Дженнифер Маккуистон - Пламенная нежность

Патрик поднялся с колен, еще ощущая в ладонях холод могильной плиты, и хмуро обернулся к Джулиане, гадая, что за насущная надобность привела ее сюда в такое время. Свет лампы, которую он держал в руках, упал прямо ей на лицо, и Патрик с трудом сдержался, чтобы не задуть огонь. Он не желал сейчас ее видеть!

Щечки Джулианы раскраснелись от холода и быстрой ходьбы, а кудряшки, казавшиеся сейчас куда темней, чем днем, рассыпались по плечам. Патрик чувствовал себя чересчур уставшим, чтобы поддаться ее очарованию, хотя вид Джулианы в который раз воспламенил чувства. Что ж, сегодня у его холодности хотя бы есть оправдание…

– Что ты делаешь тут, Джулиана?

Она не прихватила с собой даже лампы и шла сюда в полной темноте! Впрочем, чему он удивляется? В конце концов, это же Джулиана! Рассудительность и осторожность явно не принадлежат к числу ее добродетелей…

– Я искала тебя…

От звука ее голоса в темноте сердце Патрика заныло так, словно его пронзило лезвие, но это была сладкая боль.

Глядя на нее, Патрик гадал – чего она хочет от него? Чего хочет от этого мира? Он с удовлетворением отметил, что она накинула на плечи шаль. Наконец-то Джулиана обнаружила некоторые признаки здравого смысла – сообразила утеплиться в холодную ночь, прежде чем ввязаться в очередную авантюру! Самого же Патрика холод пробирал до костей – впопыхах он забыл накинуть сюртук…

Мистер Чаннинг терпеливо ждал. Возможно, Джулиана сама объяснит ему, в чем дело? Наверное, начнет сетовать на то, что он оставил ее одну в комнате. Или будет выпытывать, о чем он беседовал с ее батюшкой. Но вместо этого Джулиана взяла его за руку – и Патрик поразился тому, насколько, оказывается, он нуждался в тепле этой маленькой ручки, несущей покой и утешение.

Она мягко, но настойчиво повлекла Чаннинга в греческую беседку, белеющую в свете луны, едва ли не силой втащила его внутрь, под высокие арочные своды, усадила на скамью. И вдруг, стремительно склонившись, дунула на лампу, которую Патрик держал в руке. Все погрузилось во мрак.

– Джулиана… – начал было он, но едва не поперхнулся – она присела рядом с ним.

Стянув шаль, Джулиана накинула ее на плечи им обоим. Растрепанная рыжая головка легла Патрику на плечо, а рука робко нашла в темноте его ладонь. Девушка молчала, словно ожидая чего-то…

Четыре дня их брака и неоднократные столкновения ни на йоту не приблизили его к разгадке – что за человек на самом деле его супруга? И вот очередное потрясение. Он не понимал, что ею движет сейчас. Ведь это же Джулиана – светская модница, вертихвостка, любительница театральных эффектов… Неужели это она сидит сейчас рядом, стремясь утешить супруга и разделить его горе? Нет, она не заслуживает столь тяжкого бремени…

– Расскажи мне, что произошло тогда… в тот самый день, – прошептала она.

Патрик тяжело вздохнул, и Джулиана почувствовала, как его теплое дыхание пошевелило ее волосы. Луна заливала беседку бледным светом, их фигуры отбрасывали причудливые тени… и Патрику казалось, что тьма полна чудовищ. Нет, он не желал с нею об этом говорить. Он ведь сказал ей уже, что произошел несчастный случай. Этого с нее вполне достаточно.

И все же, вопреки собственной воле, он вдруг заговорил:

– Мы охотились…

Джулиана тихонько вздохнула, словно затаив дыхание:

– На рябчиков, как я припоминаю.

– Да. Но рябчики все, как назло, куда-то запропастились.

Патрик неуверенно замолчал. Ладошка Джулианы покоилась в его руке, словно так и было надо. За время их короткого брака он не раз подсаживал ее на подножку дилижанса, обхватывая руками тонкую талию, затянутую в корсет. Он помогал ей сойти с прокопченных ступеней железнодорожного вагона, поддерживал под локоток, чтобы Джулиана не поскользнулась на грязном перроне… Но он не припоминал, чтобы Джулиана хоть раз вот так сидела возле него, держась за руку. Это было как-то удивительно интимно… никогда еще Джулиана не была ему так близка.

– Тебе уже известно, что я поссорился с братом. Тогда я как раз только вернулся из Италии и был не в самом лучшем расположении духа. Злился на него, на собственную жизнь, и я сказал Эрику кое-что, о чем по сей день сожалею…

– Он обвинил тебя в том, что ты претендуешь на нечто принадлежащее ему по праву. – Джулиана подняла голову и улыбнулась Патрику дрожащими губами, словно надеясь, что от этого разговора что-то может измениться, хотя оба знали, сколь печально все кончилось. – А ты велел ему убираться к дьяволу и забирать с собой будущую графиню. Я слышала все это собственными ушами, ведь находилась тогда именно здесь! Эрик говорил обо мне, не так ли?

Патрик не знал, что больше его поразило – бесцеремонность, с которой Джулиана не дала ему договорить, или ее безусловная правота. Когда вчера она созналась ему, что ничего толком в тот день не разглядела, он от души надеялся, что Джулиана не поняла, что именно происходило между братьями. Однако оказалось, что она знала куда больше, чем ей следовало…

Патрик кивнул:

– Да. Он приревновал.

Джулиана тяжело вздохнула и поправила шаль:

– Если бы ты знал, как я сожалею о том самом танце…

В это Патрику верилось легко.

– Тебе не следовало меня приглашать.

Джулиана вскинула голову и недоуменно взглянула ему в глаза:

– Я жалею не о том, что танцевала с тобой! Мне не надо было танцевать потом с Эриком. Я вовсе не желала быть яблоком раздора между братьями. Наверное, мне следовало бы принять приглашение твоих кузенов, а не заставлять тебя вальсировать со мной…

Патрик ощутил отчетливый укол ревности:

– Так мои кузены приглашали тебя на танец?

– Да. – Она вздохнула, и Патрик ощутил нежное движение ее тела, прильнувшего к нему. – Но я не хотела танцевать ни с мистером Блайтом, ни с мистером Уиллоуби, потому что думала, что вальс с кем-то из них не привлечет внимание твоего брата – в отличие от танца с тобой. Господи, как я была наивна!

В душе Патрика бушевала такая буря, что он не нашелся что ответить. Наконец с трудом проговорил:

– Это была последняя из длинной череды наших с Эриком ссор, Джулиана. Ты на самом деле ни в чем не виновата…

И это было правдой. Даже если бы Джулиана не вздумала флиртовать с Патриком накануне, он все равно отыскал бы повод для ссоры с братом.

Чаннинг всецело сосредоточился, но не на том, что делал тем роковым утром, а на том, что чувствовал сейчас.

– Помню, как я шел прочь от места нашей ссоры, кипя от негодования. И вдруг из кустов показался олень – совсем близко, футах в двадцати. Я взвел курок и прицелился ему в сердце.

Пальчики Джулианы стиснули его ладонь – она терпеливо ждала продолжения, но не принуждала Патрика говорить. А ему было необычайно трудно объяснить, что произошло дальше.