Эммануэль Арсан - Эммануэль. Римские каникулы

– Достаточно, несчастные! Вы хотите ее убить?

Покрытая рубашкой, белой, как лилия, Эммануэль приходит в сознание. Она пьет из изящной керамической чашки теплое сухое вино. Она вновь заняла свое место рядом с князем. Амфитеатр восстановился, фермеры и их жены сидят парами, едят сыр и колбасу, тихо беседуют. Но постепенно шепот затихает, и лица обращаются в глубину помещения, откуда только что появилась цыганка, совершая свое триумфальное вступление.

Она одета в роскошное платье, вероятно из какого-то старого гардероба замка: этот наряд из зеленый парчи, расшитый золотой нитью. Черный инкрустированный корсаж покрывает белую льняную блузку. По ее голой руке проходит шрам от удара Марсии, но он едва заметен, вероятно из-за таинственной мази, секрет изготовления которой знают кочевники.

Она направляется вперед. На миг цыганка останавливается в центре полукруга и обращается к эскорту голых подростков, где княгиня Марсия, гордая в своем поражении, ждет, какую цену ей придется заплатить.

Склонившись к Эммануэль, князь, насмехаясь, говорит вполголоса:

– В первый раз я вижу Марсию проигравшей, и я надеюсь, что цыганка лишит ее желания начинать все сначала.

Князь находится в превосходном настроении. Он пьет и общается со своими подданными, положив руку на плечо Ореста, своего фаворита, а Гиза спокойно прислонилась к его коленям. Справа от него место не занято, а затем следуют Эммануэль и Сильвана. Последняя нервно курит.

Моана смотрит на княгиню: она уже не улыбается, ее глаза полны ненависти.

– Ягур! – зовет она.

Из глубины помещения выдвигается карлик, держа в руке чан, полный крема, который он перемешивает большой палкой.

– Громы небесные, – восклицает князь, – этот карлик делает первосортное масло!

Простым жестом, никого не касаясь, Моана отодвигает фермеров, сидящих в первом ряду, преодолевает препятствие, образованное скамейками, и садится рядом с князем, а тот любезно кланяется ей.

– Что ты решила? – спрашивает он достаточно фамильярно.

– А вы готовы сдержать свои обещания?

– Черт побери! – взрывается князь. – Не думаешь же ты, что мои слова, как листья на ветру?

– Тебе я верю, а вот другим – нет.

– Первого, кто откажется от своего обещания, я кастрирую своими собственными руками! – ревет князь.

– Ягур! – повторяет цыганка пронзительным голосом.

Карлик останавливается в середине полукруга и медленно поворачивается вокруг себя, демонстрируя всем, что его чан полон сливочного масла.

– Молнии небесные, – кричит князь, – но он же сделал это масло своим членом!

В рядах зрителей поднимается недоверчивый и восхищенный ропот. Карлик направляется к амфитеатру, демонстрируя свой инструмент, которым он сбивал масло и который он теперь достал из своих старых штанов.

Он поднимает свой огромный корявый член, а потом опускает его в чан и начинает двигать им в дрожащей масляной массе. По телу Эммануэль пробегает дрожь. «Этот – никогда!» – шепчет она Сильване.

Возбужденный крик наполняет помещение. Джанджакомо, находящийся в задней части конюшни, стиснутый между другим господином и каким-то пастухом, вдруг хочет подойти к чудовищу. Но кто-то быстро хватает его и заставляет остаться на скамейке.

– Сиди спокойно!

Карлик направляется к группе молодых людей, и те невольно отступают. Но барьер поилок не оставляет им свободного места.

Ягур, качая головой, посылает собравшимся ужасающие улыбки, его оскал чудовищен, а глаза его налиты металлом.

– Повернись, – говорит он первому, и тот не может скрыть свой ужас. – Повернись, – повторяет он страшным голосом.

Совершенно по-рабски два подростка подчиняются приказу и хватают выбранного юношу. Третий протягивает руку и зажимает его голову между своих колен. Карлик погружает руку в свою смесь, достает ее, полную масла, и жестко покрывает им повернутое в его сторону отверстие. Затем он проникает в молодого человека.

Жертва кричит, как животное, пойманное в ловушку, отбивается, но боль перевешивает сопротивление. Карлик вынимает свой безобразный член, хватает другого мальчика, до этого державшего первого, и выкручивает ему предплечье: и вот ягодицы подростка уже перед лицом Ягура. Бедняга даже не пытается убежать. Карлик также смазывает его анус сливочным маслом, а потом вонзает в него свой член: парнишка отчаянно кричит. Карлик сразу же выходит обратно, поворачивается к зрителям и размахивает перед ними членом. Эммануэль бросает взгляд на князя. Тот больше не улыбается и сидит, прикусив губу.

– Сомневаетесь? – задает она вопрос низким голосом.

– Нет, раздражен. Я видел «Последнее танго в Париже» [16], но забыл об этой истории с маслом. И мой пенис не имеет ничего общего с его… Ни один из них не сможет сесть на лошадь как минимум неделю!

Карлик же продолжает свою гнусную работу. Его жертвами один за другим становятся остальные подростки, и все при этом стонут. Некоторые плачут, как дети. Ни одному из них никогда не доводилось быть изнасилованным, и даже больше, чем от боли, они страдают от унижения.

Карлик почти закончил свой обход. Уже десять молодых людей лежат на каменном полу, униженные и опозоренные. Предпоследний смело встает и сам разводит себе ягодицы обеими руками. Он делает это даже как-то гордо. Карлик останавливается, смотрит на него и отводит руку в масле…

– Убирайся!

Тогда он переключается на последнего, который, напротив, испытывает дикий ужас, бежит в объятия Марсии и, прижавшись к ней, кричит:

– Нет… Нет… Умоляю вас!

Корявая рука Ягура хватает его за воротник. Подросток дрожит всем телом, его лицо залито слезами.

– Ты бы сделал так моей хозяйке, чтобы понравиться своей, – говорит он пронзительным голосом, заставляя юношу смотреть себе прямо в глаза. – Теперь, если я тебя отпущу, ты начнешь хвастаться и отомстишь ей завтра. Но я тебя не отпущу. Я хочу, чтобы ты почувствовал то, что сам был готов сделать.

Повернув его, он покрывает его анус маслом и жестоко пронзает его. Мальчик кричит от начала пытки и до ее конца, и едва карлик вынимает из него свой член, как он падает на землю как подкошенный.

– А теперь твоя очередь, – говорит карлик Марсии.

Лицо княгини, как зеркало: высокомерие зажимает все мышцы, но глаза выдают отвращение.

– Твои глаза цвета дерьма! – провоцирует Ягур.

Он наклоняет голову к своему члену, хватает его двумя руками и направляет в ее сторону. Стержень одеревенелый, вибрирующий, готовый к новым подвигам. С той же ухмылкой на губах Ягур медленно движется вперед… Марсия отступает на шаг, кладет руку на грудь и вдруг выхватывает старинный кинжал, который был спрятан у нее под одеждой. Эммануэль думает, что это оружие, символ предательства, часто находило себе применение на протяжении веков, что оно все покрыто кровью.