Эммануэль Арсан - Эммануэль. Римские каникулы

Вдруг она резко взмахивает кнутом. Удар приходится на Моану, целясь ей прямо в лицо. Пурпурный след появляется на ее предплечье, которым она пытается защититься… Марсия бросается в атаку, рассекая жестокими ударами воздух, но ни один из них не достигает своей цели. Только юбка цыганки разрывается по бокам, в то время как она сама то и дело ускользает от ударов. И вот Марсия уже у живого барьера. Она видит за собой обнаженные тела молодых людей, слышит их дыхание. Княгиня подается вперед, прицеливается, опускает кнут, резко щелкает им, но Моана вновь оказывается быстрее. Она поворачивается и хватает за руку одного из молодых людей, тянет его к себе, защищается им. И тот с криком боли получает обжигающий удар.

А Моана уже снова в середине амфитеатра, у нее достаточно места для перемещений. Подпрыгнув, она хватает ветку, брошенную в огонь одним из пастухов, и защищается ею. Теперь она идет вперед, держа перед собой горящий кусок дерева, с которого сыплются яркие искры. Ремень кнута оборачивается вокруг ветки, и соперницы рывками тянут на себя свое оружие, пытаясь освободить его. Хоть Марсия и в более выгодном положении, ибо ее ботинки позволяют хорошо держать равновесие на кафельном полу, но именно Моане удается взять верх. Обнажив зубы, с пораненными губами, в разорванной юбке и в блузке, окрашенной кровью, Моана одновременно и прекрасна, и ужасна. Марсия выгибается, как породистый скакун, продолжающий сопротивляться, но она уже понимает, что ей придется уступить. Левой рукой она сбрасывает застежку металлического браслета на запястье и избавляется от кнута. Потеряв опору, Моана падает на землю и катится к ногам зрителей в первом ряду, которые аплодируют хозяйке здешних мест.

Князь бросает взгляд на Эммануэль, и та отвечает ему улыбкой. Но молодую женщину вновь захватывает сцена, разворачивающаяся перед ней: Марсия, не давая своей сопернице времени подняться, бросается на нее, как пантера, стараясь попасть по ней кулаком. Но, находясь внизу, Моана наносит княгине удар в живот. Шокированная Марсия отступает назад, и цыганка пользуется этой возможностью, чтобы вскочить на ноги.

Теперь, вооруженные только своей ненавистью, они сталкиваются, испепеляют друг друга взглядом, коварно передвигаются, отыскивая в сопернице слабое место и ожидая подходящего момента для решительной атаки.

Моана пятится, и Марсия бросается на нее во второй раз. Цыганка отбивает атаку, и вот они уже на полу, переплетенные и полные ярости, как два сражающихся животных. Сердце Эммануэль готово вырваться из груди, ладони увлажняются от пота. Опершись на колено князя, она прижимается к нему и отмечает суровое напряжение его мышц.

– Моана! – кричит она.

Но вокруг стоит невообразимый гвалт. Дерущиеся женщины кусают друг друга, царапают, прижимают друг друга к полу. У Моаны обнажена грудь: клочья ее блузки разбросаны по углам помещения. Ее трусики рвутся под натиском княгини, но и та выглядит не лучше. Своими волчьими зубами цыганка хватает ткань ее боевой одежды и разрывает ее до пояса. Она хватает ее груди и буквально выворачивает их, вызывая гримасу боли на лице Марсии. Они вцепляются друг другу в волосы. Сейчас Марсия пытается укусить за ногу свою соперницу высоко, почти у самой промежности. Но едва она делает это, как удар коленом поражает ее в подбородок. На коричневой от загара коже цыганки расцветает кровавый цветок, и Эммануэль, опасаясь за свое поражение в споре с князем, вскакивает:

– Давай, Моана! – громко кричит она.

Для Эммануэль важно не только пари. Возмущенная насилием и вероломством Марсии, а также одиночеством Моаны перед лицом всего этого сборища, она искренне надеется, что та выиграет.

Услышала ли ее цыганка? В последней отчаянной попытке она освобождается от хватки Марсии, готовой захватить ее горло, переворачивает ее, распластывает на земле, надавливает ей коленом на живот и медленно, схватив княгиню за волосы, пригибает ее лицо к полу. Рука Марсии, до этого сжимавшая грудь цыганки, отпускает ее, падает, а затем поднимется, признавая поражение. Моана подбирает свою шляпу, отлетевшую в другой конец помещения, и надевает ее на голову.

Зрители бушуют, недоумевают и радуются, глядя на свою деспотичную хозяйку, побежденную какой-то кочевницей, а Эммануэль кричит громче всех. Она хочет спрыгнуть со своего подиума, чтобы броситься в объятия цыганки и покрыть поцелуями все ушибы на ее теле.

Крестьяне и пастухи обнимаются, поднимают бутылки с вином и жадно пьют прямо из горла. Эммануэль хочет встать, но рука Сильваны ложится ей на плечо.

– Это еще не конец.

Моана поднимается. С трудом, трепетом и унижением Марсия тоже встает и направляется к своему эскорту, который окружает ее, обнимает, утешает. Карлик выпрыгивает из поилки и бежит к победительнице, неся ей своего рода шелковое покрывало, под которым он скрывает ее наготу. Он протягивает своей королеве полную чашу, но Моана отказывается. Она надменно удаляется за барьер, подняв руку в жесте, требующем подождать. Марсию тоже покрывают туникой из темной муаровой ткани, и она восстанавливает силы, делая глубокий глоток вина.

– Я выиграла пари, – говорит Эммануэль, перехватывая раздраженный, но горящий огнем взгляд князя.

– И чего же вы хотите?

– Вот это, – отвечает Эммануэль, вставая со своего места и опускаясь перед ним на колени. Она раздвигает ему ноги и наклоняется.

Одним пальцем она распутывает тесемку, удерживающую ее тунику, и спускает одежду к поясу. Ее груди танцуют в мягком бесстыдстве, их соски уже напряглись, словно крошечные малиновые ягодки. Подняв глаза, она видит взгляд князя, сфокусированный на ней. Сильвана, неподвижная и бледная, внимательно наблюдает за происходящим. Эммануэль решительно запускает руки в складки княжеских брюк, разыскивая пуговицы, и торопливо их расстегивает. Она уже чувствует, как член возбуждается, и торопится, поскольку хочет, чтобы он затвердел прямо у нее в руке.

Из расстегнутых брюк распространяется запах пениса, и она достает подрагивающий орган, пульсацию которого она чувствует под пальцами. Закрыв глаза, она продолжает массировать его, сжимая вокруг него хватку и чувствуя эластичность кожи, пока не понимает, что он уже наполовину взведен. Потом она открывает глаза, чтобы не упустить ничего. Сеть вен окрашивается синим цветом, кожа натягивается и разглаживается, корень набухает, словно ствол дерева. Эммануэль падает на колени и предлагает свою грудь в качестве подкладки под этот скипетр, демонстрирующий теперь свою полную силу. Эмоции пробирают ее до самого сердца.

Она поддерживает свои груди на широко раскрытых ладонях и медленно вращает ими вокруг члена, головка которого еще наполовину закрыта капюшоном крайней плоти. И когда тот дотрагивается до затвердевших кончиков ее грудей, она едва успевает подавить рыдания, возникшие у нее в горле. Она поднимает наполнившиеся слезами глаза на Сильвану и видит, словно сквозь туман, как ее подруга заняла ее место рядом с князем и с нетерпением, приоткрыв рот, наблюдает за происходящим. Ее щеки раскраснелись…