Дженнифер Маккуистон - Пламенная нежность

Чаннинг зажег керосиновую лампу и водрузил ее на ближайший шкафчик. При тусклом свете он увидел, что черно-белый пес пришел в себя. Склонившись над ним, Патрик с облегчением убедился, что рана не кровоточит, а швы лежат аккуратно. Собака вильнула хвостом – раз, другой… Хороший знак, но ничего удивительного. Патрик был почти уверен, что к утру пес попытается встать на ноги. Его уже давно не изумляло, насколько быстро животные оправляются от ран, которые надолго уложили бы в постель самого сильного мужчину. Отчасти поэтому Чаннинг отправился в Турин учиться на ветеринара, а не стал обыкновенным доктором. А еще потому, что люди были куда менее благодарными пациентами.

Патрик поставил рядом с собачьей мордой плошку воды, и пес жадно принялся лакать.

– Похоже, ты выкарабкаешься…

Чаннинг постоял над столом, слегка раскачиваясь на каблуках и внимательно изучая собаку. Пожалуй, он никак не может взять раненого пса в путешествие, задуманное Джулианой. Дэвид Кэмерон у него в долгу, так что на него можно рассчитывать. Патрик ухмыльнулся, представив реакцию друга на появление у него нового питомца.

– Утро вечера мудренее, – сказал он, обращаясь к псу, – но, кажется, я присмотрел для тебя новый дом, и, хвала господу, он далеко от жилища твоего прежнего хозяина.

Учитывая давнюю и довольно гадкую историю ссоры преподобного Рамзи и Кэмерона, пути этих двоих, похоже, не пересекутся ни в этой жизни, ни в следующей.

Скип заморгал, внимательно глядя на Патрика. Мистер Чаннинг ласково потрепал собаку по голове, уверяя себя, что ему решительно все равно, подслушивает его Джулиана или нет, и что она подумает, услыхав, как он беседует с животным. Патрик часто так поступал – такова уж его профессия. И звери прекрасно его понимали.

Оставив своего выздоравливающего пациента, Патрик вышел в прихожую, но Джулианы не увидел. Похоже, и Джемми исчез вместе с нею. Сдается, эта несносная собака пойдет за всяким, кто нежно улыбнется и приласкает ее…

Поднимаясь по лестнице, Патрик чувствовал все нарастающее раздражение. Пинком распахнув дверь своей спальни, он увидел именно то, что и ожидал: Джулиана сидела на его постели, облаченная в одну лишь ночную сорочку, а пышное голубое платье, которое она надевала на церемонию, аккуратно сложенное, лежало рядом. Голова Джемми покоилась на ее коленях. Изменник печально взглянул на хозяина, словно догадываясь о намерении Патрика прогнать его…

Патрик уставился на Джулиану, чувствуя, как его мужское естество стремительно пробуждается. К тому же шотландский закон требовал непременного соития супругов в первую брачную ночь. Маккензи когда-то все доходчиво ему объяснил – что-то о военных временах в старой Шотландии и о том, что невинность юной жены до рассвета не должен похитить недруг… Патрик все еще был ошеломлен столь внезапным поворотом событий – легко ли неожиданно стать мужем одной из самых известных сплетниц Лондона? Правда, это не мешало ему предвкушать то, что очень скоро произойдет…

Да, мистер Чаннинг был зол. Именно потому, что хотел оказаться с нею в постели!

Черт подери, он злился уже тогда, когда Джулиана обсуждала условия их брачного договора, облаченная лишь в полупрозрачную ночную сорочку! И он ощутил к ней острейший интерес вполне естественного свойства, невзирая на то что мысленно бранил себя за это…

Чертова правда заключалась в том, что сейчас Джулиана восседала на постели в его захламленной неприбранной спальне, на его измятом постельном белье, словно подарок, завернутый в красивую бумагу, ждущий, чтобы его развернули. Она распустила волосы, и Патрик судорожно сглотнул, изумленный видом влажных кудрей, спадающих на ее точеные плечи. Это не были спокойные волнистые волосы – о нет, Джулиана и в этом оказалась столь же непредсказуема, как и во всем остальном. Каждый ее огненно-рыжий локон, казалось, жил самостоятельной жизнью, при этом являясь неотъемлемой частью всей буйной гривы. Патрику мучительно захотелось взять эти локоны и пропустить их сквозь пальцы, прежде чем касаться прочих интересных частей ее тела…

Но вместо этого он поставил лампу на крышку бюро, снял сюртук и небрежно кинул его на стул, заваленный книгами и газетами, отчего часть их тотчас оказалась на полу. Впрочем, беспорядка в спальне это не прибавило, ибо хуже было уже некуда.

Патриком постепенно овладевало бешенство.

– Я просил вас ждать меня внизу ради вашей же безопасности, Джулиана. Лестница прогнила насквозь, половину ступенек давным-давно следовало бы заменить. Удивляюсь, как это я не нашел вас распростертой на полу со сломанной шеей!

– Вы не просили меня ждать. – Она улыбнулась, и Патрик едва не вздрогнул – прелестная улыбка показалась ему хищным оскалом. – Вы приказали мне!

Патрик ощущал странную смесь раздражения и похоти. Пытаться вынудить Джулиану что-либо сделать было все равно что играть за одним столом с заправским шулером: никогда не знаешь, какие выпадут карты… И всего лишь час назад она в присутствии кузнеца поклялась подчиняться ему, но по-прежнему норовила все сделать по-своему, и Чаннинг всерьез засомневался, что сможет уговорить ее отказаться от прежних показаний в суде.

Джулиана взглянула на терьера, чья голова все еще покоилась на ее коленях.

– Признаюсь, мне странно слышать, что вас заботит моя безопасность, – продолжала она с ехидной улыбочкой, – после того как вы посмеялись над Джемми, который меня приветствовал…

Боже правый! Неужели все из-за этого? Впрочем, нельзя было отрицать, что, когда Джулиана злилась, она делалась еще восхитительней.

Джулиана в самом деле выглядела ослепительно: в ночной сорочке, с кудрями, рассыпанными по плечам, – но в сердце Патрика это зрелище не пробудило нежности. Наоборот, он разозлился еще сильней. Неужели она ожидает от него положенных банальностей вроде слов любви? Ну если это действительно так, то она сильно его недооценивает!

– Вы мне очень нравитесь, Джулиана, – произнес мистер Чаннинг, растягивая слова, и это было сущей правдой. Она весьма нравилась ему, по крайней мере в качестве решения его проблемы. Наверное, Патрику следовало смягчить свой тон, но эта леди его взбесила. Казалось, они ежесекундно балансируют по лезвию бритвы, а ее слова ранили больней, чем острие отточенного ножа.

Но вот мужскому естеству Чаннинга до этого не было никакого дела. Похоже, у этой части тела возникли свои собственные соображения – с того самого момента, как Патрик увидел Джулиану сидящей на его неприбранной кровати.

– Как поживает ваш пациент?

Вопрос Джулианы лишь усугубил его растерянность. Непостижимая леди!

– Пришел в себя. Попил воды. Это добрые знаки.