Сандра Браун - Невидимая связь

– И что ты подумала об этом, когда вспомнила?

– Я ужаснулась. И испугалась.

– Меня?

– Себя. Я не хочу говорить об этом.

Она содрогнулась. От омерзения? От воспоминания о его руках, губах, языке?

Она судорожно глотнула воздух.

– Это было кошмаром.

– Это было прекрасно. Ты была прекрасна. Почему для тебя это ужас и кошмар?

– Я не в зале суда, советник. Перестаньте меня допрашивать.

– У тебя груди набухли.

– ЧТО?!

Он подался вперед и сжал ее грудь. Она слишком растерялась, чтобы прореагировать. Тупо сидела и наблюдала, как он гладит ее полные груди. Он нежно ласкал их по очереди.

– Они стали больше из-за малыша. Собираешься кормить его грудью?

Она вцепилась в его запястье, на котором поблескивали часы из золота высокой пробы, и оттолкнула руку, дыша неровно и тяжело. И сама не знала почему: то ли потому, что была возмущена его ласками, то ли потому, что таяла под ними. Да, ее груди стали полнее, потому что она носила в себе новую жизнь. И куда чувствительнее.

Но ей хотелось уничтожить его уверенность в себе, оскорбить, причинить боль.

– Ребенок и его кормление тебя не касаются. Он не твой.

Он даже дара речи лишился. Она воспользовалась возможностью, чтобы встать и подойти к раковине. Вымыла кружку и со злорадным торжеством обернулась к нему.

Он разразился громким, искренним смехом, эхом отдававшимся от стен маленькой кухни. Лейни едва не задохнулась от гнева и сжала кулаки.

– Над чем ты смеешься?

– Над тобой, – ухмыльнулся он. – Ты просто бесценна. Великолепна.

Он действительно посмотрел на нее с неподдельным восторгом, прежде чем вновь стал серьезным:

– Лейни, в ту нашу ночь ты оказалась девственницей.

Она быстро облизала пересохшие губы, не зная, что сказать.

– В… в Талсе был один человек. Мы давно встречались. Он хотел на мне жениться. Но после той ночи… мне было так стыдно всего, что я успела наделать…

– И ты переспала с ним из чувства вины.

– Да. Несколько раз до моего отъезда.

– Почему же вы не вместе? Где он сейчас?

«Где он сейчас?»

– Он разочаровался во мне, узнав, что я не… что я…

– Была с другим человеком.

– Да! – с готовностью согласилась она, радуясь, что так складно лжет. – Ты и это мне испортил.

– Итак, лишь потому, что ты сначала была со мной, он решил, что даже после тех нескольких ночей, проведенных с тобой, не вынесет мысли о том, как ты спала с другим мужчиной, и бросил тебя. Несмотря на то что ты носишь его ребенка.

– Мне трудно его осуждать.

Дик едва сдерживал смех.

– Мне он кажется редкостным идиотом.

– Еще бы! Вот тебе неизвестны такие понятия, как порядочность и благородство!

– Очевидно, и тебе тоже! Во лжи нет ни порядочности, ни благородства, уж поверь, Лейни. А это не только откровенная ложь, да еще и скверно состряпанная. Я могу отличить ложь от правды. Вспомни, это моя работа.

Он сцепил большие пальцы и, вытянув руки, взял ее живот в рамку. Склонил голову набок, прищурил один глаз и объявил:

– Это точно мой ребенок. Уверен, что он уже на меня похож!

– Говорю, он не твой! – почти взвизгнула она.

Но он остался совершенно невозмутим.

– Тогда я подожду, пока он родится, и мы определим по дате рождения, верно?

Она задохнулась от гнева и раздражения.

– Не нужно, дорогая. Не расстраивайся так.

Он обнял ее за талию и потянул на себя, так, что она оказалась между его широко расставленными коленями. Одна ладонь распласталась на пояснице, другая – на выпирающем животе. Массируя. Успокаивая.

– Это мой ребенок, Лейни. Я знаю это. И сделаю все, чтобы получить его. Заполучить вас обоих.

– У тебя ничего не выйдет, – выпалила она и съежилась от ноток отчаяния, звучавших в собственном голосе.

– Получу, – прошептал он. – Вы уже у меня в руках.

Он уткнулся в ее живот носом и губами, осыпая его горячими поцелуями сквозь ткань платья. А она чувствовала каждый. И внутри все трепетало.

– Отныне тебе не придется все выносить одной. Я буду рядом.

Почти убаюканная лаской, она неожиданно для себя вцепилась ему в волосы и приподняла голову.

– Не хочешь же ты сказать, что останешься! В этом городе?

На его губах заиграла уже знакомая ей улыбка. Улыбка мальчишки-озорника.

– В этом доме. Признаюсь, главная улица Саннивейла – это не Пятая авеню. Но думаю, это прекрасное место. Истинно американское. Благодатное. Пока что это наш дом.

– Но ты здесь чужой.

Она боролась с собственными сомнениями. Все это совершенно немыслимо. И, однако, происходит именно с ней. Этот богатый, искушенный мужчина вторгся в ее крохотную нишу на планете, и она не готова смириться с этим вторжением и с собственными чувствами.

– Мы не можем жить вместе. Что подумают люди?

Дик рассмеялся.

– Все думают, что мы женаты, помнишь?

– Я скажу им правду!

Уже в тот момент, когда вызов слетел с языка, она поняла, что попала в ловушку, которую сама же для себя расставила. Судя по его хитрой улыбке, он тоже об этом подумал.

– В таком случае ты заденешь их чувствительность. Да еще признаешься, что вот-вот родишь внебрачного ребенка. Не говоря уже о том, что лгала и выставила их всех дураками.

Он укоризненно прищелкнул языком.

– Вряд ли мистеру Харперу это понравится.

Да и ей тоже. Работа сейчас для нее крайне важна. Она не может рисковать потерять место до того, как родится ребенок. На какие деньги они будут жить?

– Я скажу им, что мы пытались уладить наши разногласия, но ничего не вышло.

– А я объясню, что это неправда.

Она тихо застонала. Сначала беспомощно и растерянно. Потом от наслаждения. Его руки массировали поясницу, а щека лежала на животе.

И тут ребенок шевельнулся. Быстрый внезапный пинок…

Дик вскинул голову. Взглянул сначала на ее живот, потом в лицо.

– Ребенок? – выдохнул он, словно боясь потревожить дитя.

Она ошеломленно кивнула, забыв о гневе и раздражении. Эмоции, промелькнувшие в его лице, лишили ее дара речи и затуманили глаза слезами. Результат совместной ночи связал их так крепко, что даже она не смогла это отрицать. И это чудо затмевало все остальные соображения.

– Да.

– Я все еще не до конца поверил…

Он поцеловал то место на ее животе, куда пнул малыш, а потом накрыл его ладонями, словно желая защитить. Поднял голову и всмотрелся в Лейни. Руки скользнули по ее телу и остановились на шее.

– Лейни! – воскликнул он, вставая.

И поцеловал ее. Поцелуй был таким же нежным и сладостным, как тот, что на школьном дворе. Но добавилось и еще что-то. Страсть. Страсть, долго сдерживаемая, но сейчас вырвавшаяся на свободу.

Его губы были теплыми и мягкими, но чувствовалось, что он не допускал ни малейшего сомнения в своем праве целовать ее.