Барбара Картленд - Огонь в крови

Восхищенная Пандия не могла, однако, не подумать при виде этого великолепия, как, наверное, все это дорого стоит, при том, что их родителям приходилось всю жизнь и на всем экономить, считая каждый пенс! Зачем, однако, об этом вспоминать? Как говаривал отец, «нельзя ожидать от людей понимания того, что они понять не в силах», и к Селене это относилось в полной мере. И все же: как могла она в своем благополучии совершенно позабыть о родных! Бедный отец, наверное, так никогда и не понял, сколь мало он значил для Селены! В то же время Пандия подозревала, что каким-то непостижимым образом он всегда знал о том, что происходит с ее сестрой, и, наверное, очень расстраивался. Но… может быть там, где папа сейчас, он по-прежнему надеется на лучшее?

– Когда придет Иветта, нам надо будет поторопиться, ведь у нас много дел! А пока взгляни на эту картину, мне подарил ее Джордж, когда вернулся из Франции! Это – Буше́, и Джордж заплатил за нее несколько тысяч фунтов.

– До чего же она прекрасна! – восторженно отозвалась Пандия. – Знаешь, я всю жизнь мечтала увидеть хоть одно из его произведений.

Пандия обратила внимание, что в стене была еще одна дверь. Дальше, по словам Селены, начинались комнаты Джорджа.

– Он заново отделал целую анфиладу, как только мы поженились, и разрешил мне самой выбрать занавеси, ковры и венецианские подсвечники.

– Чудесный фон для твоей красоты!

Селене комплимент понравился, и она улыбнулась, как бывало в детстве, – искренно, без притворства и жеманства. Вдруг раздался стук в дверь:

– Наверняка это Иветта, – встрепенулась Селена.

Иветта была француженкой с острым, проницательным взглядом. Войдя, она изумленно воззрилась на Пандию и, всплеснув руками, воскликнула:

– C’est extraordinaire ! [1] Вот никогда бы не подумала, что две дамы justement [2] могут быть на одно лицо!

– Понимаешь, – перебила ее Селена, – нам необходимо, чтобы никто даже на секунду не заподозрил о моем отсутствии на похоронах!

– Да уж, madame , это вам ни к чему.

– Поэтому надо торопиться, – нетерпеливо оборвала ее Селена, – и мне потребуется плащ сестры!

– Конечно, madame ! Я уже упаковала два сундука и сказала, чтобы их отнесли вниз, и что все эти вещи вы пожертвовали в пользу бедняков!

– Например – бедных гувернанток, – засмеялась Селена и, обратясь к Пандии, одобрительно заметила: – Иветта очень сообразительна! Просто не знаю, что бы я без нее делала!

– А вы, mam’selle , раздевайтесь и ложитесь в постель, будто très fatiguе́e [3] после долгой дороги. А обед я принесу вам прямо сюда, в спальню.

– И еще, Пандия, мне потребуется твой вдовий капор, – напомнила Селена. – Как думаешь, не станет ли он неким пророчеством на будущее?

Пандии стало очень не по себе: неужели Селена надеется на скорое вдовство? Однако упрекать сестру за такие мысли, конечно, было лишним, и Пандия, молча сняв черный капор с длинными атласными лентами, положила его на стул.

Стянув с себя элегантный наряд василькового цвета и умывшись, Селена с помощью Иветты надела черное платье, совсем непохожее на то, в котором приехала Пандия. Теперь Селена блистала красотой в вечернем туалете с очень глубоким вырезом, прелестным рюшем, едва прикрывающим обнаженные плечи, и воланом на подоле платья. Так как ее волосы были рыжеватыми, точно такими, как у сестры, у Пандии появилось странное ощущение: она раздвоилась! Напротив стояла… она сама, и, может быть, впервые в жизни Пандия поразилась, до чего же они похожи! Особенно теперь, когда они вдвоем облачились в черное.

Иветта застегнула крючки на спине Селены, и талия у нее стала просто осиная: мужские ладони обхватили бы ее целиком!

– Как же ты замечательно выглядишь, – опять восхитилась Пандия.

– А вот Джордж не любит, когда я в черном, уж очень я тогда соблазнительна! Айвор же, наоборот, меня такую просто обожает.

Пандия смутилась – слишком уж откровенно Селена болтает об интимных вещах в присутствии горничной. Но сестра продолжала в том же духе:

– Хотя, если говорить честно, он меня обожает, в чем бы я ни была, и даже если на мне совсем ничего нет. И все твердит при этом, что я самая прекрасная женщина во всем мире!

– А если бы Monsieur le Prince [4] увидел бы вас рядом с mam’selle , то подумал бы, что перебрал по части напитков, – ввернула Иветта.

– Но он ни в коем случае не должен видеть мою сестру, – властно отчеканила Селена, – и давай, поторапливайся, Иветта, я хочу уехать как можно раньше!

Иветта подала Селене изумрудное ожерелье, и та приложила его к груди около зеркала. Оставшись довольна результатом, он кивнула Иветте, и та застегнула украшение на ее шее. Затем француженка достала из изящной деревянной шкатулки идеально подходящий ожерелью изумрудный браслет. Пандию поразила красота драгоценностей.

– Ваши серьги, madame , и кольцо я положу в сумочку. Наденете, когда приедете, – сказала Иветта.

– Ладно, пусть будет по-твоему. Ты карету заказала?

– Oui, madame , маленькую закрытую дорожную карету. И громко так пожаловалась кучеру: вот сколько всякого добра madame подарила подруге, целых два сундука!..

– Обо всем подумала! – похвалила служанку госпожа. – А теперь подай мне капор.

Селена очень осторожно, чтобы не помять сложной прически, надела капор, а Иветта окутала ее плечи длинным черным газовым шарфом. Затем она накинула на госпожу черный плащ.

– До чего же он поношенный! – недовольно произнесла Селена. – Неужели не осталось ничего получше из того, что я велела выбросить? – упрекнула она Иветту.

– Но это мой лучший плащ, – вмешалась в разговор Пандия, – хотя он, конечно, не новый, ведь я купила его, когда умерла мама. Мне хотелось прилично выглядеть на похоронах!

– И все-таки надо было подыскать что-нибудь поновее, – проворчала сестра.

– Я подыщу, madame !

Иветта положила в элегантную шелковую сумочку изумрудные серьги и кольцо и вручила ее Селене.

– Спрячьте понадежнее, madame . Хотя этот глупый лакей, что при карете, точно ничего не заметит.

– Ну, как знать. В этом ведь никогда нельзя быть вполне уверенной.

– Non, non, madame!

Селена торопливо поцеловала Пандию:

– Отсюда ты поедешь прямо на похороны, а когда все кончится, вернешься в Замок, чтобы немного перекусить. А потом как можно скорее уезжай совсем!

– Но ты не говорила раньше, что мне придется вернуться! – воскликнула Пандия.

– Придется! Ты понимаешь, что у родственников в таких случаях принято выражать друг другу соболезнование?

– Но я же… никого там не знаю!

– И я тоже, – призналась Селена, – не желаю тратить свое драгоценное время на стариков, которым давно пора покоиться в гробах. Между прочим, покойному герцогу было уже девяносто!