Анна Тодд - После – долго и счастливо

На следующее утро я проснулся от того, что Тесса меня обнимает. Я лежал на полу пустой детской комнаты. Она ни слова не сказала по поводу исчезнувшей мебели и пустого шкафа. Просто села рядом со мной, положила голову мне на плечо и водила пальцем по контурам татуировок на руках.

Спустя десять минут у меня в кармане завибрировал телефон. Я прочитал сообщение, но не знал, как Тесса отреагирует на эту новость. Она приподнялась и сосредоточилась на экране телефона.

– Эдди на подходе, – прочитала она вслух. Я обнял ее крепче, и она, грустно улыбнувшись, выскользнула из моих объятий, чтобы сесть прямо.

Я долго смотрел на нее, по крайней мере так казалось, и думали мы об одном и том же. Поднявшись с пола несостоявшейся детской комнаты, мы нацепили улыбки и приготовились поддержать своих лучших друзей.

– Когда-нибудь и мы станем родителями, – пообещал я моей девочке, когда мы ехали в больницу, чтобы поприветствовать нашу крестницу в этом мире.

Еще год спустя

Мы как раз решили сделать перерыв в попытках забеременеть. Я ясно помню, что была зима. Тесса вприпрыжку влетела в кухню. На ней было светло-розовое кружевное платье, а волосы собраны в изящный пучок. По непонятной причине она еще и накрасилась не как обычно. Она буквально светилась, и я, отодвинув стул, на котором сидел, предложил ей забраться ко мне на колени. Она прижалась ко мне: ее волосы пахли ванилью и мятой, а тело было таким мягким. Я коснулся губами ее шеи, и она вздохнула, положив руки на мои разведенные колени.

– Привет, детка, – сказал я, не отрываясь от ее кожи.

– Привет, папочка, – прошептала она в ответ.

Я приподнял бровь. Это ее «папочка» заставило мой член дернуться, а она медленно провела руками вверх по моим бедрам.

– Значит, папочка? – хрипло произнес я, а она захихикала – глупо и не к месту.

– Не тот папочка, о котором ты подумал. Извращенец. – Она нежно и игриво шлепнула меня по выпуклости на брюках. Я положил руки ей на плечи и повернул к себе.

Она снова усмехнулась, а потом и вовсе разулыбалась. Я никак не мог взять в толк, о чем она говорит.

– Видишь?

Она засунула руку в карман платья и что-то достала. Это была какая-то бумажка. Конечно, я ничего не понял. Но всем хорошо известно, что до меня никогда не доходит сразу всякая важная хрень. Она развернула листочек и вложила его мне в руку.

– Что это? – уставился я на расплывчатый текст.

– Ты ужасно портишь момент, – проворчала она.

Я рассмеялся и поднес бумажку к лицу.

«Тест мочи положительный», – было написано там.

– Черт, – воскликнул я и от удивления что было сил сжал листочек.

– Черт? – засмеялась она.

Ее серо-голубые глаза светились волнением.

– Боюсь слишком радоваться раньше времени, – торопливо призналась она.

Я потянулся к ее руке и смял бумажку между нашими пальцами.

– Не бойся. – Я поцеловал ее в лоб. – Мы не знаем, что произойдет, поэтому можем радоваться как угодно, если, черт возьми, нам того хочется. – И снова прижал губы к ее лбу.

– Нам нужно чудо, – кивнула она, пытаясь пошутить, но ее слова прозвучали серьезно.

Спустя семь месяцев на свет появилось маленькое светловолосое чудо, которое мы назвали Эмери.

Еще шесть лет спустя

Я сидела за кухонным столом нашей новой квартиры и стучала по клавишам ноутбука. На мне висела организация сразу трех свадеб, и я была беременна нашим вторым ребенком. Маленьким мальчиком. Мы решили назвать его Оден.

Оден должен был родиться большим мальчиком – мой живот раздуло, а кожа снова покрылась растяжками. Беременность подходила к концу, и я очень устала, но твердо решила работать до конца. До первой из трех свадеб оставалась всего неделя, поэтому сказать, что я была занята, значит ничего не сказать. Ноги у меня отекли, и Хардин ворчал насчет того, что я слишком много работаю, но понимал, когда стоит остановиться. Я наконец стала неплохо зарабатывать и понемногу приобретала известность. Пробиться в сферу брачных услуг в Нью-Йорке – не самое легкое дело, но мне это все-таки удалось. Благодаря помощи подруги мой бизнес расширялся, а телефон и электронная почта трещали по швам от заказов.

Одна из невест была в панике: ее мать в последний момент решила взять с собой на свадьбу нового мужа, и теперь нужно было менять рассадку гостей. Ничего сложного.

Входная дверь распахнулась, и Эмери промчалась мимо меня по коридору. Ей уже исполнилось шесть. Ее волосы, еще более светлые, чем у меня, были скручены в растрепанный пучок, – утром перед школой Хардин делал ей прическу, пока я была у доктора.

– Эмери? – позвала я, когда она хлопнула дверью своей комнаты.

То, что Лэндон работает в школе, которую посещают Эдди и Эмери, значительно облегчает мою жизнь, особенно когда приходится так много работать.

– Оставь меня в покое! – закричала она.

Я встала, и мой живот коснулся стойки, когда я двинулась вперед. Хардин вышел из нашей спальни, голый по пояс, в черных джинсах, висящих на бедрах.

– Что это с ней? – спросил он.

Я пожала плечами. Наша маленькая Эмери выглядела такой же милой, как ее мама, но характером пошла в папу. Эта гремучая смесь делала нашу жизнь очень колоритной.

– Я вас слышу! – громко выкрикнула Эмери, и Хардин слегка рассмеялся.

Ей всего шесть, но она уже была настоящим торнадо.

– Я поговорю с ней, – сказал он и, сходив в спальню, вернулся с черной футболкой в руках.

Наблюдая, как он натягивает ее через голову, я вспомнила парня, которого повстречала во время своей первой недели в университете.

Когда он постучался в комнату Эмери, она начала сердиться и жаловаться, но он все равно вошел. Когда дверь закрылась, я подошла и прижалась к ней ухом.

– Что с тобой, малышка? – раскатился по комнате голос Хардина.

Эмери была бойцом, но обожала Хардина, и мне очень нравилось, как они общаются. Он был очень терпеливым и забавным отцом.

Я опустила руку вниз и, погладив живот, обратилась к маленькому мальчику, который был там:

– Ты будешь любить меня больше, чем своего папочку.

У Хардина уже есть Эмери, Оден будет моим. Я часто повторяла это Хардину, на что он только смеялся и говорил, что я слишком слабый соперник для Эмери, поэтому она и любит отца больше.

– Эдди плохо себя ведет, – сердито заявила моя маленькая копия, принадлежащая Хардину.

Я представила, как она расхаживает по комнате, совсем как ее отец, и откидывает светлые волосы со лба.

– Правда? Но почему? – В голосе Хардина послышался сарказм, но вряд ли Эмери его заметила.

– Просто она такая. Я больше не хочу с ней дружить.

– Ну, детка, она член нашей семьи. От этого никуда не денешься. – Наверное, Хардин улыбался, наслаждаясь драматизмом мира шестилетнего ребенка.