, что успела сделать накануне, прежде чем отправиться в постель. Черепа мелких зверьков, которые Мария выставляла напоказ в чаше, обвитой колючей проволокой, отправились на самое дно мешка с мусором. Может, ее мать, как и Джорджия О’Киф [6], находила в костях изысканную красоту, но у Энни они вызывали содрогание, а поскольку ей предстояло провести на острове по меньшей мере два месяца, она хотела бы создать в доме хоть какое-то подобие уюта. К сожалению, безумное аляповатое радужное кресло в форме русалки в крохотном коттедже некуда было спрятать. Энни попыталась усесться в него, но острые груди морской девы впивались в спину.

Две неожиданные находки не на шутку ее встревожили: выпуск «Портленд пресс геральд» недельной давности и пакетик свежемолотого кофе на кухне. Кто-то недавно побывал в доме.

Энни выпила чашку того самого кофе и заставила себя съесть тост с джемом. Она не могла думать без страха о возвращении в Харп-Хаус, но попыталась утешиться мыслью о беспроводной связи. Ее взгляд задержался на картине с перевернутым деревом. Может, к концу дня ей удастся выяснить, кто такой Р. Коннор, и представляет ли хоть какую-то ценность его работа.

Сложив в рюкзак свою тетрадь с описью, компьютер и несколько других вещей, которые могли понадобиться, она неохотно поплелась вверх по склону к Харп-Хаусу. Подойдя к восточному краю болота, Энни увидела деревянный мостик. Обходя его стороной, она делала изрядный крюк, пора было покончить со страхами и начать смело ходить по мосту. Когда-нибудь я так и сделаю, пообещала себе Энни. Но только не сегодня.

Она познакомилась с Тео и Риган Харп через две недели после того, как Мария с Эллиоттом вместе улетели на Карибы и вернулись уже женатой парой. Близнецы как раз карабкались на утес с берега. Риган первой достигла вершины. Стройная, длинноногая, золотисто-коричневая от загара, с длинными черными волосами, обрамлявшими красивое улыбающееся лицо. Потом Энни увидела Тео. Даже в шестнадцать лет, тощий как щепка, с прыщами на лбу и носом, слишком крупным для узкого лица, он мгновенно покорил ее своей загадочной отчужденностью, аурой холодного безразличия. Потрясенная, она смотрела на него во все глаза. Но Тео лишь смерил ее равнодушным взглядом, не скрывая скуки.

Энни страстно мечтала понравиться близнецам, но их уверенность в себе пугала ее, вгоняла в ступор. В присутствии Харпов она терялась и еле ворочала языком от смущения. Риган держалась свободно и дружелюбно, а вот Тео вел себя грубо, отпуская язвительные замечания. Эллиотт чрезмерно баловал детей, пытаясь возместить потерю матери, бросившей их в пятилетнем возрасте, но все же он настоял, чтобы близнецы включили Энни в свою компанию. Уступив требованию отца, Тео нехотя пригласил ее покататься под парусом. Но когда она подошла к пристани на оконечности мыса между Харп-Хаусом и Мунрейкер-Коттеджем, оказалось, что Тео, Риган и Джейси уже вышли в море без нее. На следующий день Энни прибежала на мыс на час раньше, но близнецы вовсе не появились.